Коррупция – это извечный вопрос, когда речь заходит о государственных служащих. В русской литературе образ чиновника-взяточника стал почти каноническим – он ярко нарисован в произведениях Грибоедова и Гоголя, Салтыкова-Щедрина и Чехова. О том, кого и как наказывали за взяточничество, казнокрадство и другие преступления в Российской империи, мы на самых ярких примерах расскажем в четвертой части публикации, в которой продолжим говорить об эпохе Екатерины Великой.

Несомненной заслугой Екатерины II в борьбе с коррупцией является одно из самых громких уголовных событий XVIII века – дело Дарьи Николаевны Салтыковой, более известной как Салтычиха. Ей по праву можно присвоить позорное звание самой жестокой и кровожадной женщины в истории России. А ведь родилась она в богатой дворянской семье, получила хорошее образование, удачно вышла замуж. В ее владении были огромное богатое поместье в Троицком и земли Верхних Тёплых Станов. После смерти мужа 27-летней Дарье досталось село Красное-на-Пахре с прилегающими территориями и небольшими деревнями, она также стала владычицей московской территории, расстелившейся от Большой Лубянки до Кузнецкого Моста, где на углу находилась её трёхэтажная городская усадьба. Но не в центре Москвы совершала она свои преступления, а в усадьбе, располагавшейся на территории нынешнего посёлка Мосрентген, рядом с МКАД, в районе Тёплого стана.

Салтычиха печально прославилась своей особой жестокостью по отношению к крепостным крестьянам. Она избивала их, морила голодом, обливала кипятком, выставляла голыми на мороз, истязала, часто до смерти, самыми разными способами. В основном измывалась над женщинами и девушками, особенно невестами. В одном из инцидентов даже пострадал знатный человек – землемер Николай Тютчев, дед будущего известного поэта. Салтычиха, ревнуя его к новой жене, пыталась организовать убийство Тютчева.

Первые жалобы на Салтычиху начали поступать ещё в 1762 году. Крестьяне писали, что помещица жестоко обращается с ними, избивает и убивает. Но благодаря влиятельным родственникам и подкупу властей все жалобы, как говорится, «ложились под сукно». Но все же двум крепостным, у которых Салтычиха убила жен, удалось достучаться до императрицы Екатерины II. В 1768 году дело садистки было передано в Сенат. Шесть лет помещица истязала своих крепостных, шесть лет шло расследование. Екатерина Великая, несмотря на знатное происхождение Дарьи Салтыковой, довела судебное разбирательство до справедливого финала. Есть свидетельства, что императрица лично несколько раз переписывала приговор, детально обозначив все то наказание, которое Салтычиха должна была понести за свои человеконенавистнические выходки.

«Разсмотрев поданный нам от сената доклад о уголовных делах известной безчеловечной вдовы Дарьи Николаевой дочери, нашли мы, что сей урод рода человеческого не мог воспричинствовать в столь разные времена и такого великого числа душегубств над своими собственными слугами обоего пола, одним первым движением ярости, свойственным развращенным сердцам, но надлежит полагать, хотя к горшему оскорблению человечества, что она, особливо пред многими другими убийцами в свете, имеет душу совершенно богоотступную и крайне мучительскую», – из Указа Екатерины II по отношению к Дарье Салтыковой. 

Ее лишили дворянского звания, ввели пожизненный запрет именоваться родом отца или мужа, также ей запрещалось указывать своё дворянское происхождение и родственные связи с иными дворянскими фамилиями. Садистку приковали к позорному столбу с надписью над головой «мучительница и душегубица» и посадили в подземную тюрьму без света и человеческого общения. Свечку ей зажигали только во время приема пищи. На каторгу отправили трех ее сообщников, среди которых был священник села Троицкого. В московском Иоанно-Предтеченском монастыре для нее вырыли специальную яму, где она в полной темноте просидела больше 10 лет, затем условия содержания смягчили и перевели заключенную в каменную комнатку. В тюрьме Салтычиха прожила 33 года, умерла в 1801 году.

Еще одним ярким делом, демонстрирующим стремление Екатерины II ограничить коррупционное всевластие, стал суд над генерал-прокурором Правительствующего Сената Александром Ивановичем Глебовым. Выходец из дворян, он в молодом возрасте отличился на войне с турками, попал под покровительство графа Шувалова и благодаря его протекции занял в 1754 году кресло обер-секретаря Сената, а через пару лет и обер-прокурора. 25 декабря 1761 года только что вступивший на престол Пётр III назначил А. И. Глебова генерал-прокурором Сената. Еще в бытность свою обер-прокурором он решил завладеть винным делом в Иркутской губернии. Однако местные купцы стали упрямиться, не желая терять столь выгодное дело. Тогда Глебов отправил в губернию следователя П. Н. Крылова, который угрозами, пытками и тюремным заключением выбил из купцов признания в якобы хищениях на десятки тысяч рублей, а затем арестовал вице-губернатора Вульфа и сам стал управлять губернией, поднося крупные взятки тому же Глебову. При Петре III Глебову все сходило с рук, но после восхождения на престол Екатерины II отношение к нему радикально поменялось. Расследование было доведено до конца.

В 1764 году Екатерина Великая собрала Сенат и обратилась к ним со следующими словами: «Сегодня я приехала с вами поговорить о таком деле, которое четыре года на сердце моем лежало. Я оное окончить способа не находила, не нарушая справедливости, то есть иркутского следователя Крылова. Я ныне к вам назад привезла сенатский доклад 1762 года, в котором нахожу одну только ясно выведеннную вину Крылова, по которой он именным указом блаженной памяти тетки нашей Императрицы Елизаветы Петровны лишен всех чинов и, скован, привезен сюда, сиречь арестование Иркутского вице-губернатора Вульфа. На все прочее, в сенатском докладе мне представленное, я смотрю как на неоконченное, следственно, оные решить не могу. Моя воля есть, чтоб Сенат кратчайшим и законным образом окончил то, что по правосудию принадлежит. Крылову же Сенат имеет, применяясь к нашему милосердию и взирая на семилетнее нынешнее его состояние, определить правосудный жребий, не докладывая уже более нам. Осталось только упомянуть о генерал-прокуроре Глебове, который в сем деле по крайней мере оказался подозрительным и тем самым уже лишил себя доверенности, соединенной с его должностью; но как генерал-прокурор никем, кроме нас, не судим, то представляем себе должностию его впредь диспонировать, а ему отныне сим чином не писаться. При сем за благо нахожу сделать вам примечание, сколь страшные следствия имеет те дела, кои страстию производятся, и до таких дерзостей доводят, когда вместо законов руководствуют, чего нигде так не видно, как из сего дела».

3 февраля 1764 года Глебов был уволен со службы с присвоением чина генерал-поручика, но с запрещением занимать правительственную должность, хотя и это ограничение было вскоре снято.  

Губернская реформа 1775 года, направленная на создание эффективных местных органов власти, не могла обойти стороной проблему взяточничества.Уже в самом законодательстве, регулирующем реформу, содержался призыв к губернским властям активно бороться со взяточничеством. В последующих указах, касающихся губернаторов, императрица настойчиво требовала пресекать любые попытки взяточничества среди подчинённых.

Екатерина II проявила мудрость, оставив на своих постах генерал-губернаторов. Она понимала, что прежние уже достаточно обогатились, а новым ещё только предстоит это сделать. Это решение было продиктовано трезвым расчётом и остаётся актуальным и по сей день.

Андрей Кирхин

*Мнение редакции может не совпадать с мнением автора