Аркадий Смолин, обозреватель РАПСИ

Районный суд Нижнего Тагила приговорил главу местного фонда "Город без наркотиков" Егора Бычкова к трем годам и шести месяцам лишения свободы в колонии строгого режима. Это решение суда может стать прецедентным в формировании антинаркотической практики в России.

Обвинение Бычкову предъявили по трем статьям: по части 2 статьи 126 УК РФ ("Похищение человека"), части 2 статьи 127 УК РФ ("Незаконное лишение свободы") и части 2 статьи 117 УК РФ ("Истязание").

По данным следователей, в реабилитационном центре наркоманов избивали железными прутьями. Впрочем, медэкспертиза не выявила подобных травм у пациентов. Сам Егор Бычков описывает свои методы лечения наркоманов следующим образом: "21 день длится карантин, когда наркоман сам себя приковывает наручниками к кровати. Все это время он находится на ограниченном питании: хлеб, вода, лук, чеснок... Спустя 21 день карантина, наркоман уже свободно живет в центре примерно полгода – год".

Параллельно закону

Фонд "Город без наркотиков" был организован в 1999 году в Екатеринбурге Евгением Ройзманом. Прославился он аудиовизуальными  доказательствами связи сотрудников правоохранительных органов с наркоторговцами, а также нетрадиционными методами борьбы с продавцами и потребителями наркотиков. За последующие десять лет фонд приобрел всероссийскую известность, его идея была реализована в разных городах страны.

Эффективность реабилитационных центров для наркоманов, которые содержит "Город без наркотиков", давно статистически подтверждена. Что, впрочем, не оправдывает моральную и правовую сомнительность применяемых в этих центрах методов.

Фонд "Город без наркотиков" не имеет права заниматься медикаментозным лечением наркоманов, которое по закону "О наркотических средствах и психотропных веществах"  отдано государственным учреждениям. Поэтому реабилитационные центры Фонда специализируются на психотерапии и общем укреплении организма.

Ни о каком приеме замещающего препарата для уменьшения страданий наркомана в период ломки, естественно, в таких условиях речи не идет. Поэтому удержать "больного" без применения физического насилия сотрудники таких центров не имеют возможности.

Также сложно представить себе наркомана, который добровольно согласится на гарантированные мучения без какого-либо облегчения в виде постепенного снижения дозы или, допустим, метадона (препарат, которым в зарубежных клиниках заменяют героин). Что может являться косвенным доказательством потребности "красть пациентов", с согласия их родственников, для проведения "лечения".

Между тем, официальная трактовка статьи 117 УК РФ говорит, что под истязанием следует понимать причинение потерпевшему физических или психических страданий, а также лишение сна, пищи, воды. Все это необходимые условия "лечения" в реабилитационном центре, в этом частично признается даже сам Бычков.

Именно поэтому российское законодательство запрещает принудительное лечение больных наркоманией.

Впереди закона

Другой вопрос, что такая трактовка законов стимулирует безнаказанность девиантных членов общества – в данном случае наркоманов. При этом попираются права законопослушных граждан, которые страдают от произвола своих близких.

Пока родители и другие здоровые родственники наркомана ждут, когда он добровольно согласится на лечение, их шансы быть убитыми вырастают в 11 раз по сравнению с теми, кто живет в свободных от наркотиков домах. Злоупотребление наркотиками в семье повышает для женщины вероятность того, что она может быть убита своими близкими родственниками в 28 раз. Не будем особо останавливаться на всем известных проблемах кражи имущества наркозависимыми, угрозе полного уничтожения  дома (вследствие пожара, взрыва газа и пр.) и, наконец, моральном ущербе, который причиняет близким жизнь рядом с наркоманом.

Фактически мы имеем дело с гражданской инициативой, которая, по мнению теоретиков права, должна заменять неработающие законы. Эта ситуация может развиваться по двум сценариям: либо государство берет на вооружение и усовершенствует успешно зарекомендовавший себя на практике метод "перевоспитания" наркоманов, либо признает его незаконным и с помощью судебной системы ликвидирует все его проявления.

Если учесть, что аналогичный приговор был вынесен в этом году в Пермском крае, очевидно, что российские власти предпочли второй вариант.

Напомним, в мае Краснокамский городской суд приговорил по уголовному делу о незаконном лишении свободы 17 человек в реабилитационном центре "Дельфин". В центре этих людей считали пациентами, лечившимися от наркомании. Организаторы центра Александр Шеромов и Дмитрий Пантюхин признаны виновными в этом преступлении и получили три года два месяца и три года колонии-поселения соответственно.

Можно вспомнить и другие похожие судебные процессы, прошедшие немногим ранее. Тем не менее, государство не может игнорировать социальный заказ на жесткое решение проблемы наркомании, наличие которого недвусмысленно демонстрирует чрезвычайная популярность фонда "Город без наркотиков". Это значит, что даже в случае закрытия всех действующих реабилитационных центров, в России инициатива борьбы с наркоманией может идти снизу и принимать самые радикальные формы.

Единым фронтом

Последствия государственного подавления этой инициативы достаточно очевидны. Интереснее представить, насколько плодотворным могло бы стать сотрудничество государственных органов с фондом "Город без наркотиков" и его аналогами.

Как показывает история ХХ века, именно такие формы взаимодействия властей и общества позволяли наиболее эффективно бороться с наркоманией. Наиболее наглядными примерами могут служить Китай (как пример государственной инициативы) и Таиланд (пример социальной инициативы).

Китай

Около 70 миллионов жителей Китая (по другим данным – 20 миллионов) употребляли опиум, морфий и героин, когда в 1949 году власть в стране взяло коммунистическое правительство. Между прочим, это половина нынешнего населения России. Тем не менее, за несколько лет с повальной наркоманией было покончено.

Правительство объявило амнистию мелким драгдилерам: государство обещало выкупить весь «товар» в обмен на обязательство уйти из наркобизнеса. Одновременно власти стимулировали граждан помогать в поиске и поимке крупных торговцев наркотиками. Ужесточение законодательства было наглядно проиллюстрировано публичной казнью наркобаронов.

Особое внимание китайские власти уделили потребителям наркотиков. Трехсотлетняя традиция курения опиума была практически решена в период с 1951 по 1953 год. Тогда примерно 20 миллионов активных курильщиков были реабилитированы, остальных направили на “ресоциализацию” в трудовые лагеря. Большинство наркоманов поставили под надзор соседей, а всем коммунистам (т.е. практически всем гражданам) было вменено в обязанность следить и выявлять все подозрительных лиц, которые могли иметь отношение к наркотикам.

Сегодня в Китае, где за любые контакты с наркотическими веществами виновным грозит смертная казнь, число наркоманов уменьшилось до 600 тысяч.

Таиланд

Более актуальным примером для нас может служить Таиланд, за год превратившийся из мирового лидера по употреблению метамфетамина в зону, свободную от крупной наркоторговли.

В январе 2003 года был опубликован доклад Национального антинаркотического центра правительству, в котором сообщалось, что более 5 миллионов (почти 8%) граждан Таиланда "сидят" на тяжелых наркотиках. Примерно через неделю власти дали распоряжение отстранить от работы и взять под стражу без предъявления обвинения более 700 правительственных чиновников (полицейских, военных, работников министерств образования и здравоохранения), подозреваемых в причастности к торговле наркотиками. СМИ опубликовали "черный список" примерно из ста тысяч имен, которым было предложено добровольно явиться в полицию – взамен МВД гарантировало полную конфиденциальность и максимальное смягчение наказания, вплоть до амнистии.

Реакции не последовало. Тогда в Таиланде появилось удивительное явление - "йинг-тинг" ("ночные никто"). В течение восьми месяцев люди в масках и с автоматами на машинах без опознавательных знаков по ночам воровали людей из опубликованного списка наркоторговцев. При этом полиция Таиланда, по сути, игнорировала как появление трупов известных людей на городских свалках, так и вызовы с мест налета "йинг-тинг".

После того как "ночные никто" стали появляться и днем, на мотоциклах перехватывая тех, кто пытался скрыться из Бангкока, народная поддержка их действий достигла максимума. 83% опрошенных одобряли действия "йинг-тинг", а более половины готовы были оказать им посильную помощь.

По официальным данным, за восемь месяцев убито более 7000 числившихся в списках, арестовано более 29 тысяч, не меньше 200 тысяч наркоманов легли на стационарное лечение.

Итог этой операции подвел министр внутренних дел Ван Нур Мухаммад Нур Мата: "когда нация ведет войну за свое выживание, государство не имеет права ставить ей палки в колеса".

Сделка с совестью

Понятно, что фонд "Город без наркотиков" не готов инициировать всероссийскую войну с наркоторговцами. Так же очевидно, что и плодотворность гражданской бдительности в отношении наркодилеров стремится к нулю, поскольку зачастую оперативная информация поступает именно тем милиционерам, которые "крышуют" этих "барыг".

Тем не менее, важен сам принцип законности. Признавая оправданность нарушения прав отдельных граждан, общество будет готово преступить закон и в отношении десятков, сотен соотечественников. В том числе и невиновных. Позволяя истязания наркоманов, с юридической точки зрения общество готовит почву для массовых пыток других социально девиантных категорий.

Согласно ли наше общество заплатить такую цену за ликвидацию наркомании?

Звание борца с наркоманией (терроризмом, педофилией…) дает человеку неограниченные полномочия в глазах общества – фактически индульгенцию за любые потенциальные прегрешения, в том числе истязание неповинных граждан "по ошибке". Социальный заказ по решению этих проблем слишком велик, что автоматически предоставляет его исполнителю неограниченную власть. Как известно, любая власть развращает, а неподконтрольная власть развращает абсолютно.

Известно, что борцы с наркоманией достаточно пренебрежительно относятся к несовершенным российским законам. В противовес им он любят апеллировать к религиозным заветам. Между тем, безусловный авторитет в христианской традиции Фома Аквинский  в "Трактате о законе" объяснял, что человеческий закон должен карать только те пороки, что ведут к непосредственному причинению физического вреда другим (например, убийство). По отношению к другим деяниям следует воздерживаться от законодательного наказания, если оно принесет еще большее зло. Другими словами, "мы не Бог, чтобы иметь право спасать людей, которые этого не хотят".

Куда ведут благие намерения

На сегодняшний день работа реабилитационных центров фонда "Город без наркотиков" приносит очевидную и крайне важную пользу обществу. Их активисты заслуживают уважение уже за то, что эмпирическим путем продемонстрировали государству эффективность принудительного лечения наркоманов. Хочется надеяться, что их работа станет достаточным аргументом для принятия депутатами поправок в федеральный закон о психиатрической помощи, которые могут вернуть в законодательство норму о принудительном лечении наркоманов и алкоголиков, как это было в СССР.

Все эти достоинства работы фонда "Город без наркотиков" нивелирует факт пренебрежения действующими нормами закона. Готовность принести в жертву своим целями формальные правила страны носит название "правового нигилизма". Закономерным итогом развития общества по этому пути могут стать "суды Линча".

К сожалению, само государство ускоряет этот процесс. Общество теряет веру в закон, когда видит, как человеку дают реальный срок за перспективную инициативу. Если условное наказание не применяется для того, чтобы продемонстрировать социально ответственному гражданину его ошибку в трактовке закона, для чего оно тогда существует?