Право не должно превращаться в компанейшин и прогибаться под любой виток развития общества, в том числе под эпоху цифровизации, поэтому никаких революционных законодательных изменений в области уголовного и процессуального права ждать не следует, равно как и нет острой необходимости разработки отдельного Цифровго кодекса — такое мнение в Открытой студии РАПСИ высказал заведующий кафедрой уголовного процесса, правосудия и прокурорского надзора МГУ имени М.В. Ломоносова Леонид Головко.

— Добрый день, как Вы считает, общество и право готовы к современным угрозам нового времени?

— Да, конечно. Есть угрозы, они всегда меняются, общество всегда меняется, и право, разумеется, адаптируется к этим механизмам своими методами. Это было всегда, и так есть, так будет. Поэтому любые объективные изменения, они, разумеется, отражаются и в праве, и в правоприменении. В разумных пределах, имея в виду, что у права должны быть свои механизмы реакции, иногда отличающиеся от тех механизмов, которые есть в других сферах. Есть некие формы, идущие из римского права. Оно решало какие-то задачи, те, которые стояли наиболее остро для права, но могли быть незаметны для остального общества. В этом смысле у права своя автономная линия. И наоборот, что-то могло происходить, меняться, а в праве это не менялось.

Поэтому в данном случае главное не впадать в кампанейщину, а спокойно эти угрозы отслеживать и смотреть, в какой части они влияют на право, в какой право должны их «переваривать» своими механизмами. Скажем, структура договора купли-продажи не меняется от того, что мы покупаем не телегу или арбу, как она называлась ранее, а современный самолет или даже компьютерную программу. Структура договора купли-продажи, идущая от римского права, остается стабильной. Ее менять не надо. Это не другой договор. Это другое содержание договора. Но в каких-то случаях, конечно, есть и влияние на правовое регулирование. Надо смотреть по ситуации.

— А как Вы считаете, если мы будем говорить про готовность права и готовность общества к кибер-угрозам, можем ли мы отметить, что есть разница в готовности у юристов и у обычных людей в плане их знаний и опасений разумного характера?

— Ну, Вы знаете, кибер-угрозы, они в значительной мере обусловлены тем, что мы информацию сейчас передаем через современные коммуникации. Гражданин должен понимать, что чем больше он задействует себя в социальных сетях, тем выше угрозы. Запретить такое поведение мы тоже не можем. Сказать: «Слушай, дорогой друг, если ты там условно фотографии детей везде размещаешь, и в этом нет никаких рисков» — тоже нельзя. Риски есть. В этом смысле общество иногда просто не понимает эти риски. Наша задача — их разъяснять, чтобы это был осознанный выбор.

Что касается права, то оно неизбежно, разумеется, сталкивается с тем, что меняется структура преступности. Условно говоря, при торговле наркотиками сейчас, уже, как правило, деньги не передаются физически, а передаются через интернет. Это — объективная реальность, и она, конечно, отражается и в способах расследования преступлений и в других аспектах. Мы сталкиваемся с этим постоянно.

— Рост количества цифровых преступлений как-то должен отражаться в Уголовно-процессуальном и Уголовном кодексе РФ? Новые составы, новые наказания?

— Это отражается тогда, когда в этом необходимость есть. Вот, скажем, есть цифровой способ совершения преступлений, но само преступление — то же самое — кража, мошенничество. Разные только способы. Цифровой и не цифровой или, например, дистанционный. Когда-то мошенничество стали совершать с помощью телефонов, но это не значит, что мы должны были вводить в УК РФ отдельную главу «О телефонных мошенничествах».

Есть специальные, как мы называем, компьютерные преступления. Это, например, создание каких-то вирусов и угроз. Это требует специального регулирования. А если это просто способ, тогда чаще всего не нужно никакое регулирование.

Если говорить об Уголовно-процессуальном кодексе, то он вообще в этом не нуждается, потому что ну какая разница, дает ли свидетель показания о том, что он знает через компьютер — это остаются свидетельские показания.

В криминалистике это будет иметь значение, поскольку способ расследования будет отличаться. Поэтому, если вы спросили про УК и УПК РФ, в какой-то части это нужно, но не всегда.

— А в деятельности экспертов по уголовным делам?

— Эксперт? Смотря какой эксперт. Если эксперт работает именно с компьютерными программами, с цифровыми — да. Но это особые эксперты. Скажем, эксперт в сфере ДНК, генетик. Он, естественно, вам скажет: «Мне совершенно не нужна ваша цифровая копия, потому что на ней следов ДНК не осталось». Он потребует физические следы, поэтому вещественные доказательства нужны ему как таковые. Цифровая копия ему не подойдет.

Эксперт, который, наоборот, работает и смотрит, например, вот этот вот документ и проверяет, это — компиляция, deepfake или не компиляция. Он, конечно, будет работать с виртуальной реальностью. Специальность экспертов меняется, она всегда менялась, и по мере развития наук появляются новые варианты экспертизы.

Остаются классические — судебный медик или кто-то еще. Естественно появляются и новые. Сейчас появились новые варианты экспертов, но и старые никуда не делись. Потому что почерковед нужен. Люди иногда там что-то пишут, как говорят, шариковой ручкой, нужна судебная медицина, судебная психиатрия, вот здесь, конечно, никакой цифровой замены быть не может.

— Принцип «бритвы Оккама» говорит о том, что не нужно плодить излишние сущности. Вы согласны с этим тезисом в отношении идеи создания специальных законов или отдельного Цифрового кодекса?

— Да, согласен, потому что это все-таки способ передачи информации. У нас нет Телефонного кодекса, вот в моем примере. Или какого-то еще, хотя это колоссально важно всегда. У нас нет Авиакодекса, хотя авиасообщение радикально изменило мир за последние сто лет. Я не думаю, что он нужен, просто потому что в разных сферах и в гражданском праве, в уголовном, в уголовно-процессуальном существуют какие-то детали. Собрать их воедино — это раскодифицировать другие дисциплины.

Поэтому, скорее всего, если такой кодекс напишут (Цифровой кодекс — прим. ред.), он будет такой, ну, знаете, декларативный. Вот есть такие кодексы: они не очень нужны, но они как-то многих успокаивают. Вот там будет немножко о понятиях, немножко о принципах и несколько норм. Я не думаю, что практика будет их (нормы) вот так вот напрямую применять.

— А наука из-за цифровизации меняется? Становится больше юристов или докторов наук, которые специализируются именно на IT-направлении или в целом наука особо не подвержена такой моде?

— Наука подвержена, к сожалению. Вот здесь надо различать необходимое и конъюнктурное. В конъюнктурном смысле, сейчас удивляешься: найдешь какую-нибудь диссертацию, где нет слова «цифровое» и думаешь: «Какая оригинальная диссертация, там ничего про цифровое не сказано, она чрезвычайно интересна!».

Я даже не шучу, это объективно так. С другой стороны, конечно, эти проблемы возникают, например, при дистанционном допросе, их надо изучать, они должны изучаться. Я думаю, что конъюнктура пройдет, мода пройдет, постепенно. С течением времени мы должны выйти в баланс, интегрировать в любые виды наук вот это направление, оно и так интегрируется.

Опять-таки, мы не программисты, мы не можем и не должны изучать это. Мы смотрим, как право реагирует. У нас свой взгляд, естественно, в отличие, скажем, от тех, кто закончил факультет вычислительной математики, кибернетики, того же МГУ.

Они программисты — мы нет, мы в этой части дилетанты, мы специалисты в области своих правовых наук. Но вот такая вот чрезмерная мода, это, конечно, пройдет. Вот как она периодически возникала и возникает в истории человечества, исторически мы знаем такие примеры, потом это все спадает.

Мне кажется, точка баланса будет найдена. Сейчас чрезмерная конъюнктура присутствует, в том числе в выборе исследований. Везде надо приписать слово «цифровое», даже там, где это вообще никаким боком не нужно. Им кажется, что так будет современно. Ну, мне кажется, наоборот, уже скорее — банально. В этой части ничего нового это не дает. Как любая конъюнктура — это приходящее.

— Леонид Витальевич, спасибо Вам большое за ответы на наши вопросы!