Станет ли Европейский суд по правам человека платным, каковы причины перегруженности суда и есть ли способы борьбы с ней, а также какие трудности возникают у ЕСПЧ при взаимодействии с национальными судами, рассказал в эксклюзивном интервью РАПСИ секретарь Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) Эрик Фриберг.

- Господин Фриберг, давайте начнем с главного: насколько современная система защиты прав человека в Европе отвечает поставленным перед ней задачам? Справляется ли она с возникающими в ходе работы ЕСПЧ проблемами?

- На состоявшейся в Брайтоне конференции по реформированию ЕСПЧ стало очевидно, что все проблемы системы, созданной принятием Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, возникают в странах-участниках конвенции, а не в Страсбурге. То есть, суть этих проблем заключается в неспособности эффективно защищать права, гарантированные конвенцией, на национальном уровне. Причем даже в случаях, когда суд уже указал государству на конкретные проблемы. Во многом именно с этим связана перегруженность ЕСПЧ. Но мы понимаем, что эту ситуацию не исправить в одночасье, поэтому суд сделал все возможное для повышения эффективности работы с различными категориями дел, скорректировав для этого методы и процедуры своей деятельности. Так, суду очень помогло вступление в силу протокола номер 14 к конвенции, дополняющего ее контрольную систему, и введение для неприемлемых жалоб так называемой "процедуры одного судьи". В конечном счете, главное – чтобы ЕСПЧ мог оперативно разбирать самые вопиющие случаи нарушения прав человека. И я считаю, что мы уже на правильном пути и уверенно идем к цели, хотя, конечно, расслабляться рано. В любом случае никто не освобождает власти государств-участников конвенции от обязанности принимать все необходимые меры для выполнения ее условий.

- Сейчас ЕСПЧ подходит к конвенции все более гибко, и судьи трактуют ее положения все шире, относясь к ней как к «живому» документу. В то же время национальные суды считают это вторжением в их сферу ответственности, что приводит к, если можно так выразиться, конфликту интересов и взаимным претензиям. Как решить эту проблему?

- Ну, начнем с того, что с точки зрения Венской конвенции  о праве международных договоров гибкий подход к конвенции о правах человека юридически закреплен в ее преамбуле.

Но даже если забыть про ее существование, очевидно, что происходящие в мире изменения вынуждают суд принимать меры для того, чтобы его работа по защите прав человека оставалась эффективной. В частности, приходится учитывать развитие законодательства, общества, науки и технологий. Очевидно, что многие современные сферы деятельности человека, подпадающие под действие конвенции, не могли быть предусмотрены ее создателями в 1950 году. И буквальная трактовка положений конвенции по изначально заложенным в ней принципам помешает ей идти в ногу со временем. Чтобы осознать все трудности, которые возникнут при таком подходе, достаточно сравнить интерпретацию таких понятий как семья и частная жизнь в 50-е годы и в наши дни. Если бы мы руководствовались исключительно тем же пониманием материальных прав, что и авторы конвенции, многие аспекты семейной жизни, закрепленные с тех пор во многих национальных законодательствах, выпали бы из-под юрисдикции конвенции. Будь ее авторы провидцами, они все равно не смогли бы предусмотреть появление интернета и искусственного оплодотворения.

Конечно, это вовсе не означает, что текст конвенции можно трактовать совсем вольно. Суд не раз подчеркивал, что признает важность юридической определенности, предсказуемости и равенства всех перед законом. И именно поэтому ЕСПЧ отступает от некоторых принципов прецедентного права – но только в случаях, когда это действительно необходимо и оправданно. Более того, суд не может путем вольной трактовки вывести из текста конвенции какое-либо право, не заложенное в нем изначально. Мы можем только адаптировать старые принципы к изменившимся обстоятельствам, но не изобретать новые.

Не менее важным самоограничением, которое накладывает на себя суд, является учет так называемого европейского консенсуса для регулирования развития конвенции. Если законодательства стран-участников близки в каких-то вопросах, это также оправдывает расширительную трактовку конвенции по ним.

Так что я бы сказал, что суд обязан обеспечивать соответствие заявленных в конвенции принципов защиты прав и свободы человека современным обстоятельствам. Для этого надо подстраиваться под меняющуюся действительность. И если ЕСПЧ основывается при этом на принципе европейского консенсуса – скорее всего, серьезных проблем с национальными судами не возникнет. Хотя некоторых разногласий, конечно, не избежать.

- А как в целом ЕСПЧ видит дальнейшее взаимодействие с национальными судами стран-участников? Раз диалог и обычные консультации, как мы видим, успеха пока, мягко говоря, не принесли, становится очевидной необходимость другого решения проблемы.

- Ну, этот вопрос напрямую связан с предыдущим. На мой взгляд, национальные суды играют важнейшую роль в европейской системе защиты прав человека, так что я полностью поддерживаю попытки наладить диалог и сотрудничество между ними как на официальном, так и на неофициальном уровне. Как известно, брайтонская декларация призывает ввести для некоторых случаев процедуру консультативного заключения. Она позволит судам государств, одобривших эту процедуру, обращаться в ЕСПЧ за консультациями по вопросам трактовки конвенции. Мы также запустили в Страсбурге программу обучения судей из некоторых стран, финансируемую Фондом защиты прав человека. Другая важная составляющая продолжающегося диалога выражается в виде перевода важных постановлений суда на язык страны-ответчика с тем, чтобы ее судьи смогли с ними ознакомиться. Именно поэтому мы запросили и получили от фонда дополнительные средства на увеличение количества переводов. И я бы не назвал безрезультатными наши неофициальные встречи с представителями высших национальных судов. Напротив, они дают обеим сторонам возможность высказаться и помогают устранить некоторые противоречия.

- Можно ли сказать, что эти обстоятельства свидетельствуют об укреплении позиций ЕСПЧ как уникального международного института защиты прав человека?

- Я абсолютно убежден, что сегодня роль, которую играет ЕСПЧ, важна как никогда. Во времена обширного экономического кризиса международное учреждение вроде ЕСПЧ может показаться уязвимым для  популистских и недальновидных призывов к более изолированному судопроизводству. Я бы сказал, что люди начинают смотреть скорее куда-то внутрь и назад, нежели вперед и по сторонам. При этом международное правосудие, базирующееся на защите основополагающих прав человека, является самым прочным фундаментом для стабильности и порядка, жизненно необходимых для преодоления экономического кризиса. Я не считаю, что позиции ЕСПЧ требуют какого-то усиления. Но ему определенно нужна защита от попыток подорвать его авторитет и сузить его юрисдикцию. Кроме того, определенно нужно усилить позиции Комитета министров Совета Европы как органа надзора за исполнением решений суда.

- Насколько сейчас независим ЕСПЧ и какие гарантии независимости ему дает конвенция? Даже глава суда Николас Братца в своей речи на брайтонской конференции отметил важность этого вопроса.

- Да, в Брайтоне президент суда действительно отметил важность гарантий независимости ЕСПЧ. Как он и сказал, для функционирования системы, основанной на верховенстве закона, независимость судей жизненно необходима. Думаю, судьи ЕСПЧ чувствуют  себя свободными в принятии решений. При этом мы считаем неуместными некоторые пассажи брайтонской декларации. На мой взгляд, недопустимо создавать впечатление, что страны, нередко выступающие в суде ответчиками, могут указывать ЕСПЧ, как ему трактовать конвенцию и применять прецедентное право.

- Кстати, что изменится в ЕСПЧ после принятия брайтонской декларации? Приведет ли это к новой реформе или же это просто развитие договоренностей, достигнутых на двух предыдущих конференциях?

- Это сложный вопрос. Во-первых, эта конференция изначально позиционировалась как логическое продолжение предыдущих. Так что не стоит удивляться, что в декларации немало внимания уделяется подтверждению и развитию договоренностей, к которым пришли участники первых двух конференций. Я считаю, что основным результатом будет продолжение процесса реформирования суда. С точки зрения ЕСПЧ можно только порадоваться тому, что уже в третий раз за два года представители 47 государств собираются с целью подтвердить приверженность принципам конвенции и согласие с правом граждан подать индивидуальную жалобу. Это свидетельствует о том, что, несмотря на все экономические и политические трудности, с которыми сталкиваются сейчас страны-члены Совета Европы, никто из них не утратил веру в общее дело, уникальный пример которого представляет конвенция о защите прав человека.

При этом, как уже говорили на конференции, попытка добиться от 47 государств согласия по какому-либо вопросу крайне сложно. Так что, пусть результаты конференции выглядят не особо ярко, а местами и вовсе туманно, их все-таки можно считать серьезным достижением.

- Некоторые скептики, в особенности в Великобритании, сомневаются, что поставленных на конференции в Брайтоне целей удастся достичь, так как принятая там декларация достаточно слабая. Что Вы думаете на этот счет?

- Ну, я бы вернулся к вышесказанному. На мой взгляд, очень важно поддерживать систему защиты прав человека в состоянии, позволяющем ей эффективно решать поставленные задачи – то есть, постоянно приспосабливать ее к меняющимся обстоятельствам. Именно это ЕСПЧ и пытается сделать – надеемся, мы сможем рассчитывать не только на приверженность властей стран-участников конвенции этому делу, но и на их непосредственную поддержку.

- Число поданных в ЕСПЧ жалоб остается высоким, равно как и количество дел на рассмотрении суда.  В качестве одной из мер по снижению нагрузки на судей был создан механизм фильтрации заявлений. Улучшило ли это ситуацию?

- С тех пор как 14-й протокол к конвенции вступил в силу, у нас резко выросло число неприемлемых жалоб – по последним данным, их стало больше на 120%. Этим мы обязаны введенным протоколом изменениям – в частности, процедуре рассмотрения заявлений одним судьей и выделению из состава секретариата специального отдела. Этот отдел работает с пятью государствами, из которых поступает наибольшее число неприемлемых жалоб. Впервые с 1998 года мы сумели разобраться с некоторыми из скопившихся у нас неприемлемых жалоб и в случае небольшого расширения штата надеемся полностью решить эту проблему к 2015 году.

- ЕСПЧ намеревается взимать плату за подачу жалоб. Как это планируется реализовать и во сколько обойдется заявителям? И будет ли эта сумма возвращаться наряду с судебными издержками в случае удовлетворения жалобы? Как вообще, на Ваш взгляд, будет выглядеть эта система?

- Это предложение поступило на ранней стадии реформирования ЕСПЧ и суд всегда выступал против его принятия. Насколько мне известно, среди стран-участников конвенции сторонников взимания платы с заявителей тоже не так уж много, так что крайне маловероятно, что ее введут. В любом случае, в брайтонской декларации об этой инициативе нет ни слова.