Является ли ограничение продажи книг Бориса Акунина (внесен в перечень террористов и экстремистов) и Дмитрия Быкова (внесен в реестр иноагентов) какой-либо формой цензуры и в чем отличие книготорговли от книгопечатания – в аналитике РАПСИ. 

В 1932 году во Франции вышел роман «Путешествие на край ночи», в 1936 — «Смерть в кредит». Они имели оглушительный успех и были сразу же переведены практически на все языки мира. То, что их автору — Луи-Фердинанду Селину — не вручили в 1932 году Гонкуровскую премию стало одним из главных литературных скандалов во Франции в ХХ веке. «Шекспир слишком переоценён, а Селин – великий писатель», — говорил Чарльз Буковски, один из длинного ряда поклонников и последователей Селина.

В конце Второй мировой войны Селин из-за своих высказываний, поддерживающих политику нацистской Германии, был вынужден бежать — сначала на юг Германии, затем — в Данию, где его арестовали, предали суду и поместили в тюрьму. Из-за обвинения в коллаборационизме произведения писателя были запрещены как в Германии, так и во Франции.

В 1920 году норвежскому писателю Кнуту Гамсуну была присуждена Нобелевская премия по литературе. После прихода Гитлера к власти в Германии Гамсун, ранее выступавший против англосаксонской культуры, встал на сторону нацистов и поддерживал Видкуна Квислинга. Однако, став свидетелем преступлений коллаборационистского режима, писатель во время своего визита в Германию в 1943 году потребовал от Гитлера избавить Норвегию от Квислинга и Тербовена, чем привёл фюрера в ярость. 

После окончания войны Гамсун был обвинен в коллаборационизме, тюремного заключения он избежал благодаря преклонному возрасту, однако был оштрафован на сумму в 425 тысяч крон, что привело к конфискации значительной части его имущества. До его смерти собрание сочинений так и не было опубликовано. 

Можно продолжать список долго, но остановимся на еще одном современном примере. 

В 2012 году правительство Израиля запретило въезд в страну лауреату Нобелевской премии по литературе (министр внутренних дел Израиля Эли Юшай предложил изъять ее у немецкого писателя) Гюнтеру Грассу. Поводом стала публикация стихотворения, в котором автор критикует планы поставок подводных лодок из Германии в Израиль для угрозы Ирану. По словам Грасса, он решил высказаться, потому что ему «надоело лицемерие Запада»: «атомная держава Израиль ставит под угрозу и без того хрупкий мир во всем мире».

Эти примеры демонстрируют давно сформировавшуюся правовую традицию в «цивилизованном мире» устранения из публичного поля писателей, поддерживающих вражескую сторону в военных конфликтах. 

В этот ряд не стоит включать фетву на «Сатанинские стихи» Салмана Рушди; законодательный запрет, запрещающий распространение и ввоз книг из России, а также издательство книг авторства россиян на Украине; нацистские костры и множество других радикальных примеров. Мы говорим только о цивилизованных методах, исключающих цензуру и подразумевающих максимальное уважение к творчеству. 

В этой парадигме существует четкая граница между книгоизданием и книготорговлей, между просвещением и бизнесом. Напрашивается продолжение этого ряда: между доступом к знанию и распространением вредной информации. Но это не так, в России почти отсутствует реальное ограничение вредной информации, у нас свободно продаются запрещенные в европейских странах книги: «Трилогия Лорда Хоррора» Дейвида Бриттона, запрещенная в Великобритании, издана в России крупнейшим издательством тиражом 2000 экземпляров и продается во всех сетевых книжных, литература о нацистах – главный покупательский тренд последних лет, книги иноагентов стоят на самых видных местах главных полок в крупнейших магазинах (не говоря о «независимых»), столы с книгами для ЛГБТ можно найти почти на любых книжных ярмарках...

Даже отъявленные оппозиционеры в запрещенных соцсетях признаются, что при всех их претензиях к российским властям речи о какой-либо форме книжной цензуры говорить невозможно (этому посвящен один из последних постов руководителя главного независимого книжного магазина страны). 

Примером тому являются Дмитрий Быков, который был признан иноагентом в июле 2022 года, но это никоим образом не ограничило продажу его книг в России. Как и не ограничила его активная деятельность по публикации оппозиционных, антироссийских и даже русофобских книг на русском языке за рубежом (как нам рассказали авторы, именно ему посылают рукописи все желающие опубликоваться в Армении, Грузии, Германии и пр.). 

Борис Акунин, завсегдатай оппозиционных митингов с 2011-2012 годов, автор самых ярких антироссийских высказываний последнего десятилетия, так и не сумел заслужить своей позицией «звания» иноагента. Только сегодня он был внесен в перечень террористов и экстремистов Росфинмониторинга, однако, согласно закону о противодействии экстремистской деятельности, запрещается распространение только тех материалов, которые включены в соответствующий реестр, на книги данного автора пока ограничения не распространяются. Его книги, несмотря на декларируемое презрение к своим российским читателям (такой вывод позволяет сделать наложение социологического портрета его аудитории на портрет ядерной поддержки Владимира Путина и СВО), стабильно входят в топы продаж. 

Известно, что скандалы поднимают тиражи (книжный рынок в этом отношении мало отличается от шоу-бизнеса). Запретный плод в случае книг сладок по нескольким причинам: помимо желания получить то, что возможно скоро станет недоступным, имеется и меркантильный интерес — книги, которые исчезли из открытой продажи, у букинистов и библиофилов стремительно вырастают в цене в десятки и сотни раз. 

Поэтому попытки Акунина, Быкова и ряда других беллетристов, для которых литература является главным источником заработка, попасть в «цензурные» списки путем своих провокативных высказываний и поступков является исключительно маркетинговым ходом. 

Косвенно это признает и сам Акунин: «Четыре раза собирались меня «забанить», и каждый раз это не происходит. Книги отлично продаются».

Однако эти попытки доселе были безуспешны. Никаких ограничений на публикацию их тиражей в России (в отличие от Украины) не было. 

Совершенно отдельной историей является моральная и материальная поддержка убийства российских граждан. Для закрепления статуса не просто сильного, а цивилизованного и прогрессивного государства в России должен быть введен запрет на дальнейшее обогащение Акунина и Быкова. Речь идет не о запрете творчества, а именно об источнике средств, на которые покупается оружие для убийства российских граждан.

«Я очень горд, что хоть чем-то для вас (Украины) могу быть полезен. Если бы у вас издали книжку, мы бы весь гонорар пустили бы на (украинские) дроны», — заявил на днях Дмитрий Быков.

«У меня в начале лета были выступления в Бельгии и Нидерландах. Я сказал организаторам, что хочу, чтобы все деньги пошли Украине», — сказал Борис Акунин, который наряду с Быковым также поддерживает удары Украины по мирным российским городам: «Это не вызывает протеста ни у кого из нас, мы очень хорошо это понимаем». 

Российские власти и общество не требует экстрадиции и суда над Быковым, как над Селиным, не добивается штрафа Акунина, как Гамсуна, не ограничивает им въезд в Россию, как Грассу. В нашей ментальности прошита максимальная степень уважения к литературе и свободе творчества, пиетет перед писателями. 

Но отличие Акунина с Быковым от Селина и Гамсуна (помимо масштаба дарования) в том, что последние были наказаны за свои политические убеждения постфактум, в то время как применение антиэкстремистского законодательства к первым — способ реально спасти человеческие жизни. 

К сожалению, для литагентов Акунина и Быкова, это не цензура – их книги, инсценировки и экранизации не заслуживают места в одном ряду с «Моей борьбой». Речь идет только о поиске способа пресечь потоки финансирования, покупки оружия и организации антироссийских терактов. 

Если для Акунина и Быкова важно наличие их книг в российских магазинах, то в их руках сохранение своего творчества на прилавках без ограничений — достаточно только отказаться от роялти. 

Арсений Шаболов