Отзывы в интернете о профессиональной деятельности определенных специалистов могут нарушать их частную жизнь, считает Верховный суд РФ. Он призвал суды при поиске баланса между правом на свободу слова и защитой личной жизни определять, насколько распространяемая информация имеет ценность для общества, а также может ли критикуемый ответить на замечания.
Суть дела
В суд обратилась врач, которая требовала удалить свой профиль с сайта, на котором собираются комментарии пациентов о медиках. Также интернет-ресурс предоставил читателям возможность оставить отзывы о посещении каждого врача. За незаконную, на взгляд заявительницы, обработку персональных данных истица захотела компенсацию морального вреда в 150 тысяч рублей.
Но Центральный суд Воронежа такую позицию не разделил, а Воронежский областной суд оставил отказное решение без изменения.
Обе инстанции указали, что сайт является средством массовой информации, на котором опубликован многотысячный список практикующих в России врачей: на каждого медика создан отдельный профиль с указанием фамилии, имени, отчества, должности и места работы. Все эти данные находятся в общем доступе и взяты с сайтов российских лечебных учреждений.
Суд первой инстанции исходил из того, что использованные ответчиком персональные данные не относятся к сведениям, которые СМИ не вправе разглашать. Он также пришел к выводу, что информация об истице размещена не с целью причинить ей вред, а с целью доведения до общественности объективной информации о медицинских услугах.
Апелляционная инстанция указала, что факт распространения ответчиком сведений о частной жизни врача не установлен, а действия редакции сайта не привели к нарушению прав истицы, поскольку для обработки общедоступных персональных данных не требуется согласия субъекта этих данных.
Свобода слова и частная жизнь
Верховный суд с позицией коллег из нижестоящих инстанций не согласился и привёл в решении подробную практику Европейского суда по правам человека о свободе слова и права на защиту, на частную жизнь.
Право на частную жизнь, не имея исчерпывающего определения, охватывает физическую и психологическую неприкосновенность личности, в том числе право жить уединенно, не привлекая к себе нежелательного внимания («Смирновы против РФ», жалобы №46133/99 и 48183/99, § 95). При этом из нее не может быть полностью исключена деятельность профессионального или делового характера (постановление Европейского Суда по делу «Нимитц против Германии» от 16 декабря 1992 года, §29), цитирует ВС мнение судей ЕСПЧ.
Он отмечает, что свобода слова и распространения информации также налагает на прессу определённые обязанности и ответственность: она может быть сопряжена с определенными ограничениями, санкциями или условиями, которые предусмотрены законом и необходимы для интересов национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка. Также ограничения допускаются в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия, напоминает ВС позицию Европейского суда.
При этом журналистов может не спасти даже факт получения информации из общедоступных материалов, так как в 2017 году ЕСПЧ счёл, что если сведения о частной жизни и персональные данные взяты из открытых источников, то это само по себе не лишает гражданина права на защиту частной жизни и защиту своих персональных данных (постановление Большой Палаты по делу «Компании «Сатакуннан Марккинаперсси Ой» и «Сатамедиа Ой» против Финляндии» по жалобе №931/13).
Российский закон также защищает как право на частную жизнь, так и право на свободу слова, прежде всего эти постулаты закреплены в Конституции РФ: право на частную жизнь гарантируется частью 1 статьи 23, а право на свободу получения и распространения информации — частями 4 и 5 статьи 29.
Без согласия гражданина не допускаются сбор, хранение, распространение и использование любой информации о его частной жизни, в частности, сведений о его происхождении, о месте его пребывания или жительства, о личной и семейной жизни (абзац первый пункта 1 статьи 1522 Гражданского кодекса).
При этом не являются нарушением правил аналогичные действия, если они совершены в государственных, общественных или иных публичных интересах, а также в случаях, если информация о частной жизни гражданина ранее стала общедоступной либо была раскрыта им самим или по его воле (пункт 1).
Таким образом, «при сборе данных о каком-либо человеке, обработке или использовании персональных данных или публикации соответствующих материалов способом или в объеме, который выходит за рамки того, что обычно можно предвидеть, могут возникнуть доводы о защите частной жизни», — резюмирует ВС.
Позиция ВС
ВС считает что апелляционная инстанция допустила при разбирательстве ряд ошибок.
Прежде всего суд фактически проигнорировал истинный предмет разбирательства: врач хоть и ссылалась на нарушение требований закона при обработке ее персональных данных, но, по существу, между сторонами возник спор о праве истицы на неприкосновенность ее частной жизни и праве ответчика как СМИ свободно искать, получать и распространять информацию с использованием персональных данных, указывает ВС.
Он признаёт, что закон, действительно, предусматривает перечень условий, при которых обработка персональных данных может осуществляться без согласия субъекта, в частности, если она необходима для осуществления профессиональной деятельности журналиста и законной деятельности СМИ (пункт 8 части 1 Закона о персональных данных).
При этом законодательство предусматривает и гарантии по защите персональных данных из уважения к личной и семейной жизни. В частности, обработка персональных данных должна ограничиваться достижением конкретных, заранее определенных и законных целей.
«Таким образом, право на защиту частной жизни, включающее защиту персональных данных, и право на свободу поиска, передачи и распространения информации, включая свободу средств массовой информации, могут являться конкурирующими правами», — поясняет высшая инстанция.
ВС считает, что реализация права на свободу слова и распространение информации, включая журналистскую деятельность, должна учитывать право на защиту частной жизни.
«Объем, а также способ сбора и распространения информации о частной жизни, включая объем персональных данных, должны соответствовать общественной потребности в данной информации, а также правомерной цели ее сбора и распространения.
При установлении равновесия между защитой частной жизни и свободой слова должна быть определена значимость вклада обнародования тех или иных сведений в дискуссию по вопросам, представляющим интерес для общества.
Определяя критерии, по которым возможно вмешательство средств массовой информации в частную жизнь гражданина, для установления баланса между конкурирующими правами по общему правилу необходимо исходить из того, каков вклад этой информации в обсуждение вопросов, представляющих интерес для общества, степень известности человека, интересы которого были затронуты, содержание, форма и последствия опубликованных сведений», — отмечает ВС.
Он напоминает о позиции Пленума по этому вопросу: к общественным интересам следует относить не любой интерес, проявляемый аудиторией, а, например, потребность общества в обнаружении и раскрытии угрозы демократическому правовому государству и гражданскому обществу, общественной безопасности, окружающей среде (пункте 25 постановления от 15 июня 2010 года №16).
«Поскольку жизнь и здоровье человека относятся к общепризнанным ценностям, гарантируемыми Конституцией, то обсуждение вопросов о состоянии здравоохранения и качестве медицинской помощи, безусловно, имеет большое общественное значение», — считает ВС.
В частности, к основным принципам охраны здоровья отнесены приоритет интересов пациента, доступность и качество медицинской помощи, которые обеспечиваются в том числе возможностью выбора медицинской организации и врача, напоминает он.
Таким образом, обязанность государства проверять качество медицинской помощи и делать доступной информацию в сфере здравоохранения, в том числе публиковать на сайтах медучреждений данные о врачах, их образовании и уровне квалификации, сами по себе не исключают потребность общества в обсуждении этих вопросов в прессе, включая сбор отзывов пациентов о качестве оказанной им помощи, полагает ВС.
«Между тем объем информации о конкретных врачах, включая их персональные данные, а также способ получения и распространения этой информации должны быть соотнесены с правом каждого врача на защиту частной жизни», — указывает он.
К тому же, интернет-сайт, предоставив возможность неограниченному кругу пользователей анонимно оставлять комментарии об истице, привлек к ней внимание, спровоцировал сбор негативной информации, которая распространялась ответчиком в необработанном виде и без какой-либо предварительной проверки.
Однако суд апелляционной инстанции не дал оценки тому, представляет ли обсуждение деятельности заявительницы как врача общественный интерес, является ли она публичной фигурой.
ВС же считает, что при рассмотрении дела следовало принимать во внимание общественную значимость дискуссии относительно деятельности истицы.
Кроме того, суду следовало установить, имелись ли у врача эффективные средства для удаления комментариев в созданном ответчиком профиле, тем более, что ряд отзывов являлись анонимными, то есть определить их объективность затруднительно. А в случаях, когда работу доктора критикуют реальные лица, она также не может ответить пациентам, ибо связана врачебной тайной, поясняет ВС.
В результате он отменил определение и направил дело на новое рассмотрение в суд апелляционной инстанции.
Алиса Фокс
