Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) не раскрыл существо риска, грозящего блогеру Алексею Навальному как основание для применения обеспечительной меры и не опубликовал соответствующее постановление. Причины и правовые основания этого решения Европейского суда, а также особенности прецедентной практики применения обеспечительных мер объясняет адвокат, к.ю.н. Александр Зорин.
На этой неделе Страсбургский суд принял обеспечительной меры, призвав правительство РФ освободить Навального, которому ранее было заменено условное заключение на реальное по делу о мошенничестве. Из релиза ЕСПЧ следует, что «мера вступает в силу немедленно».
Это весьма странное и экстраординарное решение, ведь в последних схожих по степени политизированности делах, касающихся российского правосудия, ЕСПЧ никогда не ставил вопрос об освобождении. Так, в феврале 2015 года Европейский суд отклонил ходатайство адвокатов украинской летчицы Надежды Савченко, которая была задержана по обвинению в убийстве российских журналистов в Донбассе. ЕСПЧ отказался потребовать от России ее освобождения в виде обеспечительных мер.
А в июле 2018 года Европейский суд хоть и принял обеспечительные меры по делу осужденного на 20 лет режиссера Олега Сенцова, но лишь призвал власти РФ предоставить ему лечение в стационаре. Об освобождении Сенцова речь не шла.
Применение 16 февраля 2021 г. ЕСПЧ в отношении Навального обеспечительных мер в соответствии с Правилом 39 Регламента Суда со ссылкой на статью 34 Конвенции о защите прав человека и основных свобод не было обосновано конкретным непосредственным риском причинения непоправимого вреда. Суд не раскрыл какие именно угрозы жизни и здоровью заявителя гипотетически могут произойти в местах содержания под стражей.
Источниками, из которых открыто можно получить информацию о принятых ЕСПЧ в отношении Навального обеспечительных мер, являются электрокопия письма, опубликованная им самим в ИКС «Интернет» и пресс-релиз Суда.
Само постановление о приятии обеспечительных мер в отношении Навального на сайте ЕСПЧ не опубликовано (поиск произведен и по фамилии и по номеру жалобы), что нарушает принцип открытости этого процесса и не разъясняет полных мотивов принятого решения.
Из данных источников информации следует, что ЕСПЧ при принятии обеспечительных мер указал «cущество и степень риска для жизни заявителя» («nature and extent of risk to the applicant’s life») «в свете в целом обстоятельств лишение заявителя свободы» («in the light of the overall circumstances of the applicant’s current detention»), однако в чем конкретно заключаются эти риски ЕСПЧ не разъяснил.
Учитывая прецедентную практику ЕСПЧ, уместно обратиться к иным судебным актам по вопросам принятия обеспечительных мер по обоснованию риска для жизни заявителя. Анализ многочисленных актов Европейского суда при задействовании механизма обеспечительных мер показывает, что в каждом конкретном случае суд довольно полно и ясно раскрывал предполагаемый непосредственный риск причинения непоправимого вреда жизни и здоровью заявителя, не ограничиваясь общими формулировками об этом, как в прецеденте Алексея Навального.
Приведем лишь некоторые из постановлений ЕСПЧ, чтобы сверить уровень их мотивировки для обоснования рисков.
«D. v. the United Kingdom» (no. 30240/96) 2 мая 1997 года.
Заявитель, у которого был диагностирован ВИЧ и страдающий синдромом приобретенного иммунодефицита (СПИД), утверждал, что его высылка в Сент-Китс подвергнет его бесчеловечному и унижающему достоинство обращению.
Суд применил правило 39 своего Регламента ЕСПЧ, обратившись к правительству Соединенного Королевства с просьбой не депортировать заявителя, который был ВИЧ-положительным и находился на продвинутой стадии заболевания, поскольку он не смог бы получить медицинскую помощь, если бы его отправили в страну назначения.
В данном случае Суд принял во внимание «весьма исключительные обстоятельства» и «непреодолимые гуманитарные соображения»: заявитель был тяжело болен и, как представляется, близок к смерти, не мог быть гарантирован какой-либо уход или медицинское обслуживание в стране своего происхождения и не имел там семьи, желающей или способной заботиться о нем или обеспечить его даже базовым уровнем питания, крова или социальной поддержки.
«Kotsaftis v. Greece» 12 июня 2008 года.
Это дело касалось условий содержания и отсутствия надлежащей медицинской помощи заключенному, страдающему циррозом печени, вызванным гепатитом «В». В этом деле суд просил Грецию распорядиться о переводе заявителя в специализированный медицинский центр, с тем чтобы он мог пройти все необходимые обследования и оставаться в больнице до тех пор, пока его врачи не сочтут, что он может вернуться в тюрьму без угрозы для его жизни.
«Paladi v. the Republic of Moldova» 10 марта 2009 года.
Заявитель, страдавший рядом серьезных заболеваний, жаловался, в частности, на то, что, несмотря на рекомендации врачей, ему не была оказана надлежащая медицинская помощь во время содержания под стражей до суда.
В этом случае суд постановил указать молдавскому правительству временную меру в соответствии с Правилом 39 Регламента ЕСПЧ, направленную на обеспечение продолжения лечения заявителя в специализированной больнице до тех пор, пока суд не сможет рассмотреть дело.
«Aleksanyan v. Russia» 22 декабря 2008 года.
Этот случай касался, в частности, отсутствия медицинской помощи ВИЧ-инфицированному заключенному. В этом случае суд предложил правительству РФ в соответствии с Правилом 39 Регламента ЕСПЧ немедленно обеспечить надлежащими средствами стационарное лечение заявителя в специализированной больнице. Месяц спустя суд подтвердил эту меру и, кроме того, предложил российским властям сформировать медицинскую комиссию, которая будет состоять на двухпартийной основе, чтобы диагностировать проблемы со здоровьем заявителя и предложить лечение.
«Kondrulin v. Russia» 20 сентября 2016 года.
Во время отбывания тюремного заключения за уголовное преступление у заявителя был диагностирован терминальный рак предстательной железы. В марте 2015 года Суд постановил применить обеспечительные меры в соответствии с Правилом 39, указав российскому правительству, что заявитель должен быть немедленно осмотрен независимыми медицинскими экспертами с целью оценки: было ли его медицинское лечение в тюремной больнице адекватным; требовало ли его состояние помещения в специализированную, возможно, гражданскую больницу; и было ли его состояние здоровья совместимо с содержанием в тюремной больнице вообще.
«Öcalan v. Turkey» 12 мая 2005 года.
Риск быть приговоренным к смертной казни или пожизненному заключению в случае экстрадиции. В этом деле 30 ноября 1999 года Европейский Суд постановил применить Правило 39 Регламента ЕСПЧ, обратившись к турецкому правительству с просьбой принять все необходимые меры для обеспечения того, чтобы смертная казнь в отношении заявителя не была приведена в исполнение, с тем чтобы суд мог эффективно приступить к рассмотрению приемлемости и существа жалоб заявителя в соответствии с Конвенцией.
«Babar Ahmad and Others v. the United Kingdom» 10 апреля 2012 года.
Заявителям были предъявлены различные обвинения в терроризме в Соединенных Штатах, которые запросили их экстрадицию. Они жаловались на риск отбывания срока в тюрьме «супер-макс», где к ним будут применены специальные административные меры, и на то, что они будут приговорены к пожизненному заключению. В данном случае суд постановил применить Правило 39 Регламента ЕСПЧ. Применение правила 39 было отменено после того, как суд в своем решении установил, что в результате продолжительности возможных приговоров заявителям в случае их экстрадиции в США не будет допущено нарушения статьи 3 Конвенции.
«Othman (Abu Qatada) v. the United Kingdom» 17 января 2012 года.
Заявитель, гражданин Иордании, подозреваемый в связях с «Аль-Каидой» (запрещенная в РФ организация), утверждал, в частности, что ему грозит реальный риск вопиющего отказа в правосудии в случае его депортации из-за возможного использования в его новом судебном разбирательстве доказательств, полученных под пытками. Суд указал правительству Соединенного Королевства в соответствии с Правилом 39 Регламента ЕСПЧ временную меру, направленную на предотвращение высылки заявителя до рассмотрения его заявления. В своем решении по существу дела суд впервые пришел к выводу, что высылка повлечет за собой нарушение статьи 6 Конвенции. Этот вывод отражает международный консенсус в отношении того, что признание доказательств, полученных с помощью пыток, несовместимо с правом на справедливое судебное разбирательство.
«Abraham Lunguli v. Sweden» 1 июля 2003 года.
Заявительница утверждала, что в случае возвращения в Танзанию она рискует подвергнуться калечащим операциям на половых органах.
M. v. the United Kingdom (no. 16081/08) 1 декабря 2009 года.
Риск сексуальной эксплуатации. Заявитель утверждала, что она была продана и принуждена заниматься проституцией в своей стране происхождения – Уганде. Она утверждала, что существует риск того, что в случае депортации ее могут найти торговцы людьми и снова подвергнуть сексуальной эксплуатации.
Из вышеизложенных прецедентов ЕСПЧ следует, что обоснование применения обеспечительной меры моделированием предполагаемого непосредственного риска причинения непоправимого вреда заявителю было полночным и конкретным.
В обеспечительных мерах по делу Алексея Навального ЕСПЧ не раскрывает каким образом заявитель будет опасаться за свою жизнь: в результате какого потенциального покушения (таким образом, затрагивая статью 2 (право на жизнь) Европейской конвенции о правах человека) или столкнется с жестоким обращением, запрещенным статьей 3 (запрещение пыток или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения) Конвенции или в более исключительных случаях на основании какой фобии такие меры могут быть указаны в ответ на определенные просьбы, касающиеся права на справедливое судебное разбирательство (статья 6 Конвенции) и права на уважение частной и семейной жизни (статья 8 Конвенции).
Также следует отметить, что в Информационном бюллетене «Обеспечительные меры», датированном мартом 2020 г., указано, что в судебной практике ЕСПЧ в ее нынешнем виде Правило 39 Регламента суда не применяется, например, в следующих случаях: для предотвращения неминуемого сноса имущества, неминуемой неплатежеспособности или принудительного исполнения обязательства пройти военную службу; для освобождения заявителя, находящегося в тюрьме до вынесения судом решения о справедливости разбирательства; для обеспечения проведения референдума; или для предотвращения роспуска политической партии.
В Информационном бюллетене ЕСПЧ «Обеспечительные меры», датированном мартом 2020 г., кроме того, указано следующее:
- обеспечительные меры – это срочные меры, которые, согласно устоявшейся практике суда, применяются только в тех случаях, когда существует непосредственный риск причинения непоправимого вреда;
- суд удовлетворяет такие ходатайства об обеспечительной мере только в исключительных случаях, когда в противном случае заявителю грозит реальный риск причинения серьезного и необратимого вреда;
- продолжительность обеспечительной меры, как правило, устанавливается на период рассмотрения дела в Суде или на более короткий срок;
- обеспечительные меры применяются лишь в ограниченном числе областей и в основном касаются высылки и выдачи.
Таким образом, ЕСПЧ не установил и срока временной обеспечительной меры, что также ставит под сомнение его процессуальную форму, переводя в политическую плоскость.
Справочно ЕСПЧ предоставил в онлайновом режиме статистические данные об обеспечительных мерах по государствам-ответчикам и странам назначения в 2019 году и обеспечительных мерах в 2017-2019 годах. Поскольку обеспечительные меры указываются ЕСПЧ только при четко определенных обстоятельствах (когда существует риск серьезного и непоправимого нарушения Европейской конвенции по правам человека), большинство ходатайств отклоняется.
В 2019 году общее количество решений об обеспечительных мерах (1570) было стабильным по сравнению с 2018 годом (1540). Суд удовлетворил ходатайства об обеспечительных мерах по 145 делам (рост на 1% по сравнению со 143 в 2018 году) и отклонил их по 544 делам (на 12% больше чем 486 в 2018 году). Остальные вопросы выходят за рамки Правила 39 Регламента Суда. 49% удовлетворенных просьб касались дел о высылке или иммиграции.
