Празднование круглой даты окончания Великой Отечественной войны позволяет уделить больше внимания правовым вопросам, поставленным той эпохой и не потерявшим своей актуальности до наших дней. О том, какое влияние оказали военные события на современное право, какие споры о сути ключевых эпизодов тех лет ведутся в рамках современной мысли, а также о значимости корректной трактовки истории будут посвящены материалы в рубрике «Юбилей Победы».
В первой статье рассматриваются различные подходы к вопросу присоединения стран Балтии к Советскому Союзу. В этом году может быть отпразднована круглая дата данного события: 70 лет. Однако действующие власти балтийских государств придерживаются собственного взгляда на историю. РАПСИ рассматривает значимость терминологической точности в международном праве.
Специфика Балтийского региона состоит в том, что современные государства, составляющие его, целиком находились в составе Российской империи, но после ее распада получили независимость. В этой связи их отношение к СССР и России выглядит диалектически.
С одной стороны, история существования этих государств была слишком кратковременна (до 1918 года на территории сегодняшних Латвии и Эстонии самостоятельных государств не существовало) и причины их появления имели внешний характер, то есть они не боролись за независимость, а получили ее лишь в связи с исчезновением «метрополии». С другой стороны, до Второй мировой войны они не изъявляли явного намерения стать частью СССР.
В этой связи принципиальное значение для оценки российско-балтийских отношений приобретает выбор правового термина для определения того, что произошло после падения Третьего рейха.
Кроме того, дополнительную сложность для формирования единой концепции российско(советско)-балтийских отношений придает неоднородность этого региона. Народы Латвии, Литвы и Эстонии имеют совершенно различную по отношению друг к другу культуру и объединены только географическим «родством». Соответственно, стратегии их взаимоотношений с немцами, а также послевоенных и постсоветских действий существенно различаются. По этой причине следует различать латвийский, литовский и эстонский сценарии в отношении подхода к советской части своей истории и построении взаимоотношений с Россией в XXI веке.
Освобождение
До распада СССР в 1991 году трактовка добровольного присоединения Латвии, Литвы и Эстонии к Союзу практически не подвергалась сомнению. До 1983 года на официальном уровне в международных отношениях была принята версия событий 1944 года как освобождение стран Балтии Красной армией от нацистской оккупации.
Оценку такой трактовки осложняет тот факт, что жители этого региона после захвата Балтии немцами оказались в противоборствующих лагерях: значительная часть – в Красной армии, меньшее количество – в пронацистских формированиях, а третья группа боролась за независимость против обеих сторон, иногда примыкая в своих интересах к одной из них. Например, в конце войны многие жители Латвии и Эстонии присоединились к немцам с расчетом, что после поражения Германии им будет оказана поддержка Запада.
В то же время на территории Балтии функционировали одни из самых многочисленных партизанских отрядов Красной армии. К лету 1944 года в Литве действовало около 10 тысяч советских партизан и подпольщиков. В Эстонии за время нацистской оккупации были убиты, арестованы и погибли в концлагерях и тюрьмах 5600 партизан, подпольщиков и членов их семей. Ряд ученых сходится на том, что самым многочисленным партизанское движение было на территории Латвии.
Таким образом, невозможно однозначно говорить о сколь-либо единообразной позиции населения Балтии по отношению к Германии и Советскому Союзу во время войны. Зато совершенно очевидны планы нацистов в отношении Латвии, Литвы и Эстонии.
Адольф Гитлер объявил на конференции 16 июля 1941 года, что Прибалтика должна была быть присоединена к Германии в кратчайшие сроки. Таким образом, о какой-либо независимости речи не шло. В Литве были запрещены выпуск книг и газет на литовском языке. В ноябре 1942 года немцами был создан план «Регулирования молодежи в Литве в 1942-1943 годах», согласно которому предусматривалось разрешить учиться в высших школах лишь 12–15% подростков, а остальных 29 тысяч отправить работать в сельском хозяйстве и промышленности.
Колонизация завоеванных территорий на востоке нацисты называли Генеральным планом Ост. Он подразумевал депортацию около двух третей коренного населения с территорий стран Балтии. Оставшаяся треть должна была либо быть уничтожена на месте, либо использоваться для рабского труда или онемечена.
Данные свидетельства подтверждают, что независимо от оценки местного населения (чье восприятие могло быть искажено в силы воздействия пропаганды и отсутствия полной картины планов немцев) фактически действия Красной армии невозможно расценить иначе, как освобождение Балтии от нацистской оккупации. Что, впрочем, не снимает вопрос о правовом характере присоединения этих стран к СССР.
Официальная позиция МИД России на данный момент состоит в том, что присоединение стран Балтии к Советскому Союзу не противоречило нормам международного права по состоянию на 1940 год, а также, что вхождение этих стран в состав СССР получило официальное международное признание.
Эта позиция основывается на признании де-факто целостности границ СССР на июнь 1941 года на Ялтинской (1945 год) и Потсдамской конференциях (1945 год) государствами-участниками, а также на признании в 1975 году нерушимости европейских границ участниками Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе.
Аннексия или инкорпорация
Опровержение добровольного характера вступления, в частности, Литвы в состав СССР содержится в тексте преамбулы Договора об основах межгосударственных отношений между Российской Советской Федеративной Социалистической Республикой и Литовской Республикой 1991 года.
В ней, в частности, говорится: «относя к прошлому события и действия, которые препятствовали полной и свободной реализации каждой Высокой Договаривающейся Стороной своего государственного суверенитета, будучи уверенными, что устранение Союзом ССР нарушающих суверенитет Литвы последствий аннексии 1940 года создаст дополнительные условия доверия между Высокими Договаривающимися Сторонами и их народами».
Опровержением уместности данного термина мог бы стать факт проведения демократических выборов во всех трех странах в 1940 году, на которых победили просоветские политические силы. Прибалтийские источники выдвигают опровержение независимости этих выборов, утверждая, что их результаты были сфальсифицированы. В частности, в материале на сайте министерства иностранных дел Латвии говорится, что «В Москве советское агентство новостей ТАСС дало информацию об упомянутых результатах выборов уже за двенадцать часов до начала подсчета голосов в Латвии».
Автором концепции аннексии стран Балтии СССР является директор Института Германии и Восточной Европы в Геттингене Борис Мейснер. В период создания этой концепции он возглавлял в МИДе ФРГ отдел СССР.
Официально утверждена такая концепция была Советом Европы в своих резолюциях. В 1983 году Европейский парламент осудил действия СССР как оккупацию, и в 2007 году использовал в этом отношении такие понятия как «оккупация» и «незаконная инкорпорация».
Альтернативным термином для «аннексии» могла бы стать «инкорпорация». Фактически он описывает тот же процесс, но без применения насильственных действий (в первую очередь, военного характера) к местному населению, что позволяет признать его легальным. Это более соответствует общепризнанным историческим фактам 1944-1945 годов.
Определенный оптимизм придает тот факт, что данный термин признают даже некоторые политические оппоненты России: например, по мнению экс-главы МИДа Латвии Яниса Юрканса, «в американо-балтийской хартии фигурирует именно слово инкорпорация».
Оккупация
Важно заметить, что в тексте Договора об основах межгосударственных отношений между РСФСР и Литовской Республикой не упоминается «оккупация», хотя Литва ссылается на этот документ, когда требует признать данный характер захвата ее территории.
Любопытно, что термин «оккупация» в оценках действий СССР в отношении стран Балтии звучит гораздо чаще, чем «аннексия». Это может иметь важный подтекст, ведь «оккупация» подразумевает временное занятие вооруженными силами государства территории другой страны. В то время как «аннексия» означает ее присоединение.
Отсюда можно сделать вывод о том, что признание «оккупации» при умалчивании об «аннексии» позволило бы трактовать события 1940-х годов, как временный незаконный захват Союзом территории стран Балтии (например, после подписания СССР и Германией в августе 1939 года договоров о ненападении), при этом непосредственно включение данных стран в состав Союза после их освобождения от нацистской оккупации произошло законным путем (т.е. без «аннексии»).
Другим, более известным, аргументом против допустимости употребления понятия «оккупация» в данном случае служит отсутствие вооруженного противостояния между СССР и странами Балтии в 1940 году.
Вопреки этому в 2008 году Конгресс США попросил президента и госсекретаря «призвать правительство Российской Федерации признать, что советская оккупация Латвии, Эстонии и Литвы в соответствии с пактом Молотова-Риббентропа в течение последующего 51 года была незаконной».
Европейский суд по правам человека вынес по событиям 1939-1991 годов следующее решение: «Суд отмечает, что Эстония потеряла независимость в результате Договора о ненападении между Германией и СССР (известного также как Пакт Молотова-Риббентропа), заключенного 23 августа 1939 года, и дополнительных секретных протоколов. (…) После Второй мировой войны десятки тысяч человек ушли в леса с целью избежать репрессий со стороны советских властей. Часть из них активно сопротивлялась оккупационному режиму. Согласно данным органов безопасности, около 1500 человек были убиты и почти 10 тысяч арестованы в период движения сопротивления 1944-1953».
Вероятно, использование понятия «оккупация», а не «аннексия» в этих документах может говорить о намерении авторов подчеркнуть, будто территории стран Балтии никогда не являлись законной частью территории СССР. В этом случае жители Латвии, Литвы и Эстонии не могли бы считаться советскими гражданами.
Данный тезис противоречит реальным фактам, согласно которым жители балтийских республик не только имели все права советских граждан, но также и обладали достаточно широкой автономией – в частности, имели возможности проходить обучение на национальных языках.
Социалистические революции
Альтернативой понятиям «оккупация» и «аннексия» служит предложенная советскими историками трактовка событий 1940 года как социалистических революций.
Аргументом в пользу этой версии служат решения высших законодательных органов Латвии, Литвы и Эстонии, получивших на выборах самую широкую поддержку избирателей за все время существования независимых прибалтийских государств.
Проведение голосования и его результаты являются достаточным основанием для правовой легализации присоединения государства, что подтверждают современные аналогичные прецеденты такие, как, например, независимость Косово или воссоединение Крыма с Россией.
Экономические интересы Прибалтики и России
Актуальным аспектом этого спора о терминах является его не только политический, но и экономический характер. В частности, в XXI веке страны Балтии пробуют использовать частичное признание международным сообществом их оккупации СССР для требований выплаты компенсаций от России как ее правопреемника. В Литве был даже принят соответствующий законопроект.
Важно заметить, что риторика об «оккупации» в странах Балтии используется как основа госидеологии: соответствующие исторические материалы размещены как официальные правительственные документы (например, на сайте МИД Латвии до недавнего времени присутствовала статья Фелдманиса «Оккупация Латвии – исторические и международно-правовые аспекты», однако сейчас она удалена).
Ключевое значение в трактовке и подаче исторических интерпретаций играют современные экономические интересы России и западных стран в Прибалтике. Они определяются тем, что через Балтику осуществляется значительная часть российской внешней торговли, в том числе и с не балтийскими странами (до США, Канады и Кубы включительно). По морю снабжается Калининградский эксклав и газом — Европа («Северный поток»).
Это подтверждают даже некоторые политики стран Балтии. Например, 8 января этого года бывший министр иностранных дел Латвии Янис Юрканс объяснил недружественное отношение его страны и соседних государств к России давлением США: «Как только кто-нибудь посмотрит в сторону России, то могут быть санкции — так, как это было сделано в отношении компаний, которые участвуют в проекте «Северный поток-2». Американцы будут править санкциями», — пояснил Юрканс.
При этом следует строго различать литовский, латвийский и эстонский сценарии национальной политики в отношении России. Важно отметить, что исторически латышская и эстонская нации сформировались в рамках Российской Империи (созданы латышский и эстонский литературные языки, национальные литература, искусство, наука и пр.).
Латвия как государство, достаточно успешно инкорпорировавшееся в состав СССР (Юрмала, центр киноиндустрии в Риге и другие особые возможности республики), сегодня проявляет весьма лояльное отношение к России. Русский язык имеет фактически статус государственного, пророссийская партия успешно участвует в выборах, а российские компании без ограничений ведут свою деятельность на ее территории.
Эстония жестко дистанцирована от России и ориентирована на Запад. Однако такое положение дел является скорее проявлением отсутствия интереса к восточному соседу, чем враждебной стратегией. И вызвано это экономическими интересами (стремлением развивать сотрудничество с западными компаниями, которые активно нанимают сотрудников из Эстонии, в первую очередь молодежь).
Данный тезис наглядно иллюстрирует позиция экс-президента Эстонии Томаса Х. Ильвеса: «...в эстонском МИДе никого не интересует опыт соседства с Россией. Интересуют будущие отношения с Западом».
Противовесом латвийскому является литовский сценарий, который построен на антагонизме России. Долгое время он практически игнорировался западными странами, и привлек широкий интерес только в период введения санкций в отношении нашей страны.
Таким образом, невозможно говорить о какой-то единой «балтийской стратегии» в отношении России. Очевидно, что эти три различных сценария будут чередоваться и получать поддержку более могущественных стран в зависимости от актуальной международной конъюнктуры.
В этой ситуации вполне обоснованно выглядит потеря интереса Российской Федерации к балтийскому региону. О данном факте свидетельствует корректировка концепций внешней политики России. Если в первой концепции, принятой в 1993 году, Латвии, Литве и Эстонии уделено столько же внимания, сколько отношениям с США, то уже в концепции-2013 страны Балтии не упоминаются вовсе.
Возможно, возвращение к единообразной терминологии в оценке исторических событий изменит эту ситуацию, стимулом к чему может стать новый мировой экономический кризис.
