Денис Дворников, член Общественной палаты РФ, кандидат юридических наук
Мероприятия подобные заседаниям Совета Судей нечасто становятся площадкой для сенсаций или заметных широкому читателю информационных поводов. Однако майское заседание главного совещательного органа судейской власти дало серьезный повод поговорить. И не только журналистам, но и самим судьям в самом буквальном смысле. Поговорить судьи смогут в результате введения поправки в Кодекс судейской этики, которая снимает запрет на общение судей с журналистами. Идея о внесении подобной поправки была озвучена заместителем председателя Высшего арбитражного суда Татьяной Андреевой и встретила неоднозначную реакцию судейской аудитории.
Представим ситуацию. В городе N – столице N-ской области завершился громкий судебный процесс. Позади утомительное зачитывание приговора. Публика неспеша расходится на отсиженных ногах, вяло обмениваясь впечатлениями. И лишь небольшая кучка из журналистов с гаджетами наготове ждет какого-то продолжения. И оно наступает. Из совещательной комнаты снова выходит судья и делает уверенный шаг навстречу оживившейся компании с диктофонами и блокнотиками: "Я готов ответить на ваши вопросы!".
Бойкая рыжая корреспондент местной оппозиционной газеты как всегда первая: "Ваша честь, почему при вынесении приговора, вы не учли те замечания адвоката, которые явно указывали на смягчающие обстоятельства?"
Судья, явно ожидавший этого вопроса, очень вежливо отвечает: "Если вы возьмете текст приговора, то вам многое станет понятно. В дополнение к тексту описательно-мотивировочной части могу сказать лишь одно: суд выносит решение, руководствуясь доводами всех участников, а не только адвоката".
После вопроса рыжей коллеги, остальные журналисты захотели показать, что в N-ской области есть и другие журналисты. И, между-прочим, не менее "острые".
"Все говорят, что в этом деле явный политический подтекст!"- это уже долговязый парнишка из местной "Комсомолки", - "ведь известно, что подсудимый был прямым конкурентом дочери губернатора".
"Я не знаю, что говорят "все", но российский суд выносит решение без учета каких-либо политических ситуаций, руководствуясь исключительно законом. Все остальное вы можете прочитать в приговоре" - кажется, судье нравится его собственная невозмутимость.
После еще трех или четырех ссылок судьи на текст приговора импровизированный брифинг сам собой вянет. Журналисты расходятся строчить дежурные заметки, а судья возвращается в свой кабинет к остывшему чайнику и огромной стопке предстоящих дел.
Подобная зарисовка, пожалуй, самый оптимистичный мини-сценарий применения на практике той самой предлагаемой поправки в кодекс судейской этики. Неслучайно журналисты давно и профессионально специализирующиеся на судебной теме не спешат радоваться: едва ли речи судей позволят раскрасить статьи и репортажи новыми красками.
Точнее сказать, раскрасить-то помогут, но это, скорее всего, будут либо комичные перлы, либо раздражённые реплики уставших, а главное, не понимающих чего от них хотят, судей.
В чем же просчитались авторы новации? Неужели невозможно сделать так, чтобы российский судья, наконец, заговорил не только во время, но и после процесса?
Проблема, на мой взгляд, не в самой идее, а в поспешности её возможной реализации. Подобные поправки, несмотря на кажущуюся легкость претворения в жизнь, на самом деле требуют не только комплексного понимания того, как судебная власть должна выстраивать внешние связи (не только с журналистами), но и колоссальной подготовительной работы.
Во многих странах давно поняли, что публичные выступления, а тем более в таких ответственных ситуациях, как комментирование судебных решений, требуют специальной профессиональной подготовки, создание системы (вот ключевое слово!), которая позволит не только журналистам, но и всем заинтересованным лицам, получать доступные разъяснения и уточнения от хорошо подготовленного спикера.
Таким спикером может быть либо специальный судья, либо сотрудник пресс-службы. При любом из двух вариантов, данный специалист должен пройти углубленную подготовку, обладать не только правовыми знаниями, но и технологиями публичных интервью.
Без системного подхода, без профессиональной подготовки, очень хорошая идея наделить судебную власть голосом, в том виде, в котором она предложена сейчас, практически стопроцентно вызовет обратный эффект. Особенно с учетом "калифорнийского сервера" youtube, мобильных видеокамер и множества программ для монтажа.
Ведь теперь предприимчивые адвокаты смогут использовать не только заказные статьи, в которых убийца и педофил представлен невинной жертвой "продажного российского правосудия", но и сенсационные видеосюжеты с репликами судей и с обязательными глумливыми комментариями: "что он несет!?".
