Использование технологии искусственного интеллекта в судах на данный момент возможно только в качестве вспомогательного инструмента, поскольку на практике робот не всегда может выйти за общепринятую грань и разобраться в тонкостях рассматриваемых дел. На сегодняшний день ИИ не способен разобраться даже в нецензурной лексике, которая часто фигурирует в делах об оскорблениях, рассказал в Открытой студии РАПСИ директор Северо-Западного филиала Российского государственного университета правосудия судья в отставке Ярослав Жолобов.
− Ярослав Борисович, добрый день. Скажите, как Вы относитесь к перспективе использования искусственного интеллекта в судебной системе, в частности, пресс-службами судов?
− Искусственный интеллект для меня − это тот интеллект, который вырабатывает новые программные продукты без помощи человека. Сейчас же мы видим просто алгоритмы — зарождение искусственного интеллекта.
Мы уже пробовали использовать в работе (пресс-служб) чат-боты, но, к сожалению, мы увидели достаточно много огрехов в них. Чат-боты стали использовать классический язык, а он удобен только для документов. Поэтому пришлось постоянно вмешиваться в работу этих алгоритмов. И после определенного времени мы вернулись к тому, что мы чат-боты используем только для подготовки информации либо для получения справочных данных и тому подобных примеров. Мы поняли, что это только вспомогательный инструмент с точки зрения делопроизводства.
Например, мы столкнулись с тем, что компьютер и математические алгоритмы проверяют правильность написания текста. И сейчас, переходя на электронный документооборот, что получается? Документ поступает, машина его проверяет и регистрирует, потому что так быстрее и не нужен человек. А если мы допускаем ошибки в документе, то алгоритм его может не принять. Понимаете? Найти дефектность документа и вернуть нам его обратно. Это вызывает вопрос о том, что нам нужно либо повышать грамотность, либо также разработать математические алгоритмы, которые проверяли бы документ перед отправкой.
− Мне кажется, что робота проще создать...
− Да, но у роботов есть проблемы. Мы не все алгоритмы можем в него вложить. Взять хотя бы вопрос о нецензурной брани. У нас понятия «нецензурная брань» нигде нет. Хотя в кодексах − в КоАП и в Уголовном кодексе − есть упоминания об оскорблении, нецензурной брани и ругани.
− А в связи с чем вдруг возник вопрос именно про нецензурную брань?
− Дело в том, что есть дела, связанные с оскорблением. Но оказалось очень много слов, которые выпадают за общепринятую норму. Например, есть нецензурная брань на букву «О». И у нас такое было, когда в судебном процессе женщина заявляла о том, что в её отношении употребили нецензурную брань − какое-то слово на букву «О». Но она не помнила, какое конкретно. Процесс завершился ничем. Она так и не вспомнила.
Для нее было это нехарактерное слово. Потом уже, когда дело было прекращено, у второго участника процесса мы все-таки узнали, что из себя это слово представляло. И мы удивились, проверили по словарю и были ошеломлены, что оно действительно существует.
Беседовала Ирина Новикова
