РАПСИ продолжает проект, посвященный исследованию истории прав человека в России. Темой первой серии материалов стал земельный вопрос и права крестьян. В десятой части главы кандидат исторических наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко рассказывает о решающем событии, ознаменовавшем появление в России базовых человеческих прав у крестьянства – реформе 1861 года. На основании исторического контекста и статистических данных оценивается истинная роль отмены крепостного права в дальнейшем изменении правового статуса большей части населения страны.

В 50-е годы XIX столетия вопрос о правах крестьян становится в России главнейшим. Эта тема господствует в разговорах, в печати, в различных дискуссиях. Всё громче звучат голоса сторонников освобождения крепостных.

«Просвещенное общество» солидарно приходит к мнению о необходимости коренных реформ в части правового положения земледельцев. Появляются проекты таких реформ. На верхних этажах власти тоже думают об этом и составляют различные наброски будущих преобразований.
Сопротивляются этому всеобщему движению только самые консервативные крепостники, которые ведут свои хозяйства по-старому: продолжая усиливать эксплуатацию крестьян.

Однако становится очевидным, что труд крепостных крестьян становится все менее производительным по сравнению с ростом производительности труда свободных хлебопашцев. В очередной раз были получены убедительные доказательства того, что подневольный труд менее эффективен, чем труд хозяев, заинтересованных в результатах работы. Права крестьян становятся экономической категорией.

Последним толчком к разработке реформ стало поражение России в Крымской войне 1853-1856 гг. И властям, и обществу стало окончательно ясно: причина отставания России в экономической и военной сфере – пребывание в рабском состоянии большой части крестьянского населения страны.

За подготовку реформ взялись по велению императора Александра II различные комитеты и комиссии. Однако это еще не означало скорое разрешение крестьянского вопроса. В свое время, еще при предшествующем царе Николае I, подобных комиссий было около десятка, однако дело тогда так и не сдвинулось с места из-за противодействия заинтересованных помещиков. К середине века вопрос уже перезрел, надо было что-то делать.

Неэффективность рабского труда была видна и из финансово-экономического состояния крепостнических помещичьих хозяйств России. К середине века уже более двух третей помещичьих имений и соответственно столько же крепостных душ было заложено владельцами в обеспечение полученных у государства ссуд.

Недоимки по таким платежам были огромными, поэтому государство могло произвести освобождение большинства крестьян без согласия помещиков и в существовавших тогда правовых условиях, без всякой радикальной реформы. Для этого достаточно было изъять у помещиков в погашение их долга имения и крестьян, переведя последних в разряд государственных. И такая идея, кстати, имела место быть. Ее высказывал царский министр П.Д. Киселев, ведавший государственным имуществом при Николае I.

30 марта 1856 года, выступая перед московскими губернским и уездными предводителями дворянства Александр II заявил о необходимости предстоящего освобождения крестьян: «Чувство враждебности между крестьянами и их помещиками, к несчастью, существует, и от этого было уже несколько случаев неповиновения помещикам. Я убеждён, что рано или поздно мы должны к этому прийти…  Следовательно, гораздо лучше, чтобы это произошло свыше, нежели снизу».

Вот этот тезис из последний царских слов и лег в основу объяснения причин реформы в советской историографии. Тогдашним казенным историкам очень понравился этот прозрачный намек на революцию, которую-де и испугался царизм.

Однако нам представляется, что угрозы большой крестьянской войны в то время не существовало. Крепостные крестьяне были морально подавлены, большинство из них давно смирились со своим рабским положением и не имели намерений восставать. Память о прежних свободах была стерта в течение смены многих поколений предков.

Редкие спорадические стихийные вспышки недовольства и сопротивления произволу помещиков даже бунтами трудно было назвать. Все они оставались в пределах одного села и всегда были связаны только с каким-либо конкретным поводом. Правда, число таких вспышек со временем возрастало. Так, если за 10 лет с 1845 по 1854 гг. произошло 348 выступлений, то за последующие 6 лет (1855 по 1860 гг.) — 474.

К тому же надо помнить, что выкуп на свободу отдельных крестьян и частичные правительственные реформы по отмене крепостного права в некоторых регионах привели к тому, что удельный вес крепостных крестьян в течение первой половины XIX века неуклонно сокращался. Так, к 10-й ревизии (1858) доля крепостных во всём населении империи упала до 37%.

Поэтому предполагать, что в крестьянстве того времени могло вспыхнуть широкое народное движение за освобождение, не приходится. Да и все прежние крестьянские войны (И.Болотникова, С.Разина, Е.Пугачева) начинались по инициативе и при активнейшем участии казаков. А в XIX веке казачество не могло выступить организатором и вождем крестьянских восстаний. Оно представляло собой социальную и военную опору царизма. В крепостническом же крестьянстве в середине XIX века не обнаруживалось никаких зародышей освободительного движения и очагов, могущих вызвать широкие волнения.

Таким образом, необходимость радикального изменения правового положения крепостных крестьян определялась целым комплексом факторов юридического, экономического, социального, морального и религиозного порядков, а не только и не столько угрозой крестьянского восстания. Массовое народное движение за свободу, за свои права в этом ряду факторов вряд ли стоит упоминать вообще, в связи с отсутствием такового. Скорее всего, император просто попугал представителей дворянства этой угрозой, дабы добиться их согласия на серьезные преобразования. И видимо, сам царь не очень опасался крестьянского восстания, коли не торопился с началом реформы: она ведь была объявлена только через пять лет после того его «тревожного» заявления.

Что дала реформа крестьянам, какие права? Во-первых, они перестали считаться крепостными и получили права «свободных сельских обывателей». Таким образом, крестьяне получили полную гражданскую общую правоспособность во всём. И это, пожалуй, главное. Отныне можно было говорить о правах человека применительно ко всем российским крестьянам без исключения. Бывшие крепостные получили право на свободу.

Однако, заботясь о том, чтобы помещики-дворяне – основная социальная опора царской власти, не пострадали от быстрого прекращения прежних отношений с крестьянами, реформаторы растянули во времени освобождение крестьян.

Вместо понятия «крепостные крестьяне» появилась категория «временнообязанные». В нее попадали все крестьяне, которые ещё не выкупили у помещиков свои земельные наделы. До выкупа земли крестьяне должны были исполнять все прежние феодальные повинности в прежнем объеме: и барщину, и оброк.

И растянулось это состояние для многих крестьян на 20 лет и даже более. Но уже к 1 января 1881 года на выкупе было 84,7% крестьян, а в положении временнообязанных оставалось лишь 1 552 403 из 10 169 725 прежних крепостных ревизских душ. 28 декабря 1881 года был издан закон об обязательном выкупе наделов временнообязанных крестьян с 1 января 1883 года.

Сразу после реформы крестьяне становились собственниками своих домов, построек и имущества. Они могли приобретать в собственность любое движимое и недвижимое имущества, оформляя все это на свое имя (в дореформенное время крестьяне могли совершать сделки только от имени помещика). Крестьяне получали право заниматься торговлей, открывать предприятия, вступать в гильдии, обращаться в суд на равных основаниях с представителями других сословий, поступать на службу, отлучаться с места жительства.

Таким образом, революционный характер реформы 1861 года несомненен. Объем прав и свобод крестьян резко вырос. Поэтому в свете таких воистину «великих» преобразований многие «недостатки» реформы представляются не такими уж и существенными.

Но в советской историографии делался сильнейший акцент именно на них.  Причем акцент был настолько сильным и несоизмеримым, что историки вслед за Лениным называли эту реформу «очередным ограблением крестьянства» и старались вообще не упоминать то положительное, что она дала крестьянам.

Договаривались и до того, что положение крестьян якобы даже ухудшилось по сравнению с предыдущим периодом. Это был явный перебор и политическая тенденциозность. Хотя, действительно, выкупная операция тяжелым бременем легла на плечи крестьян. Для того, чтобы они рассчитались за землю с помещиками, государство дало им ссуду под 6% годовых на 49 лет. Ясно, что в итоге крестьяне переплатили большие деньги за свои наделы, но это была в принципе обычная нормальная ссудная операция, и каких-то грубых нарушений прав крестьян мы здесь не видим.

Зато результаты реформы в правовом смысле и в социальном и экономическом аспектах были весьма позитивными. Производительные силы крестьянского сельского хозяйства стали расти намного более высокими темпами. Предоставление крестьянам свободы обеспечило рывок страны вперед во всех отношениях. Таким образом и в России проявилась известная закономерность: расширение прав человека дает мощный толчок прогрессивному развитию общества и государства.

Продолжение читайте на сайте РАПСИ 21 ноября.