Аркадий Смолин, собственный корреспондент РАПСИ
Сегодня вступают в силу поправки в Гражданский кодекс РФ, которые вводят новую статью 152.2 "Охрана частной жизни гражданина". С 1 октября сбор информации о частной, семейной жизни гражданина, его происхождении или месте пребывания запрещен в случае, если эта информация не обладает публичной значимостью. Что именно подразумевается под этим термином, в законе не поясняется. Критерий должна выработать судебная практика – именно суду поручено определять общественную или государственную значимость информации.
Зато закон снимает всяческие ограничения по распространению информации, раскрытой по воле самого гражданина. Поскольку теперь запрещено использовать информацию о частной жизни, нарушающей интересы гражданина, даже при создании произведений науки и искусства, главным источником информации отныне становится интервью и официальные документы.
1
Использование столь зыбкого понятия как общественный интерес вызывает в экспертной среде опасения, что новый закон будет использован как способ борьбы с гражданским разоблачением злоупотреблений чиновников и даже журналистским расследованием как жанром.
Действительно, формулировка закона оставляет судьям возможность для предвзятой (например, в интересах чиновников) интерпретации понятий: общественный интерес и личные данные. И тем не менее, предоставление законодателями суду права определять значимость частной информации носит однозначно эволюционный характер. Это решение приближает российскую судебную практику к международным стандартам.
Известным примером действия этой нормы служит, например, определение судом потребности в придании гласности перверсивных деталей личной жизни граждан, работающих с детьми. Таким образом, за рубежом такая практика позволяет не перегружать законы излишней детализацией и не включать в них рискованные с правозащитной точки зрения пункты.
Однако российские журналисты и активисты жалуются, что закон усложнит их жизнь потребностью угадывать, насколько значимой покажется судье добытая ими информация. В действительности же, зарубежная практика показывает, что новый закон лишь предоставляет им новую площадку для акцентирования внимания публики на наиболее важных деталях истории, а также детализации ее, без ограничений рамок объема новости, колонки, поста в Фейсбуке или блоге.
2
Опасения насчет выведения из поля общественного контроля личной информации чиновников не соответствуют действительности. Сотрудник государственных органов по закону обязан заполнять декларацию о доходах, а также ряд других документов, содержащих важные данные о его частной жизни. Эти бумаги подпадают под действие пункта о распространении информации по собственной инициативе. Поэтому ее публикация СМИ или блогерами не может считаться нарушением закона.
Точно также не может быть осуждено распространение личной информации о членах семьи чиновников (в частности, имуществе их детей), если эти данные получены из общедоступных источников. Поскольку к числу такого рода источников относятся анкеты, заполняемые при приеме на работу, профайлы на сайтах вузов, декларации и другие документы, единые для всех граждан России, вряд ли возникнет проблема по поиску или "отмыву" важной информации, касающейся личной жизни госслужащих.
Другой вопрос, что законом теперь установлен годичный срок давности по искам о защите деловой репутации. Это предоставляет обиженным журналистами чиновникам и другим гражданам шанс отомстить за публикацию личной информации поиском в архиве СМИ случаев излишне глубокого погружения в детали биографии героя, статьи или репортажа. Так что, события личной жизни в скором времени могут стать дополнительным источником дохода.
Кому же, на самом деле, грозит поиск новой профессии, так это журналистам "желтой прессы". Практически все эксплуатируемые ими сегодня жанры, кроме интервью, подпадают под ограничения нового закона.
3
Гораздо более важным представляется метод решения давней законодательной задачи: как однозначно определить, что такое "честь и достоинство". Доныне преследованию подвергалось только распространение порочащей личной информации. При этом абстрактность указанных понятий допускала произвольное применение закона.
Филологическую задачу законодатели решили политическим способом. Статья 152 ГК РФ "Защита чести, достоинства и деловой репутации" дополнена одним пунктом. Чтобы не спорить о границе между оскорблением и жесткой правдой, принято решение с этого дня наказывать за распространение любой ложной информации, даже если она никак не способна никого опорочить.
"Это принцип запрета нейтральной и доброй лжи. Например, при распространении сведений о несуществующей победе гражданина в конкурсе или получении им наследства", - пояснил депутат Госдумы Павел Крашенников.
Принятием этого решения Россия вступает в теоретическую дискуссию с западными принципами правоприменения. Из трех десятков стран, исследованных Международной Ассоциацией Профессионалов в области Конфиденциальности (IAPP) только в Австралии и Сингапуре в определениях персональных данных напрямую прописано, что законом защищаются как правильные, так и неправильные данные. Законодательство остальных стран, попавших в исследование, обходит вниманием этот вопрос. Российский запрет на раскрытие личной информации любого рода также можно интерпретировать как попытка уравнять ответственность за использование правильных и даже сознательно искаженных данных.
4
В качестве санкций новый закон предусматривает не только компенсацию морального вреда, но и полного удаления информации. Особое внимание экспертов и комментаторов вызвало уточнение об уничтожении тиражей и материальных экземпляров носителей противозаконной информации. У работников СМИ возникли опасения, что эта часть закона позволит властям или бизнесу бороться с неугодной прессой, на основании судебных решений уничтожая ее тиражи целиком из-за одной сомнительной заметки или даже детали в статье.
При наличии столь спорного момента в законе особое политическое значение приобретают социальные сети в Интернете. В отношении распространения информации в них закон, напротив, удивительно лоялен. Пункт 5 статьи 152 ГК РФ не требует по решению суда удалять из Сети дублирующую информацию. Таким образом, перепосты и ретвиты пока оказываются вне действия нового закона.
Оболганный гражданин, конечно, остается в своем праве "требовать… пресечения или запрещения дальнейшего распространения указанных сведений", но как исполнять данную процедуру в отношении Интернет-пространства закон не поясняет.
Вероятно, причина пробела в законе состоит в успешном функционировании в Рунете родственно близкого закона о защите персональных данных. По данным Минкомсвязи, в 2012 году регистраторы доменных имен по представлению Роскомнадзора полностью прекратили деятельность 75 интернет-сайтов, зарегистрированных в России и 22 за рубежом, за незаконное распространение персональных данных граждан.
5
Тем временем, за рубежом соцсети постепенно превращаются в заповедную зону: размещаемая в них личная информация обретает особый правовой статус, который можно назвать – "только для внутреннего пользования". Иллюстрацией этого законодательного тренда может служить принятый 25 августа в Германии проект новой нормы, запрещающей работодателям собирать частную информацию о наемных работниках или о кандидатах на вакантные должности. В особенности это касается персональных данных, найденных в социальных сетях.
Схожий по духу закон был подписан спустя месяц губернатором Калифорнии Джерри Брауном. Новшество обязывает с 2015 года веб-сайты, приложения и онлайн-сервисы, доступные тинейджерам, предоставлять пользователю полный контроль над личной информацией, вплоть до ее полного удаления.
Так что российские законодатели выбрали перпендикулярный путь развития отношений с соцсетями, по сравнению со своими западными коллегами. Зато наш опыт, судя по всему, вызвал повышенный интерес на Украине. За неделю до вступления в силу российского закона о защите частных данных, четыре народных депутата фракций "Батькивщина" и Партии регионов предложили Верховной Раде Украины ограничить доступ граждан к публичным данным о физлицах.
Авторы законопроекта предлагают признать конфиденциальной любую информацию о частных лицах и разрешить обнародовать их только с разрешения граждан.
"Если человек не хочет указывать, женат он или нет, где он живет и сколько у него детей, он имеет на это право. У людей надо спрашивать, прежде чем обнародовать их личные данные. Человек должен сам решать, какую информацию о себе он предоставляет", - поясняет один из авторов законопроекта Олег Параскив.
Впрочем, практически все опрошенные журналистами различных СМИ эксперты и депутаты уверены, что такой законопроект об ограничении доступа к публичной информации не имеет шанса пройти профильный парламентский комитет по вопросам свободы слова и информации, и вряд ли попадет в сессионный зал.
Так что российский опыт с защитой частной информации пока не имеет ни одного сопоставимого по содержанию аналога за рубежом. Не исключено, что он станет кому-то примером.
