Владимир Горелик, председатель московской коллегии адвокатов «Горелик и партнеры», заслуженный юрист России
Недавний арест совладельца банка «Донинвест» Александра Григорьева, подозреваемого в причастности к незаконному обналичиванию почти 50 млрд. долларов - красноречивый эпизод, иллюстрирующий российские экономические реалии и очевидные пороки банковской системы, продолжающей помогать (конечно, небескорыстно) недобросовестным налогоплательщикам уклоняться от налогов.
Как сообщает МВД РФ, господин Григорьев работал с 20 российскими банками, у которых в настоящее время отозваны лицензии. Несмотря на то, что его вина пока не доказана, контекст говорит в пользу исхода дела, неблагоприятного для банкира.
Для оценки случившихся фактов и прогноза будущих событий, связанных с арестом банкира Григорьева, обратим внимание на несколько аксиом, представляющих собой печальную данность, характеризующих состояние российской экономики, законности, а также деятельность Фемиды в постсоветский период.
Все оттенки черного
Первая аксиома состоит в том, что на фоне разбалансированной экономики, изобилующей существенными пробелами и изъянами, пораженной многочисленными коррумпированными сговорами на всех уровнях и отягощенной практически отсутствующей превентивной контрольно-надзорной деятельностью государства, в нашей стране, как и раньше, продолжают воровать много, с удовольствием и, чаще всего, безнаказанно. Одни воруют «по-черному», тот есть нагло и без видимого прикрытия. Другие – «по-серому», используя для мошенничества гражданско-правовые сделки и всевозможные финансовые схемы. Третьи же воруют «по-белому», то есть под чиновничьей крышей, с использованием откатов и разнообразных девизов, начиная от целесообразности и оптимизации и заканчивая импортозамещением.
Что касается сферы приложения сил на ниве воровства, то, конечно, криминальное обогащение в банковском секторе представляет собой высокодоходный вид деятельности, в структуре которого обналичивание денежных средств под проценты получило главенствующее значение. Вывод активов за пределы России – типичная рефлексия «банковских тузов», не выдержавших тяготы и лишения предпринимательской действительности, и решивших в силу этого проститься с российской экономикой, обезопасив нажитое и осчастливив иностранную общественность своими капиталами.
Поэтому возбуждение очередного уголовного дела в отношении банкира Григорьева не является чем-то из ряда вон выходящим, и воспринимается в качестве обычного явления, органично вплетающегося в общеизвестные каждому реалии экономики и очевидные пороки банковской системы, продолжающей, конечно, небескорыстно помогать недобросовестным налогоплательщикам уклоняться от налогов.
Сам факт банкротства банка, в подавляющем большинстве случаев, является красноречивым свидетельством того, что сиюминутные меркантильные амбиции его собственников и топ-менеджеров превалировали над интересами клиентов банка и иных лиц, заинтересованных в его дальнейшем существовании и развитии.
Свято место пусто не бывает
Вторая аксиома состоит в том, что уголовные дела об экономических преступлениях (если, конечно, эти дела не получили общественно-политический резонанс) у нас возбуждаются медленно и со скрипом, но, как правило, не на пустом месте.
Обналичивание денежных средств под хорошие проценты, вывод активов за пределы России и последующее банкротство банка - обычная триада, характеризующая деятельность недобросовестных банкиров, противопоставляющих свои меркантильные приоритеты интересам общества.
Поэтому по внешним признакам (если СМИ не искажают исходные данные) основания для возбуждения уголовного дела налицо. Надо полагать, что первоначально в материалах отсутствовали достаточные данные, свидетельствующие о причастности к преступлению владельца банка Григорьева. Поэтому уголовное дело было возбуждено в отношении неустановленных лиц. Но после получения данных о его причастности он оказался в положении фигуранта дела и был заключен под стражу.
В контексте возбуждения уголовного дела следует вспомнить и третью аксиому. В последние годы заключенные под стражу фигуранты практически стопроцентно из обвиняемых превращаются в подсудимых, а затем – и в осужденных. Следственно-судебная практика показывает, что «наши следователи» в отличие от обычных чиновников, банкиров, менеджеров, генеральных директоров, простых юристов, бухгалтеров и прочей братии, которая (каждый на своем месте) либо следит за правопорядком, либо двигает экономику вперед, практически не ошибаются.
Поэтому, будьте уверены, если уголовное дело следователем направлено в суд, то спустя какое-то время соответствующий судья безотносительно к наличию доказательств, изобличающих фигуранта в преступлении, отрапортует председателю суда об успешном выполнении задачи осуждения очередного подсудимого. Не думаю, что открою секрет, если укажу на очевидную иллюзорность вывода о безошибочной работе следствия.
Более того, практика свидетельствует о существенном снижении его качества. В частности, по уголовным делам об экономических преступлениях канула в лету практика тщательного исследования доказательств, подтверждающих субъективную сторону преступления, обязательного установления мотивации преступного поведения, наличия корысти в действиях правонарушителя. Для следствия сам факт участия лица в незаконных финансовых операциях без какого-либо погружения в ситуацию свидетельствует о причастности его к хищению безотносительно к наличию доказательств, свидетельствующих о корыстной направленности его умысла.
Спорщику, скептически оценивающему тезис о мнимой безошибочности следствия, предложим оценить статистику вынесенных судами оправдательных приговоров. Удельный вес оправданий настолько мизерный, что каждый оправдательный приговор в судейских стенах сродни чрезвычайному происшествию, свидетельствующему об определенной социальной дезориентации судьи, не понимающего торжествующей в современной правоохранительной деятельности и крайне привлекательной для следственных органов истины: преступник не тот, кто совершил преступление, доказанное в суде, а тот, в отношении которого следователь возбудил уголовное дело и направил его в суд. Печальная статистика рассмотрения уголовных дел в судах подтверждает реализацию судьями именно такого подхода к рассмотрению уголовных дел.
При таких обстоятельствах у Григорьева, даже при условии его полной невиновности (что, конечно, весьма сомнительно) каких–либо шансов выйти «сухим из воды» практически нет. Как мы видим, в отношении него возбуждено уголовное дело и он заключен под стражу. Следовательно, руководствуясь реалиями дня, не утруждая себя знанием конкретных обстоятельств дела и, что называется, не заморачиваясь анализом обвинительных доказательств и их достаточностью, можно «понятийно» безошибочно предположить, что уголовное дело в отношении Григорьева будет направлено в суд, который его обязательно осудит.
Опыт показывает, что следствие, заключившее Григорьева под стражу, будет настаивать на его виновности и любые, появившиеся вдруг «доказательства защиты», будут оспариваться этим следствием всеми правдами и неправдами».
Во-первых, приоритеты борьбы за честь мундира еще никто не отменял. Во-вторых, (и это самое главное) незаконное заключение под стражу невиновного из-за предусмотренной законом процедуры реабилитации чревато для следствия существенными негативными последствиями.
В условиях очевидной «вторичности» уголовного правосудия , проявляемого им обвинительного уклона и неспособности к принятию самостоятельных, без оглядки на следствие, решений, фатальный итог рассмотрения дела Григорьева в суде очевиден.
