Размах революционного движения в первой половине 1905 года был беспрецедентным. Власти не справлялись с задачами установления спокойствия и порядка в стране. Необходимы были уступки протестующим силам. Какие уступки, в чем и насколько они были эффективны рассказывает в пятьдесят четвертом материале своего тематического цикла юрист, кандидат исторических наук, депутат Государственной Думы первого созыва Александр Минжуренко.

В 1905 году взбунтовались разные социальные слои: рабочие, предприниматели, студенты, крестьяне, солдаты и матросы. Как всегда в подобных случаях дестабилизации положения в государстве оживилось и национальное движение. 

При всем том, что различные отряды революционного движения выдвигали свои особые требования, было и нечто общее, что содержалось в их лозунгах. И этим общим было требование учреждения представительного выборного органа власти. В принципе эта идея давно витала в российском воздухе, и вот настал момент, когда данный вопрос жестко встал в повестку дня. В начале 1905 года для властей стало очевидным, что политику уступок целесообразно начинать именно с этой сферы.

И уже 31 января 1905 года министр земледелия и государственных имуществ А. С. Ермолов обращается к Николаю II с предложением о введении выборной земской думы для предварительного рассмотрения важнейших законопроектов. Этой записке дали ход. В феврале было проведено два заседания Совета министров, посвященных рассмотрению данного вопроса. Однако министры не пришли к единому мнению и не смогли выработать согласованного проекта. 

Тогда 18 февраля Николай II подписывает рескрипт на имя министра внутренних дел Александра Григорьевича Булыгина с поручением возглавить работу Особого совещания для разработки проекта положения об учреждении Государственной Думы. 

В этом документе говорилось о намерении императора привлечь к участию в подготовке законов представителей различных слоев, избранных народом. Вообще-то Николай II предлагал создать новый орган под названием «Государева дума». Однако Особое совещание не поддержало это предложение, чутко уловив существенную разницу в двух вариантах названия представительного орган.

По имени председателя Особого совещания и вошел в историю разработанный им законопроект: его стали называть Булыгинской думой. Надо отметить, что сам Булыгин был далеко не сторонником радикальных преобразований в сфере государственного управления. Так, известно его заявление в ходе работы над проектом, что он туда «крестьян ни за что не допустит».

Подготовленный А. Булыгиным законопроект обсуждался на совещаниях у императора в Новом Петергофе при участии великих князей, членов Государственного Совета и министров. На эти совещания были приглашены и известные крупные ученые: российский правовед профессор Н.С. Таганцев и историк профессор В.О. Ключевский.

6 августа 1905 года император подписал манифест об учреждении в России Государственной Думы — высшего законосовещательного представительного органа Российской империи. В манифесте говорилось о том, что у самодержцев российских давно уже появилась «мысль о согласовании выборных общественных учреждений с правительственными властями и об искоренении разлада между ними, столь пагубно отражающегося на правильном течении государственной жизни». 

Далее император объявлял, что «Ныне настало время призвать выборных людей от всей земли русской к постоянному и деятельному участию в составлении законов, включив для сего в состав высших государственных учреждений особое законосовещательное установление, коему предоставляется предварительная разработка и обсуждение законодательных предположений и рассмотрение росписи государственных доходов и расходов».

Думу планировалось созвать не позднее середины января 1906 года. Согласно манифесту, она получила право обсуждать все законопроекты, бюджет, отчёт государственного контроля и давать по их поводу заключения, которые передавались в Государственный Совет, откуда законопроекты с заключениями Думы и Совета представлялись на «Высочайшее благовоззрение». Дума должна была избираться на 5 лет. 

Одновременно опубликовали и «Положение о выборах в Государственную Думу». Согласно этому закону, многие российские подданные не получили избирательные права. Не могли принимать участие в выборах лица моложе 25-ти лет, рабочие, женщины, учащиеся, военнослужащие, а также губернаторы, вице-губернаторы, градоначальники и их помощники и полицейские чины в пределах подведомственных им местностей. 

Для крестьян устанавливались четырёхстепенные выборы. Это означало, что крестьяне на сельском сходе выбирали своих представителей на волостной сход, который из них выбирал своих делегатов в уезд, где избирали уже выборщиков в губернское собрание. И только на этом губернском собрании и происходили выборы депутатов Думы. 

Состав губернских собраний был квотирован законом: крестьянских выборщиков на нем должно было быть 42%, выборщиков от крупных землевладельцев – 34%, и от городских собственников – 24% участников собрания. 

Сравнительно высокое представительство от крестьян объяснялась тем, что царские чиновники всерьез верили в то, что в крестьянстве по-прежнему доминируют консервативные монархические настроения и они не поддержат никакие революционные идеи.

Итак, важнейшее решение было принято. Но почему новый создаваемый орган оказался представительным, но не властным? Почему Дума наделялась только законосовещательными полномочиями? 

Под такое решение была поведена солидная идеологическая база. Она была изложена в «Исторической справке», представленной Булыгиным, согласно которой «на Руси никогда не было феодализма, а всегда существовало доверие и единение царя с народом», выраженное в периодических созывах законосовещательных Земских соборов. 

Поэтому авторы законопроекта поясняют, как они поняли поставленную перед ними задачу: она якобы состояла не в заключении между царем и народом «конституционного договора», а в совершенствовании «правительственного механизма в духе развития исконных русских начал».

Эта концепция была разработана еще известным славянофилом К.С. Аксаковым, который рассуждал следующим образом: приняв решение о созыве Земского Собора, царь уже не мог пойти против его воли, ведь тем самым он нарушил бы свое предназначение – служить интересам «земли» (народа). 

Из такого посыла авторы законопроекта и делали свой вывод: правопреемница Земских соборов Булыгинская дума, якобы, ограничивала власть монарха в гораздо большей степени, нежели парламент, являясь, в первую очередь, ограничением нравственным, которое было бы для государя строже любых правовых норм.

Окончательно «разжевал» всю данную идею Председатель Госсовета Д.М. Сольский в своем докладе императору. По его утверждению, интересы монарха и его подданных в России полностью совпадали. А значит, не было нужды скреплять их отношения конституционным договором. Созыв Думы являлся актом доброй воли императора и выражал его стремление удовлетворить пожелания общества. Монарху станет проще заботиться о народе, ведь царь сможет узнавать о его потребностях «из первых уст». 

Это, однако, накладывало на Николая II дополнительную ответственность. По словам Сольского, «его несогласие с мнением Думы не будет уже иметь оправдания в его недостаточной осведомленности…» 

Таким образом в 1905 году была предпринята попытка применить славянофильскую теорию на практике: открытое противодействие монарха народным представителям считалось бы политически недальновидным шагом с тяжелыми последствиями.

Однако все эти сложные теоретические умозаключения и построения не были восприняты в российском обществе. Все увидели только одно: проектируемый представительный орган не будет законодательным. А это совершенно не устраивало все составные части революционного движения. 

И революция не приняла эту уступку, называя ее «подачкой», и продолжая развиваться по восходящей. Про Булыгинскую думу властям пришлось забыть. Она так и осталась на бумаге.

Продолжение читайте на сайте 21 ноября