Правовую жизнь страны снова ждёт глобальная реформа, которая, в частности, предусматривает запрет допуска защитников в дела по бесспорно ясным и доказанным преступлениям. Также планируется отказаться от допроса свидетелей, если их показания в ходе следствия не возбуждают сомнений относительно своей достоверности и полноты.

Кроме того, законопроект требует от судей писать понятные приговоры: «напиши ясно и точно, за что ты осудил».

РАПСИ продолжает знакомить читателей с правовыми новостями столетней давности, на дворе 3 февраля 1920 года.* 

На очереди

Постановление Совета Народных Комиссаров о снятии военного положения в целом ряде губерний и упразднении губревкомов знаменовало возвращение к обычным, а не исключительным нормам; восстановление в силу того же постановления нормального действия закона 12 апреля о трибуналах прекращало внесудебные полномочия Ч. К.; декрет об отмене расстрелов говорил уже о большем – об отказе от чрезвычайных мер террора. Это уже означало возвращение к системе индивидуальных правовых гарантий, как самая сессия и реформа работ ВЦИК означали возвращение к системе гарантий публично-правовых.

Задача предстоящей сессии ВЦИК в этом направлении – это привести в норму правовую жизнь страны.

Опубликованные законодательные акты – только первые шаги в этом направлении. Предстоящей сессии надлежит закрепить новый поворот еще одним законодательным актом. Мы имеем в виду предлагаемый вниманию сессии закон о революционных трибуналах, упраздняющий окончательно право внесудебных расправ, сливающий исключительные суды в одно целое и создающий, наконец, не те или иные случайные чрезвычайные учреждения, а единую систему судебных мест с централизованным аппаратом управления и надзора, с отчеканенным процессуальным правом.

Вот вкратце основы нового закона.

Основная вводная статья проекта нового положения о трибуналах устанавливает в краткой и выпуклой форме основные черты, которыми должна будет отныне отличаться система применения чрезвычайных мер борьбы: организационное единство всех органов чрезвычайной репрессии и единство внутреннее в смысле единообразия их деятельности. Ни того, ни другого до сих пор как раз не было. Стоит только вспомнить, сколько у нас существовало чрезвычайных органов, как легализованных, так и самочинных. Всей этой революционной отсебятине, по крайней мере, в сфере судебной новой проект закона кладет раз навсегда конец. (Ст. 5-я).

Ст. 2 подробнее детализирует первую основную мысль приведенной выше вводной статьи. Она вкратце намечает основные категории преступлений, которые подсудны трибуналам. Правда, перейти к точной определенности еще нельзя, и статья сохраняет за трибуналами право принять к своему рассмотрению и всякое иное дело, если трибунал усмотрит в нем признаки опасности для революции. Но вместе с тем сама наличность примерного перечня указывает, что период неограниченного произвола в этой области уже миновал. Согласно ст. 2, трибуналам подсудны: дела контрреволюционные, о крупной спекуляции, крупных должностных преступлениях, явном дискредитировании власти советскими работниками, саботаже, злостных дезертирах. Трибунал решает сам, насколько крупна та или иная спекуляция, то или иное должностное преступление, чтобы его карать трибунальным порядком, а не общим судом, но раз он принял дело, никакие обжалования этого принятия не допускаются. Как дополнение к той же статье за Чрезвычайными Комиссиями сохраняется: право по преступлениям мелкой спекуляции, по должностным преступлениям низших агентов власти, по борьбе с нарушениями трудовой дисциплины и паразитическими элементами общества, для предания коих уголовному суду нет достаточных данных, заключать таких лиц в концентрационный лагерь в административном порядке, но на срок не свыше двух лет.

Так разрешен новым законом старый спор между трибуналами и Чека, в свое время вызвавшие столько волнений и полемики. И мы считаем это наилучшим разрешением, так как отменить полностью административное право в монет, когда спекулянты кишмя кишат вокруг нас, - совершенно невозможно.

Одновременно разрешается третья задача: объединение органов репрессии. Она устанавливается, во-первых, через введение в состав трибуналов одного из членов местной коллегии Губчека. Два органа таким образом органически сливаются. Второй способ иной: он вводит централизацию там, где ее до сих пор не было. Председатель трибунала обязательно утверждается Кассационным Трибуналом и не может быть отозван без его ведома. Обе эти новеллы, с одной сторон, уничтожают текучий состав трибуналов и их фактическую безотчетность, с другой - уничтожают чрезвычайную централизованность ведомства, превращающую судебный орган в чисто-бюрократический. Наконец, как принцип устанавливается, что помимо прав на административное заключение в концентрационный лагерь никаких иных прав судебного характера Чека не имеет.

Той же цели слияния обоих органов служит ст. 8, категорически упраздняющая самостоятельные следственные органы при трибуналах. Отныне следствие пойдет только через Чрезвычайные Комиссии. При трибуналах остаются только следователи-докладчики для подготовки дел. Этим кладется конец параллелизму следствия, который существовал до сих пор.

Так разрешается новым законом организационный вопрос. Особый раздел нового закона посвящен упрощению судебной процедуры трибуналов. Новый закон создает обязательную для трибуналов форму разбирательства, нарушение которой безусловно влечет отмену приговора. Но самую форму делает в высокой степени эластичной и гибкой. Все, что засоряет и затягивает процесс, отменяется новым законом решительно и бесповоротно. В отличии от прежнего закона новый законопроект запрещает вызывать и допрашивать свидетелей, чьи показания не возбуждают сомнений относительно своей достоверности и полноты, и запрещает допускать защиту по бесспорно ясным и доказанным преступлениям. Таким образом, в редком процессе будет более двух – трех свидетелей. В большинстве свидетелей не будет вовсе, и в редком будет допускаться и защита. Но даже если бы они были вызваны и допущены, за трибуналами остается право в любой момент прекращать допрос, а по окончании судебного следствия вовсе не допускать речей сторон. Но зато законопроект категорически требует от трибунала одного: напиши ясно и точно, за что ты осудил. Только при условии обязательной и достаточно полной мотивировки приговора можно предоставить трибуналам такие широкие права.

Наконец, последний раздел нового законопроекта говорит о новых правах Кассационного Трибунала. Кроме обязанности рассматривания жалоб и протестов, ему предоставляется право истребования дела по своей инициативе, если член-докладчик усмотрит в нем какие-либо нарушения при просмотре отчетности трибунала. Кассационный Трибунал затем получит право налагать на председателей трибуналов дисциплинарные взыскания. Наконец, ему же предоставлено право истолкования статей закона для разъяснения возникающих в трибунальной практике процессуальных вопросов. Эти разъяснения, однако, Кассационный Трибунал публикует не иначе, как с утверждения Наркомюста.

Верховный Трибунал остается как высший орган при В. Ц. И. К., и с ним полностью сливается Особый Трибунал при В. Ч. К.

Такова единая устанавливается новым законом система исключительных судов Советской Республики.

Жесток закон, но закон, - как как говорили древние римляне.

Провести его в жизнь – дело предстоящей сессии В. Ц. И. К.

Н. Крыленко.

(Известия В. Ц. И. К.)

Подготовил Евгений Новиков

*Стилистика, орфография и пунктуация публикаций сохранены