Мировая история доказала, что в процессе неконтролируемого развития демократия превращается в анархию, влекущей за собой хаос и распад страны. Поэтому революции оканчиваются диктатурой. О том, как Россия летом 1917 года встала перед выбором между правой или левой «контрреволюцией» рассказывает в восемьдесят первом материале своего тематического цикла юрист, кандидат исторических наук, депутат Государственной Думы первого созыва Александр Минжуренко.

Летом 1917 года все основные тенденции развития русской революции обозначились довольно четко. Процесс демократизации, дойдя до известных разумных пределов, пошёл дальше. И от таких количественных приращений это позитивное явление стало менять свое качество на противоположное. 

Рабочие сами себе назначали размер зарплаты, продолжительность и графики работы, крестьяне захватывали частновладельческие земли и чужую собственность, солдаты сами решали: идти им в наступление или отдохнуть. Железнодорожные работники и служащие установили себе «щадящие» режимы работы и массово срывали все поставки: подвоз хлеба к городам, а также боеприпасов и продовольствия на фронт. 

Дезертирство приняло ужасающие масштабы, преступность зашкаливала. Страна шла вразнос. Однако выступить против этого саморазрушения государства никто не решался: это было бы расценено как контрреволюционные действия.

Тем не менее объективные исторические закономерности должны были реализоваться: все подобные безбрежные революции неизбежно заканчиваются установлением диктатуры. Революция в Англии XVII века закончилась установлением диктатуры ее военного вождя генерала Кромвеля, принявшего звание лорда-протектора. Великая французская революция XVIII века при всей ее демократичности и радикализме закончилась диктатурой Наполеона, объявившего себя императором.  

Образованные люди в России знали об этих закономерностях, поэтому уже в июне-июле они заговорили о кандидатурах на «должность» диктатора. И это не было заговором узкого круга лиц, об этом свободно писали в прессе. В газетах прямо обсуждались эти вопросы, назвались имена. В диктаторы прочили генерала Алексеева, вице-адмирала Колчака и генерала Брусилова.

Это были кандидаты государственников, т.е. лагеря правопорядка. Но о диктатуре мечтали теперь не только монархисты и крайне правые, но и вчерашние демократы: кадеты и октябристы, выброшенные на обочину общественно-политической жизни теми самыми процессами демократизации, зачинателями которых они и являлись в свое время. 

О диктатуре (только своей) думали и на другом полюсе политических сил России. Ленин прекрасно знал, чем закончится это перерастание демократии в анархию. И большевики под его руководством специально способствовали всем этим разрушительным процессам. 

Российская демократия таким образом, выйдя за рамки своей качественной определенности, т.е. нарушив меру, была обречена. Вопрос стоял только о том, кто установит диктатуру: правые или левые.

Первыми выступили правые. Причем как раз выступили именно под предлогом недопущения установления власти крайних левых. 

Это был не просто мятеж военных, пытавшихся произвести государственный переворот. Тут все было сложнее. Дело в том, что о необходимости установления в стране порядка «твердой рукой» говорил и сам Керенский. Но министр иностранных дел Терещенко сетовал на то, что «у премьера связаны руки». А руки у Керенского были связаны Советами и большевизированными солдатами питерского гарнизона. Следовательно, напрашивалась мысль, помочь развязать ему руки. 

Таким образом, цели у Керенского и Корнилова в главном совпадали. Расхождения обнаружились в том, как будет устроен новый режим власти, и кто будет во главе его. Керенский совсем был не против использовать Корнилова как инструмент наведения порядка, но парадокс состоял в том, что сам-то он держался исключительно благодаря существованию и противоборству двух противоположных сил, т.е. балансируя между правыми и левыми. 

В этом и состояла суть и особенность его власти. Образно говоря, он одной ногой стоял на правых, другой – на левых. Ликвидация любого из полюсов лишила бы его опоры и привела бы его к падению. 

Потому он и поставил невыполнимую задачу: навести порядок в стране с помощью армии, ослабить левых, но сохранить демократический режим и самому удержаться у власти. Однако военные мыслили более логично: если Временное правительство настолько слабо, что не может установить порядок, то они это сделают сами, но тогда зачем оно – это безвластное правительство?

Эти точки зрения обозначились во время тайных переговоров между Керенским и Корниловым. Оказывается, в подготовке государственного переворота участвовал сам министр-председатель. Он до поры не знал о настоящих планах корниловцев. А они планировали передать власть триумвирату: Корнилов-Керенский-Савинков и произвести большие принципиальные замены министров в правительстве, изгнав оттуда. министров-социалистов. 

Но сразу возникал естественный вопрос: а зачем тогда там Керенский – самый главный социалист? Если уж меняется суть власти: переход от демократии и демагогии к опоре на силу, то зачем этой новой власти «Главноуговаривающий русской революции»? 

Керенский явно был лишним в планировавшейся новой системе управления государством. И он сам, анализируя предложения переговорщиков, начинал понимать это. Диктатура будет – это реально, но диктатором будет не он. 

Наконец, в одном из последних посланий корниловцев Керенскому предложили в новом правительстве портфель министра юстиции. Это было шоком для премьера: он им «разрешил» устроить переворот, а они его – во второстепенные министры! Это же полный крах карьеры! Вернуться снова к тому, с чего начинал в марте? Да и по контексту переговоров становилось понятно, что те качества, которые возвели Керенского на вершину власти, не будут востребованы в новом правительстве, а значит он там пробудет недолго.

И тогда Керенский прекращает переговоры с корниловцами. Теперь уже большевики представляются ему меньшим злом. Они ослаблены своим неудачным выступлением в июле, против них - «немецких шпионов» настроена большая часть населения, и у них нет столько дивизий, сколько у Корнилова. 

А Главнокомандующий, считавший, что он получил «добро» от первого лица, уже двинул на Петроград войска и прислал Керенскому телеграмму с предложением объявить в Петрограде военное положение

Но Керенский передумал и приказал остановить передвижение войск в сторону столицы. Корнилов отказался это сделать и тогда его действия были объявлены «мятежом». 

Предательство Керенского приводит Корнилова в ярость. Он отказывается выполнить приказ Керенского об освобождении его от должности Главнокомандующего, а ни один из генералов не соглашается заменить Корнилова на его посту. Тогда Керенский принимает на себя командование армией. В ответ Корнилов заявляет о том, что берет всю полноту власти в стране в свои руки. Вот теперь это уже настоящий мятеж.

Керенский, не надеясь на гарнизон, в котором большинство офицеров были на стороне Корнилова, принимает решение опереться на своих оппонентов слева – на большевиков. Они были самыми заинтересованными силами в разгроме мятежа, ведь главной целью Корнилова было – уничтожить их самих. 

Керенский приказал раздать десятки тысяч винтовок Красной гвардии. Раздали, вроде бы, только на время отражения мятежа, но потом они не вернутся в арсеналы, а будут использованы в октябрьские дни именно против Временного правительства. 

Мятеж Корнилова провалился. Кровопролитных сражений противоборствующих сторон не было. Вопрос решился в духе, присущей этому периоду «митинговой демократии». Солдаты и казаки мятежных частей на своих митингах приняли решение: на Петроград не идти и «в своих не стрелять».

Таким образом, установить правую военную диктатуру не удалось. Теперь слово было за левыми. Политический маятник пошел в их сторону. Наступало время их попытки установить свою власть. 

Продолжение читайте на сайте 4 июня