Защита чести и достоинства является почти столь же актуальной правовой темой сегодняшнего дня, как и проблема злоупотребления правом в суде. О недобросовестной эксплуатации важного понятия на примере знакового дела рассказывает в экспертной колонке адвокат, к.ю.н Александр Зорин.

Процессуальная возможность коллективных исков появилась в российском законодательстве относительно недавно, но уже сейчас можно сказать, что коллективные иски вносят сумятицу в работу судов и используются в основном в рекламных или политических целях.

Подобные примеры – это иски антиваксеров к региональным властям об оспаривании ограничений, иски политических активистов и др. Дело против журналиста телеканала RT Константина Придыбайло, оформленное коллективным иском участников политических акций из Белоруссии, как раз показало многие изъяны этой процедуры.

Как следовало из материалов дела, более двадцати лиц, называющих себя белорусами по происхождению, утверждали, что посмотрели в интернете стрим YouTube-канала СоловьевLive от 26 декабря 2020 года, где телеведущий Владимир Соловьев и приглашенные им гости посредством видеосвязи обсуждали насущные общественно-политические вопросы. В этом стриме журналист телеканала RT Константин Придыбайло, давая оценку действиям иностранных спецслужб на территории Белоруссии и России, а также тех людей, кто был обманут в результате дезинформации и втянут в несогласованные массовые акции протеста, употребил слова «тупые» и «политически безграмотные». 

Истцы, о существовании которых Придыбайло не знал, вырвали эти слова из контекста дискуссии, утверждая, что говорили именно о них. В исковое заявление они включили краткие биографии 35 известных белорусов, в том числе живших до образования государства Белоруссия (Игнат Домейко – 1802 г.р., Марк Шагал – 1887 г.р., Франциск Скорина – 1486 г.р. и др.).

В коллективном иске выдвигалось требование о признании недостоверным сведением того, что «тупость» без указания на политическую составляющую, о которой шла речь в дискуссии журналистов в стриме, надо опровергать как факт: то есть было или не было, что с оценочным суждением сделать невозможно, в принципе. Моральный вред своей обиды, которая, как следует из иска, заставила подписанта испытать чувство стыда, каждый из истцов оценил в один российский рубль, совместив его с требованием об опровержении на YouTube-канале СоловьевLive или более широким по аудитории интернет-ресурсе.

Истцы ссылались на подготовленное по их заказу заключение филолога, который попытался сделать выводы, будто из слов Константина Придыбайло следует пропаганда превосходства россиян над белорусами и неполноценность белорусов, а также наличествуют негативные оценки, носящие уничижительный характер в адрес белорусского народа, направленные на унижение его чести и достоинства. Однако лингвист не указал, как эти слова могут относиться непосредственно к истцам или оскорблять именно их. На мой взгляд, такой специалист как раз сам мог этим заключением оскорбить белорусов, приписав такой лексический букет, который ответчик не произносил. 

Само заключение лингвиста – это несколько определений из толковых словарей, причем не всех определений слова «тупой», которых в словаре около 5 штук, а лишь выгодных истцу. Несмотря на то, что журналист Константин Придыбайло ни разу не произнес в студии слова «русский», а ограничился «россиянами», тем не менее лингвист в своих выводах говорит о «неполноценности белорусов в сравнении с русскими», что свидетельствует о неистинности и тенденциозности его заключения.

В защиту ответчика было предоставлена рецензия и контрзаключение специалиста, члена общественного совета Федерального агентства по делам национальностей России Сергея Иванеева, в котором указано на тенденциозность выводов заключения лингвиста, оплаченного истцом, где вообще не исследована политическая составляющая журналистской деятельности Константина Придыбайло, подвергающейся диффамации со стороны белорусских неонацистов. 

При этом лингвист истцов даже не прослушала всю беседу спикеров, которые собрались в передаче для обсуждения политической ситуации, связанной с деятельностью блогера Навального и поддерживающих его западных спецслужб, что позволяет вполне обоснованно сделать вывод об отсутствии объективности, достоверности и обоснованности при проведении ею своего исследования.

Специалист указал, что в представленном информационном материале присутствует обывательско-мещанское высказывание (оценочно-сравнительное суждение не подлежащее проверке на соответствие действительности) со стороны журналиста канала RT Константина Придыбайло в отношении политической культуры, политического и правового сознания тех граждан Республики Беларусь, которые являются участниками антиправительственных выступлений, о политическом опыте граждан России («россиян» по словам Константина Придыбайло) и граждан Республики Беларусь («белорусов» по словам Константина Придыбайло) безотносительно их национальности. В информационном материале отсутствуют негативные оценки всего белорусского народа, направленные на унижение его чести и достоинства, так как политический стрим был посвящен власти – этому уникальному и многоликому, в основе своей, социокультурному феномену. Сведения о сравнении политического восприятия не могут быть проверены на соответствие действительности и вкладываются в систему политического плюрализма, без которого не мыслима любая демократическая система.

Таким образом, биографии 35 известных, в том числе умерших белорусов, не имеющих процессуальной связи с истцами. На каком основании истцы выступали от имени всего белорусского народа в ходе рассмотрения иска, выяснить не удалось, а на возражения ответчика, что народ, по Конституции Белоруссии, представляет ее президент, вызывали неразборчивые эмоции основного истца Александра Гомона, работающего в компании «Пиццаротти» с итальянским капиталом (юридическая «дочка» итальянской Impresa Pizzarotti & CS pA) и швейцарских компаний (участник Impresa Pizzarotti & CS pA, уставной капитал – 300 миллионов евро, и швейцарской Пиццаротти СА). 

Также в защиту журналиста Константина Придыбайло было указано, что такая разновидность мнений, как оценочные суждения, не подлежит опровержению, поскольку не поддается верификации, то есть проверке на истинность-ложность. Подобная позиция отражена в прецеденте ЕСПЧ «Федченко против России» от 2 октября 2018 года, где подчеркнуто, что свобода выражения мнений является одной из основ демократического общества. Данное условие применимо не только к «информации» или «идеям», которые считаются безобидными или нейтральными, но и к тем, которые носят оскорбительный, шокирующий или вызывающий характер (пункт 2 статьи 10 Конвенции). «Таковы требования плюрализма, терпимости и широты взглядов, без которых не существует демократического общества».

Со ссылкой на статью 10 Европейской Конвенции по защите прав человека и основных свобод было отмечено, что защите подлежит не только содержание высказанных идей и информации, но также форма их подачи. Кроме того, свобода выражения мнения также включает в себя возможное преувеличение и даже провокации. Чтобы провести различие между фактическим утверждением и оценочным суждением, необходимо учитывать обстоятельства дела и общий тон утверждений, имея в виду, что утверждения в вопросах, представляющих общественный интерес, могут основываться на оценочных суждениях, а не на фактах. Как отметил Европейский суд, пресса выполняет в демократическом обществе важную роль «общественного сторожевого пса».

Поняв, что доказать ложность оценочного суждения физического свойства «тупой» у истцов не получится, они стали утверждать, что в силу его оскорбительности требуют все тот же рубль компенсации морального вреда. 

В доказательство ошибочности позиции истцов было указано, что из анализа спорного текста не усматривается: форма выражения мнения была неприличной, выходила за пределы допустимой в демократическом обществе дискуссии, сопровождалась бранными словами. Константин Придыбайло не создавал эффекта коммуникативной перверсии (например, согласно научно признанному определению, такими лингвистическими приемами как: вынесение медицинского диагноза, отправление в человеческий низ, сравнение с отходами жизнедеятельности, обвинение в асоциальном поведении, обвинение в нарушении социального ритуала, профанная номинация лица (лишенный святости) – все то, что может квалифицироваться как «неприличная форма» оскорбления, наряду с использованием мата и обсценной лексики). 

Информация, касающаяся непосредственно истцов, в тексте спорного высказывания отсутствует и образует в иске искусственную интеллектуальную подмену. Однако высказывания в адрес персонально неопределенной группы лиц, идентифицируемой определенными признаками, не могут быть положены в основу оскорбления. Оскорбление должно быть выраженно именно в отношении оскорбляемого лица, а не в общем о ситуации или группе лиц, идентифицируемой определенными признаками, и иметь ярко выраженною неприличную форму, которой в данном случае не усматривается.

Посмотрев на подобное насилие над правом политических активистов в данном иске, я вспомнил термин «правовой пуризм» (legal purism), что может быть понято как «право только ради права», то есть как крайний формализм, влекущий очевидную несправедливость и фактически осуществляемый в противоречии с интересами личности и общества, которые право как раз и призвано защищать.