Аркадий Смолин, собственный корреспондент РАПСИ

Молдавским журналистам удалось добиться внимания суда к нежеланию президента страны отвечать на некоторые вопросы. Судебный иск от интернет-издания предъявлен Николае Тимофти на основании того, что он «ограничивал права журналистов информировать общественность».  

Этот случай интересен как попытка превратить феномен Уотергейтского скандала в обыденную регулярную практику. Если вскрытый журналистами масштаб преступлений американского президента Ричарда Никсона сорок лет назадвызвал международный резонанс и шок у сотен миллионов граждан, то проступок Тимофти сегодня выглядит для большинства стран привычным, «почти нормальным» поведением для власть имущего. Однако молдавские журналисты делом напоминают, что «почти нормальное» в правовом обществе означает совсем ненормальное. 

Защита источников

Полгода назад главный редактор издания, ныне подавшего иск, обратился к президенту Молдовы с просьбой ответить на несколько вопросов о реформировании системы правосудия, борьбе с коррупцией, процессе интеграции в ЕС. Пресс-секретарь президента Влад Цуркану потребовал исключить некоторые вопросы, сославшись на то, что их чересчур много. 

Прошло 30 дней – согласно Закону о петиции, президент за это время обязан был дать ответ, однако никаких комментариев от Тимофти так и не последовало. «Это не что иное, как злоупотребление, попытка держать прессу подальше от насущных проблем общества. Это попытка избежать неудобных и серьезных вопросов», - заявил главный редактор издания Василе Нэстасе.

Магистраты Апелляционной палаты Кишинева приняли данный иск на рассмотрение, после того как в его рассмотрении отказали в Суде сектора Буюканы.
Очевидно, что разоблачения высокопоставленных политиков рядовыми журналистами, подобные Уотергейтскому скандалу, сегодня маловероятны, в связи с опасениями людей очутиться в изоляции, остаться без поддержки общественности и даже коллег (доказательство чему дело Мэннинга). 

Вариант, как бороться с этим страхом, подсказывает Франция. Четыре года назад одна из ведущих газет этой страны Le Monde подала в суд на администрацию президента (тогда этот пост занимал Николя Саркози). Причем никаких собственных резонов у СМИ для подачи заявления не было, личных и профессиональных интересов журналистов действия властей, по сути, не касались. Поводом для альтруистичного иска стало горячее желание защитить чиновника, добровольно поделившегося с прессой информацией о правонарушениях президентского круга.  

После того, как журналисты рассказали о ходе расследования дела владелицы косметической компании L'Oreal Лилиан Бетанкур, которая обвинялась в незаконном финансировании предвыборной кампании Саркози и уклонении от уплаты налогов, люди из президентского окружения вычислили одного из анонимных источников Le Monde в министерстве юстиции. В наказание за сотрудничество со СМИ его перевели на менее престижную работу – фактически отправили в ссылку во Французскую Гвиану.

Тем самым журналисты не только продемонстрировали намерение служить гарантом конфиденциальности и безопасности своих источников, но и поставили власти в ситуацию цугцванга, когда любой шаг ухудшает позицию – каждая попытка отыграть, отомстить за раскрытые грешки только ускоряет полный коллапс политической карьеры. 

Истязание надеждой

Почему же мы все более беспросветно забываем о смысле словосочетания «журналистское расследование», не можем даже в лихорадочном бреду представить ситуацию, к которой можно было бы применить метафору «русский Уотергейт»? 

Возможно, ответ содержится в статистике, доказывающей, что профессия журналиста в России, по-прежнему, одна из самых опасных. По данным российского Союза журналистов и Фонда защиты гласности, с 1993 по 2007 год в России было убито 214 журналистов. Аналитик Международной федерации журналистов Джон Кроуфут писал, что с 1994-го по 2009 год в России были убиты 150 журналистов. 

В последние годы в открытых источниках практически перестала появляться информация о погибших, пострадавших от насилия или обвиненных в клевете и прочих неоднозначных правонарушениях журналистах. Зато регулярно появляются законопроекты, гарантирующие им особый статус неприкосновенности. И настолько же регулярно эти инициативы растворяются в думских стенах без следа. 

Только в прошлом году было обнародовано уже три варианта предложений на этот счет от представителей разных партий. 

4 июня депутат Госдум Олег Михеев предложил включить журналистов в перечень лиц, в отношении которых применяется особый порядок производства по уголовным делам. "Решение о возбуждении уголовного дела против сотрудника прессы сможет принимать только руководитель следственного органа СК РФ по субъекту Федерации", - говорилось в проекте Михеева.

10 июля межфракционный тандем в составе депутата от "Единой России" Валерия Трапезникова и члена "Справедливой России" Михаила Сердюка внес на рассмотрение Госдумы законопроект, которым журналистская работа приравнивается по степени опасности к деятельности правоохранительных органов. Было предложено повысить уголовную ответственность за насилие в отношении представителей СМИ до 10 лет лишения свободы.

9 августа Сердюк внес на рассмотрение третий вариант законопроекта. В нем прямо говорилось о предоставлении неприкосновенности журналистам – в качестве аналогии был избран статус членов избирательных комиссий. В пояснительной записке отмечалось, что принятие документа позволит журналистам безбоязненно противостоять представителям официальной власти, частным бизнес-структурам и иным лицам. Если правоохранительные органы захотят возбудить дело в отношении журналиста, то им необходимо будет получить санкцию прокурора субъекта РФ.

Где все эти законы? Где обсуждения, контраргументы? Все эти проекты оказались мертворожденными. Зато неожиданное воскрешение обрела статья о клевете в составе Уголовного кодекса РФ – любимая статья региональных чиновников и бизнесменов, обнаруживших себя в сфере внимания СМИ.

Сиротская журналистика

Отметим, что в одном из канувших в Лету законопроектов предлагалось фактически уравнять журналистов и полицейских. Что это, как не прямое напоминание об одной из изначальных обязанностей журналистов: проводить собственные расследования, при необходимости – напрямую обращаться в суд, следить за состоянием общества от низов до самых верхов, вскрывать и описывать все случаи девиаций?..

Впрочем, внесение поправок в статью 144 УК РФ вовсе не является жизненно необходимой потребностью для полноценной работы журналистов. Как и принятие оных поправок – не является залогом позитивных перемен. Возможно, достаточно было бы эффективного применения статьи в нынешней формулировке, где санкции за «воспрепятствование деятельности журналиста» могут составить до шести лет лишения свободы. Проблема в том, что статья эта сложно доказуема. И в преодолении этих сложностей, похоже, никто не заинтересован. 

Поэтому за двадцать лет существования статьи 114 в УК РФ менее 20 уголовных дел завершились вынесением приговора. В открытом доступе можно найти лишь четыре случая реального наказания по данной статье: в 1993 года был осужден старейшина общества «Память», за толчок журналиста; в 2006 – милиционер, за нападение на журналистку, а также – лесоруб, за угрозу топором корреспондентам; в 2012 – полицейский, за толчок работника СМИ на митинге.

По данным председателя Совета при президенте РФ по содействию развитию гражданского общества и правам человека Михаила Федотова, каждый месяц совершается порядка десятка подобных преступлений, т.е. более сотни в год. Таким образом, эффективность расследования и наказаний за преступления против журналистов – около 1%.  

Впрочем, проблема, очевидно, не в мифическом политическом заказе, не в пренебрежении исполнением своих должностных обязанностей сотрудниками правоохранительных органов. Наиболее правдоподобной видится такое интеллектуальное бедствие, как отсутствие понимания практически у всех социальных слоев, что журналист действует в интересах общества.

«К сожалению, журналист не воспринимается ни гражданами, ни политической системой, ни правоохранительными органами как лицо, которое выполняет общественный долг, а воспринимается как лицо, которое зарабатывает деньги тем, что пишет статьи и снимает репортажи. И такое представление о журналистике укрепляется в последние годы», - делился своим мнением директор Института проблем информационного права Андрей Рихтер в интервью «Би-Би-Си».

Экзистенциальный карнавал

Сложно не согласиться с Рихтером. Зато очень просто недооценить важность этой проблемы, необходимость пересмотра собственных мировоззренческих установок. Между тем, эксперты и историки сегодня пришли к практически единодушному мнению, что вряд ли Уотергейтский скандал имел бы такое значение в истории США, если бы не реакция общества на него. Считается, что хоть одно заседание посмотрели 85% американцев. Они активно выражали свое недовольство поведением президента. Тем самым независимая судебная система получила ощутимую поддержку политически активной части общества.

Журналистское расследование раскрыло имена госчиновников, которые под угрозой уголовной ответственности рассказали о существовании аудиозаписей, подтверждающих причастность администрации президента к Уотергейтскому скандалу. И самое интересное, что скрытность Марка Фелта, заместителя начальника ФБР и информатора журналистов, видимо, оказалась безосновательной. По мнению американских экспертов, его решение «сдать» президента СМИ было абсолютно конституционным. Судебная практика свидетельствует, что при подобной коллизии законов приоритет принадлежит праву народа на информацию.

Другими словами, залогом успеха расследования Бернстайна-Вудворда стала готовность общества погрузиться в изучение сложносочиненных политических хитростей, способность самостоятельно следить за причинно-следственными связями и изучать историю вопроса без поспешных суждений. Не меньшую роль сыграла решительная поддержка обществом журналистов, рискующих своей карьерой и будущим ради требований профессии. 

У нас же, каждый раз, когда проблема профессиональной реализации журналистов в России принимает экзистенциальный характер, когда кажется, что вопрос обострился до предела и попытка отложить его решение приведет к самовскрытию таких бездн, содержимое которых не хотели бы видеть даже самые упертые русофобы, вдруг на сцену выпрыгивает очередной Киркоров с «розовой кофточкой», Жириновский с «лесбиянками» или любое другое медийное лицо в роли скомороха, после чего общество и профессиональные круги с радостью заглушают головную боль о решении бытийственного вопроса участием в традиционном абсурдном карнавале. 

Вероятно, проблема здесь не в цензуре, проблема в привычке бежать от планомерного решения любой серьезной задачи в прокрастинацию очередного пустого раздражения. Обреченного на неудачу обмена угрозами. По суфийской легенде, Аллах (т.е. истина) на протяжении всей жизни стоит перед глазами каждого человека, но обычный человек все никак не может его узреть, потому что Шайтан непрестанно отвлекает внимание на разные яркие мелочи. Так человек и попадает в ад, не совершив, может быть, ни одного греха за всю жизнь, только потому, что предпочитал танцевать с ярморочными шутами, вместо того, чтобы вглядываться за их спины.