Экс-министр информатизации тульского правительства Артур Контрабаев и бизнесмен Алексей Черноусов были обвинены в мошенничестве с созданием и внедрением в Тульской области региональной информационной системы здравоохранения (РИСЗ). РАПСИ изучило аспекты дела, которое может оказаться ключевым для перспектив цифровизации отечественного здравоохранения. Агентство попросило экспертов оценить ситуацию с квалификацией экспертов, проиллюстрированной этим делом, как одну из самых актуальных в судопроизводстве.


Уголовное дело в отношении Артура Контрабаева было возбуждено Следственным комитетом (СК) в 2017 году. Первоначально ему инкриминировали превышение должностных полномочий (ч. 1 ст. 286 УК РФ). Летом 2020 года дело по этой статье было прекращено в связи с отсутствием состава преступления. При этом по тем же обстоятельствам Контрабаеву предъявили обвинение в растрате в особо крупном размере (ч. 4 ст. 160 УК РФ), а Алексею Черноусову — в пособничестве в совершении данного преступления (ч. 5 ст. 33, ч. 4 ст. 160 УК РФ).

Поводом для обвинения стал конкурс на создание и внедрение Региональной информационной системы здравоохранения (РИСЗ) Тульской области в рамках реализации программ модернизации регионального здравоохранения и внедрения в эту сферу «современных информационных технологий». Конкурс выиграло ООО «Смарт Дельта Системс», ее гендиректором и владельцем являлся Черноусов. По версии СК, данная организация предложила «явно заниженную стоимость контракта на выполнение работ» в сумме 30,1 млн рублей, а контракт не выполнила.

Суть мошенничества, считает следствие, заключалось в незаконной передаче «бюджетных денежных средств под видом оплаты по государственным контрактам за выполнение работ и оказание услуг в пользу Общества, без фактического их выполнения, в рамках реализации задачи Программы по внедрению современных информационных систем в здравоохранение Тульской области».

При этом следствие утверждает, что, получив в 2013-2014 годах из бюджета области в рамках трех госконтрактов более 68,3 млн рублей на создание и сопровождение РИСЗ, компания никаких разработок вообще не произвела. Вместо этого она якобы использовала в Тульской области модуль «Электронная регистратура», запатентованной в 2005 году медицинской информационной системы (МИС) «Инфоклиника». Исключительные права администрации области на систему, по мнению следствия, переданы также не были.

По словам защитника Черноусова – адвоката коллегии адвокатов «ЭкКорп-Защита» Олега Никуленко, это утверждение прямо противоречит техническому заданию к госконтракту 2013-1: «Пункт 5 Технического задания к Госконтракту №2013-1 прямо устанавливает, что именно это и должен был сделать Черноусов: первым шагом исполнитель должен был поставить существующую и принадлежащую ему МИС (в данном случае производителю принадлежала «Инфоклиника»), закупить дополнительное программное обеспечение у третьих лиц, разработать недостающие составляющие РИСЗ ТО, взаимно интегрировать эти программы, написать частное технические задания и многочисленные инструкции, обучить персонал заказчика пользоваться созданной таким образом системой. В этом и состоит основное заблуждение или манипуляция следствия, т.к. оно не опирается на положения контракта и техзадания», - считает адвокат.

«Черноусова упорно продолжают обвинять в том, что он не создал РИСЗ ТО «с нуля», установив уже существовавшую программу и тем самым якобы обманув госзаказчика, однако Исполнитель госконтракта 2013-1 еще в далёком 2013 году в Заявке на участие в конкурсе на право заключения госконтракта прямо указал, что будет использовать свою систему МИС «Инфоклиника» при создании РИСЗ ТО, что в итоге и сделал».

«Какими именно интеллектуальными правами на РИСЗ с 2013 года не смог воспользоваться госзаказчик следствие также не указывает, а утверждение прямо противоречит трем лицензионным соглашениям на передачу прав от исполнителя к заказчику, и контрактами с другими исполнителями, в разное время позднее привлекавшимися госзаказчиком для модернизации системы», - добавил Никуленко.

11 мая в Центральном районном суде Тулы начались предварительные слушания по делу о создании РИСЗ Тульской области, в ходе которых суд принял от защиты доказательства, которые следователи отказывались принять в течение трёх лет: это экспертное заключение, полученное Потерпевшим по делу, рецензия специалиста на экспертизу, имеющуюся в деле и иные документы.

24 мая началось слушание дела по существу, причём в деле поменялся гособвинитель и судья. Новый гособвинитель кратко изложил суть обвинения, указав, что РИСЗ создана не была, что права на интеллектуальную собственность потерпевшему переданы не были, кроме того, большое внимание было уделено тому, что экспертиза, заказанная следствием, показала, будто представленный ООО «Смарт Дельта Системс» продукт не соответствует контракту и имеет нулевую стоимость.

После гособвинителя защитники и подсудимые изложили своё отношение к обвинению и был допрошен представитель потерпевшего, Правительства Тульской области Дубровина.

При этом представитель потерпевшего опроверг доводы обвинения, заявив суду, что РИСЗ ТО создано в 2013 году фирмой Черноусова ООО «Смарт Дельта Системс» и используется в системе здравоохранения Тульской области с 2013 года, имеет сертификат соответствия, зарегистрирована в реестре, поставлена на учет, права на интеллектуальную собственность и дистрибутивы программы потерпевшему переданы, а наличие самого ущерба потерпевшему установить не удалось, в связи с чем потерпевший претензий к ООО «Смарт Дельта Системс» не имеет.

В суд потерпевшим представлена экспертиза, полностью опровергающая выводы следствия (имеется в распоряжении РАПСИ). Именно эту экспертизу ранее следователь отказывался приобщить к материалам дела, что создавало дополнительные проблемы для защиты и потерпевшего в опровержении доводов «следственной» экспертизы.

Юрист, эксперт ассоциации юристов России Татьяна Завьялова, по этому поводу отмечает: «Порой возникают ситуации, когда следствие поручает производство экспертизы не обладающим специальными познаниями в той или иной области лицам. Несмотря на наличие специального статуса эксперт может быть не сведущ в узкой сфере, в рамках которой предстоит проведение исследования. В результате сомнению может быть подвергнута обоснованность заключения эксперта и возможность его использования в качестве доказательства по уголовному делу. В этой связи уголовно-процессуальный закон предоставляет подозреваемому, обвиняемому, защитнику, потерпевшему, представителю право ходатайствовать о производстве экспертизы в другом экспертном учреждении либо о привлечении в качестве экспертов, указанных ими лиц либо о производстве судебной экспертизы в конкретном экспертном учреждении. Реализация указанных процессуальных прав в известной степени позволяет обеспечить проведение судебной экспертизы экспертами, обладающими специальными знаниями в конкретной сфере. Кроме того, УПК РФ позволяет сторонам ходатайствовать о производстве судебной экспертизы на стадии судебного следствия, в т.ч. при обосновании необходимости проведения экспертизы лицом, обладающим конкретными необходимыми знаниями».

Результат Заключение комплексной экспертизы, проведенной по заказу потерпевшего: РИСЗ ТО создана, передана, права переданы, нарушений контракта со стороны Черноусова нет.

Более того, в противоречие со следствием вступает сделанное в 2018 году утверждение Министра здравоохранения России Вероники Скворцовой: «Тульская область – пример региона, который не просто завершил информатизацию здравоохранения, но и сделал больше необходимого. К информационной системе подключены не только больницы и поликлиники, но и ФАПы. Кроме того, первые 16 поликлиник вовлечены в проект «Бережливая поликлиника». То, как область заботится о сельских медиках – это пример для всей страны. Удовлетворенность качеством первичной медицинской помощи выросла в разы».


В контексте этого заявления министра возникает еще один вопрос: не будет ли аннулирована вся проделанная по цифровизации области работа, если суд признает правоту следствия. Ведь тогда исполнитель должен будет вернуть деньги за разработку и обслуживание РИСЗ, а Тульская область, соответственно, вернуть программный комплекс исполнителю, отказавшись от его использования. Получается, единственным реальным исходом обвинительного приговора для области станет возвращение региона в доцифровую эру, что в свою очередь может обернуться серьезными проблемами для населения, так как, например, на работу РИСЗ завязана работа «Скорой помощи» в регионе, COVID-мониторинг, вакцинация, работа реанимационных служб.

Более того, прецедентное (в российских реалиях – по аналогии) применение этого дела в других регионах страны создает риск если не ликвидации, то кардинального осложнения дальнейшего существования всего процесса цифровизации отечественного здравоохранения.


На судебном заседании 25 мая были допрошены свидетели обвинения Хромченко и Черешнев. В частности, они показали, что РИСЗ ТО создано и функционирует с 2013 года, у госзаказчика не возникало проблем с РИСЗ из-за непередачи ему каких-либо прав на РИСЗ ТО. Черешнев участвовал в приемочной комиссии и проверял РИСЗ, подписав протокол приемки и Акт приёма-передачи завершающего этапа работ. Незаконные просьбы от подсудимых к Хромченко не поступали, никакие недостоверные сведения в документы не вносились.

Тем самым слова свидетелей ставят под сомнения выводы следствия. Впрочем, сторона защиты с самого начала процесса утверждает, что в деле отсутствует событие преступления, а все свидетели именно это и подтверждают: «По нашему мнению, следствие не доказало наличие события преступления в ходе выполнения государственного контракта №2013-1 на создание РИСЗ ТО. В перечне оснований для отказа в возбуждении уголовного дела или его прекращения первым стоит отсутствие события преступления (п. 1 ч. 1 ст. 24 УПК РФ). В соответствии с буквой закона оно представляет собой реабилитирующее основание, т.е. исключает возникновение правоотношения уголовной ответственности», - отмечает адвокат Никуленко.

Отсутствие события преступления – это юридический факт, связанный с отсутствием какого бы то ни было случившегося события как явления объективной реальности.

«Юридические факты, закреплённые всеми доказательствами, имеющимися в данном деле, свидетельствуют о том, что в ходе реализации Госконтракта 2013-1 никакого преступления не произошло, ничего не похищено, никто не обманут, никакого ущерба потерпевшему не причинено, а сам потерпевший доволен результатами исполнения госконтракта и претензий к подсудимому никаких не предъявляет.

Другими словами, если представить себе схожее абсурдное обвинение в совершении убийства какого-либо лица, то ситуация выглядела бы следующим образом: вот приходит в суд живой и здоровый потерпевший, говорит, что он жив, здоров, и счастлив, но следствие продолжает утверждать, что он мертв, мёртв ещё с 2013 года, подкрепляя свои фантазии заключением экспертизы. Абсурд? Действительно, абсурд, но именно так и выглядит обвинение, предъявленное Черноусову», - считает Никуленко.

Фактически одна из ключевых проблем дела – это Заключение экспертов №12, т.е. экспертизы, произведённой по заказу следствия. Например, известно, что эксперты следствия не являются специалистами ни в сфере оценочной деятельности, ни в сфере использования прав на интеллектуальную собственность. А ведь следствие поставило перед ними вопросы о стоимости результатов работ по контракту и вопросы о передаче интеллектуальных прав…

В данных, проведенной ими экспертизы, нет информации об их квалификации именно как экспертов-оценщиков или патентоведов, дающих им право проведения подобных экспертиз, кроме должности «эксперт» в ООО, без указания какого бы то ни было бэкграунда, что заставляет усомниться в наличии у них опыта и в данной сфере.

Адвокат Алексей Михальчик вопрос квалификации экспертов, привлекаемых следствием, ставит в тройку самых острых проблем нашего судопроизводства.

«Экспертиза становится основным доказательством, главным составообразующим обстоятельством по огромному количеству статей Уголовного кодекса. Привлечение специалистов со стороны адвокатов следствием обычно всячески затрудняется, поэтому чаще всего приговор судьи основывается как раз на выводах экспертов со стороны следствия. В этой связи нельзя не вспомнить резонансные дела, возбужденные по статье 282 УК РФ (Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства): уголовные дела возбуждались по высказываниям в интернете, которые многие считают достаточно спорными. В таких делах основополагающим как раз становится вывод эксперта о том, что в том или ином посте присутствует экстремизм или разжигание розни.

Вместе с тем неоднократно случалось, что к проведению экспертиз привлекаются лица, чья научная база не имеет прямого отношения к делу. Так, лингвистическую экспертизу, например, могут проводить математики или историки, у которых в лучшем случае будет некое свидетельство о курсах повышения квалификации. При этом в законе четко указано: следователь и суд обращаются к мнению эксперта, когда требуются специальные познания. Получается, если у специалиста нет должного авторитета, весь смысл закона теряется», - отметил Михальчик.


Адвокат, к.ю.н. Александр Зорин

«Качество производства и компетенция экспертов при назначении экспертиз при расследованиях уголовных дел следователями СК РФ является острой проблемой, вызывающей обоснованную критику юридического сообщества. Особенно ярко это проявляется в уголовных делах экономического характера, где вмешательство государства в предпринимательскую деятельность может иметь крайне негативные последствия.

В соответствии с ч.1 ст. 57 УПК РФ эксперт – это лицо, обладающее специальными знаниями и назначенное в порядке, установленном настоящим Кодексом, для производства судебной экспертизы и дачи заключения. Соответственно привлечение экспертов, чья квалификация не соответствует поставленным вопросам, является недопустимым, влечет необоснованные траты бюджетных денежных средств и затягивает следствие.

Важно отметить, что эксперты не могут входить в обсуждение вопросов права, так как это находится за пределами их компетенции. В п.4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21.12.2010 N 28 «О судебной экспертизе по уголовным делам» сказано, что вопросы, поставленные перед экспертом, и заключение по ним не могут выходить за пределы его специальных знаний. Постановка перед экспертом правовых вопросов, связанных с оценкой деяния, разрешение которых относится к исключительной компетенции органа, осуществляющего расследование, прокурора, суда (например, что имело место - убийство или самоубийство), как не входящих в его компетенцию, не допускается.

Вопросы наличия или отсутствия интеллектуальных прав на программы для ЭВМ являются правовыми и не могут входить в перечень вопросов для судебной экспертизы.

Фактическое исполнение государственного контракта по разработке программ для ЭВМ и их практическое использование в деятельности государственных органов означает, полное выполнение сторонами взятых на себя обязательств. Отсутствие претензий со стороны заказчика при использовании программ ЭВМ показывает успешное достижение целей, ради которых заключался государственный контракт на их разработку.

Попытка ревизии в уголовном порядке следователями СК РФ гражданско-правовых отношений фактически успешно реализованного государственного контракта по разработке программ для ЭВМ в отсутствие претензий сторон по мотиву наличия либо отсутствия закрепления интеллектуальных прав в порядке без учета ст. 1298 Гражданского кодекса РФ вызывает озабоченность, поскольку продажа любого программного обеспечения в нашей стране станет очень рискованным делом. Последствия данного процесса для всех планов правительства по цифровизации отечественной экономики имеют серьёзную негативную перспективу, ведь все разработчики ПО в России могут оказаться под статьей УК.

Данная ситуация должна находиться в административной, а не уголовно-правовой плоскости. Подобные противоречия могут быть решены путем оформления дополнительных соглашений к государственному контракту».


Эксперты сходятся во мнении, что в деле Артура Контрабаева и Алексея Черноусова очевидна необходимость проведения технической экспертизы.

«Недостатка в IT-специалистах совершенно точно нет, однако следствие по какой-то причине обращается к лицам, чей научный авторитет является спорным. Это неправильно – от решения экспертов зависит судьба человека. Существует много версий, почему так происходит. Возможно, следователь просто идет по пути упрощения, либо у него уже сложились рабочие взаимоотношения с конкретной экспертной организацией – в таком случае и эксперта можно попросить как-то скорректировать позицию. Надо понимать, что и экспертные организации серьёзно заинтересованы в сотрудничестве со следственными органами. Экспертизы, как правило, дорогостоящие, компании получают за них оплату от государства.

Вспоминаю ситуацию: в Саратове стали проводить довольно антинаучную, по общему мнению, экспертизу, когда по видеосвязи психолог пытался установить достоверность показаний, которые дает фигурант дела. Серьезные ученые тогда стали оспаривать значимость таких экспертиз тем не менее экспертная организация посчитала, что такое исследование проводить возможно. Все это очень заинтересовало следственные органы, которые при отсутствии других доказательств, могут основываться лишь на этой оценке. Насколько мне известно, после этого со всей России стали поступать обращения от следственных органов на проведение таких экспертиз, каждая из которых стоит от 50 до 100 тыс. руб.

Безусловно, с проведением антинаучных следственных экспертиз нужно бороться. На мой взгляд, прежде всего нужно формировать некий институт репутации экспертов. В таком случае и суд будет четко понимать, мнению каких специалистов можно доверять. Возможно, научный статус эксперта следует отдельно зафиксировать в законодательной базе – предусмотреть регалии, научное звание, которым должен обладать такой специалист. Думаю, эти меры помогут скорректировать ситуацию. Ведь, напомню, экспертиза часто становится главным и единственным доказательством вины человека», - рассказал РАПСИ Михальчик.

Также эксперты отмечают, что большой проблемой данного дела является игнорирование следствием как существование РИСЗ, как таковой, так и ст.1298 ГК РФ в вопросе передачи исключительных прав на ПО. Причем поводом для отрицания становится то, что за основу РИСЗ была взята программа, разработку которой компания «Смарт Дельта Системс» начала ещё в конце девяностых и продолжала её непрерывно развивать. Что может поставить под вопрос продажу любого программного обеспечения в нашей стране.

Как отмечает адвокат Константин Гандеров, по аналогичной схеме могут попасть под запрет продажи практически любого представленного в России программного обеспечения, в частности, программы 1С или антивирусные пакеты Касперского: «Как правило, программное обеспечение не делается специально под конкретного заказчика, а лишь адаптируется под него, таковы законы рынка, по которым работает даже Майкрософт и правительство Москвы», - утверждает адвокат.

«Как будет развиваться процесс – хороший вопрос, дело явно может закончиться оправдательным приговором. Хотя замена прокурора и судьи на новых после проведения предварительных слушаний для нас было тревожным сигналом, мы продолжаем последовательно представлять доказательства и допрашивать свидетелей. Мы все понимаем, что и суд, и обвинение, и защита стали заложниками необдуманной позиции следствия, продавившего возбуждение и направление этого сомнительного дела в суд. На предварительном слушании мы предложили суду несколько вариантов выхода из ситуации: возвращение дела прокурору, прекращение дела в связи с отсутствием события преступления, назначение повторной комплексной экспертизы, заявив соответствующие ходатайства. Ходатайства суд отклонил, но это не мешает нам заявить их позднее. Есть ещё один вариант, который может предотвратить оправдание – отказ обвинителя от обвинения. И мы это предложили прокурору, когда выражали своё отношение к предъявленному обвинению в начале процесса. Теперь решать им», – резюмировал адвокат Никуленко.