Почему последний российский император не попытался своевременно подавить революцию в зародыше и почти добровольно отрекся от престола, рассказывает в семьдесят первом материале своего тематического цикла юрист, кандидат исторических наук, депутат Государственной Думы первого созыва Александр Минжуренко.

Петроград 27 февраля 1917 года оказался в руках восставших солдат. Правительство подало в отставку. А 14 тысяч солдат, появившихся в Таврическом дворце, своим появлением поставили депутатов перед свершившимся фактом. 

Депутатам Думы пришлось брать власть в свои руки. Они сформировали Временный комитет Государственной Думы во главе с ее председателем Родзянко, чтобы, как они объясняли, предотвратить воцарение хаоса в Петрограде, так как все другие институты старой власти не функционировали, а в городе начались убийства полицейских и городовых, грабежи и мародёрство. Солдаты, захватив тюрьмы, выпустили оттуда заключенных. Свои полномочия Комитет сформулировал скромно и скупо: «для водворения порядка в столице и для сношения с лицами и учреждениями».

Большинство офицеров сразу признали власть думского комитета и призвали солдат выполнять распоряжения новой власти. С возвращением офицеров в казармы «солдатский бунт» превратился в осознанный и организованный переход войск на сторону революции, у которой появился центр – Временный комитет Государственной Думы. 

Своеобразным венцом этого процесса явилось то, что даже двоюродный брат царя великий князь Кирилл Владимирович привел к Таврическому дворцу свой Гвардейский морской экипаж, демонстрируя солидарность с революцией. Присягнул революции и личный Конвой Его Величества, телохранители, которым было положено до последней капли крови защищать царя и трон.

Стремительное развитие событий и напор революционных масс заставил думцев сделать следующий шаг: 1 марта было образовано Временное правительство.

Но большинство думцев были противниками насильственного захвата власти, поэтому они были озабочены легальностью своей власти и вопросами законного правопреемства. А этого можно было добиться лишь путем получения «добровольного отречения» императора. И с такой миссией к царю отправляются 2 марта представители Госдумы А.И. Гучков и В.В. Шульгин.

Кроме многих факторов, приведших к падению монархии в России, следует назвать безвольность и безынициативность Николая II. Это тоже входит в понятие «кризиса верхов». 

Так, 26-27 февраля наступает пик революции, но император, оставаясь в Ставке в Могилеве, не предпринимает никаких мер по стабилизации положения. Похоже, что он все еще не осознает степень сложности ситуации и уровень угроз. 

Вот, что Николай II записывает в дневнике вечером 26 февраля: «В 10 час. пошёл к обедне. Доклад кончился вовремя. Завтракало много народа и все наличные иностранцы. Написал Аликс и поехал по Бобруйскому шоссе к часовне, где погулял. Погода была ясная и морозная. После чая читал и принял сенатора Трегубова до обеда. Вечером поиграл в домино». 

Никаких признаков беспокойства и озабоченности. Император играет в домино, а в столице его правительство доживает последние часы.

Речь совсем не шла о каких-то его шагах на опережение, о какой-то его инициативе: он только вяло реагировал на происходящее и всякий раз опаздывал и удивлялся каждому новому изменению ситуации в стремительно разворачивающихся событиях. От Николая II не исходила должная в подобных случаях энергия лидера, он ею не мог зарядить своих подчиненных, и они чувствовали это. 

Никакой воли к власти император не испытывал и не демонстрировал. От Николая II веяло каким-то фатализмом и покорностью судьбе. Он как бы плыл по волнам событий, почти совсем не управляя своей лодкой.

И лишь в ночь на 28 февраля Николай II отправляется в Царское Село. Уже только в пути он начинает понимать масштабы случившегося. Проехать в Петроград ему не удалось. Он приехал в Псков в штаб Северного фронта к генералу Рузскому. Здесь Николай II принимает решение пойти, наконец, на уступки революционному движению: он соглашается на «правительство доверия». 

Но опоздал Николай: ему сообщают из Думы, что речь может идти теперь уже только об «ответственном министерстве», т.е. о правительстве, ответственном перед Госдумой. Николай II снова задерживается с ответом. А революция развивается и радикализируется в своих требованиях не по дням, а по часам. И когда царь соглашается на «ответственное министерство», ему дают понять, что в повестке дня стоит только его отречение от престола.

Последний и решающий удар Николаю II был нанесен оттуда, откуда он не ожидал. Вернее – был предупрежден о таком, но не хотел верить в это.

Начальник штаба Ставки генерал Алексеев послал телеграммы всем главнокомандующим фронтами Действующей армии с просьбой высказать им свои рекомендации императору по выходу из создавшегося крайне критического положения. 

Телеграмма Алексеева была сформулирована таким образом, что у главнокомандующих не оставалось другого выбора, как высказаться за отречение. Все генералы как один посоветовали царю одно – отречься от престола. Кроме находившегося рядом с царем командующего Северным фронтом генерала Рузского, за отречение высказались генералы Эверт (Западный фронт), Сахаров (Румынский фронт), Брусилов (Юго-Западный фронт) и даже дядя царя великий князь Николай Николаевич (Кавказский фронт). К телеграммам сухопутных командующих присоединился и командующий Балтийским флотом адмирал Непенин (через день он будет убит восставшими матросами). 

Всё. Это был конец. На кого же ещё было опереться императору как не на свою армию, не на верный присяге генералитет?! Но и они его предали. Напомним, что высший генералитет высказался за отречение монарха исключительно в интересах продолжения и победоносного завершения войны.

И когда в Пскове в царский поезд прибыли посланцы Госдумы Гучков и Шульгин, им не пришлось оказывать давление на монарха и принуждать его к отречению: «заговор генералов» уже добился этого. Еще до прибытия думцев Николай II подписал манифест о своем отречении в пользу цесаревича Алексея. 

Однако, узнав о том, что царскую чету скорее всего отправят в изгнание за границу (чтобы они не влияли на наследника, т.е. на нового монарха), Николай II попросил переписать текст манифеста: он категорически не хотел расставаться с больным сыном. В новом документе он отрекся и за себя, и за Алексея в пользу своего брата Михаила Александровича.

Так как главный вопрос был уже решен, делегаты Думы Гучков и Шульгин обратились к Николаю с просьбой назначить председателя Временного правительства, т.е. помочь решить проблему легальности новой власти. 

Царь пошёл им навстречу. Вечером, уже после подписания манифеста об отречении, Николай подписал указ о назначении князя Г.Е. Львова председателем Совета министров. 

Но манифест был подписан ранее и помечен временем подписания - 15:05. Следовательно, вечером Николай уже не был правомочным императором, поэтому пришлось пойти на подлог: указ о назначении главы правительства был помечен временем подписания – 14:00.

Таким образом, для думцев все обернулось почти в точности согласно их планам. Правда, революция, которую они не планировали, все же состоялась, но прошла быстро и относительно бескровно, а все юридические процедуры законной передачи исполнительной власти в их руки были соблюдены. 

Теперь оставалось довести свои планы до конца: возвести на престол Михаила II и добиться учреждения новой формы правления государством – конституционной монархии.

Продолжение читайте на сайте 26 марта