Аркадий Смолин, обозреватель РАПСИ
Государственные эксперты нашли причины роста экстремистских настроений среди молодежи в дефиците школьного воспитания патриотизма. Удивительно точный диагноз: именно в специфике российского образования специалисты обнаруживают истоки охватившей страну эпидемии ксенофобии, национализма и прочих видов девиаций правовых отношений. Обсуждение законопроекта "Об образовании" предоставляет нам редкую возможность увидеть свое будущее.
"Последние годы в школе мы давали только знания, но не воспитывали. Результатом этого стало побоище на Манежной площади", - объяснил актуальность своего проекта, гендиректор издательства "Просвещение" Александр Кондаков.
Теперь главной задачей учителей в старших классах станет воспитание патриота. Для чего учебный день, начиная с девятого класса разделят на две части – образовательную и воспитательную. В первой половине дня – общеобразовательные занятия, во второй – поисковые работы на полях боевой славы и прочие высоко духовные занятия.
Таким парадоксальным образом воспитание патриотизма в школьниках призвано остановить рост националистских настроений среди выпускников.
Большей частью проект критикуют за некую абстрактность формулировок и неопределенность методики. Например, совершенно непонятно какой конкретный инструментарий позволит измерить патриотизм учащегося. А вопрос этот актуален, ведь в рамках законопроекта "Об образовании" предлагается ввести стандарт поведения и оценку по духовно-нравственному воспитанию.
Впрочем, такая критика выглядит надуманной. Ведь, не располагая деталями проекта, всегда можно обратиться к историческому опыту.
Россия далеко не первая страна в мире, которая вознамерилась увязать экономический запрос на модернизацию с политическим расширением программы патриотического воспитания. Риторика авторов законопроекта позволяет предположить, что они намерены встать на немецкий путь развития во второй половине XIX века, когда Германия переживала эпоху бурных преобразований.
В доказательство этой версии сравним два высказывания:
"Духовно-нравственное воспитание, воспитание патриотизма, социализация ребенка - это не отдельный предмет. Преподавая любой предмет, мы должны давать эти ценности. Необходимо уделить внимание тому, чтобы дети воспитывались в школе, и кроме "суммы знаний", получали те общечеловеческие ценности, которые есть в жизни".
"Школа обязана заботиться о нравственно-религиозном воспитании детей, и учитель всем своим воспитывающим воздействием на школьников должен взращивать в них те добродетели, которые им помогут честно добывать себе пропитание в этом мире. Ибо то хорошее, чему школьники научатся, не столь важно, как то, какими хорошими они станут, то есть порядочными, полезными, годными на всякое хорошее дело".
Автор первого высказывания – председатель комитета Госдумы по культуре Григорий Ивлиев. Второго – немецкий педагог середины XIX века. Российский проект детально калькирует практику немецкой школы, перед которой ставились задачи социализации и национально-патриотического воспитания. В обоих случаях, ученики в классе должны были получать не только образование, но и воспитание на всех уроках, независимо от предмета.
На основании сходства двух программ, можно предположить, что самое сильное воспитательное значение у нас будут иметь уроки религии (добровольно-принудительные), родного языка, литературы и истории. Именно так дело обстояло в Германии, в преддверии Первой мировой войны.
Особое внимание предлагается уделить физическому воспитанию. Перед войной немцы считали гимнастику важнейшей составляющей национального духа. Также и российские власти решили внести решительные перемены в физическое воспитание молодых граждан. В ноябре прошлого года глава Росмолодежи Василий Якеменко предложил заменить в школах уроки физкультуры на некие "уроки здорового образа жизни", отметив, что апробация программы уже началась.
Дефляция высшего образования
На первый взгляд, проект патриотического воспитания в стране, испытывающей острый дефицит в квалифицированных кадрах и технических работниках, выглядит странно. Казалось бы, он не имеет никакого отношения к решению проблемы навеса высшего образования.
Проблема эта заключается в том, что запрос на высшее образование в России превосходит все рамки. 83% выпускников собираются получать высшее образование. Между тем, мест, требующих высшего образования, в современной российской экономике 25-30%. Даже в принимаемой за эталон экономике США их примерно 40%.
Причина такой патологической тяги к высшему образованию в широких слоях населения, по всей видимости, заключается в том, что средняя школа сегодня не дает простейших необходимых знаний. Что, безусловно, понимают как выпускники, их родители, так и работодатели.
Поэтому даже для трудоустройства на простейшую работу (курьера, охранника) зачастую требуется диплом о высшем образовании как гарантия элементарной культуры.
В этой связи неудивительно, что в международном исследовании качества образования PISA2009 Россия находится на 41-43-м месте (из 65). От среднего показателя мы отстаем на 40 баллов, что в пересчете на часы занятий равняется примерно году обучения. От лидеров PISA Россия отстает на 3-4 года обучения. Отсюда легко предположить, что недополученное в школе образование выпускники пытаются наверстать в вузе.
Теперь представим, что половину предметов в старших классов заменит патриотическое воспитание. В этом случае мы потеряем еще один (половина часов за два года в старших классах) год. Это не только катастрофа, но нарушение гарантированного Конституцией РФ права на образование.
Ограничивая число доступных образовательных предметов в старших классах, власти препятствуют самоопределению выпускника. Мешают ему определиться с выбором профессии. В результате увеличивается число ошибок в выборе вуза, факультета, специализации. Сужаются возможности социального лифта.
Осознав уже на 2-4 курсе, что выбрали "не свою" профессию, студенты понимают, что их удел – в лучшем случае, менеджер торгового зала или офисный планктон, без реального шанса сделать карьеру. При этом, надо понимать, что рабочие места менеджеров торгового зала и офисного планктона также далеко не безграничны.
Даже в нынешней ситуации среди выпускников вузов уровень безработицы составляет 18%. А еще 26% вынуждены спускаться на несколько ступенек по социальной лестнице, соглашаясь на более простую и низкооплачиваемую работу. Большинство граждан России выполняет работу, которой не учились.
Такая ситуация препятствует формированию профессиональных сообществ, гражданских институтов, а главное – приводит к "социальной шизофрении", когда человек испытывает серьезные затруднения в самоопределении на базисных принципах – профессии, социального статуса, принадлежности к классу общества.
Единственным критерием самоопределения становится национальность, что в свою очередь ведет к всплеску фашистских настроений.
Сформированное на национальном признаке общество не способно к построению сильных гражданских институтов – единственной объединяющей силой для него становятся федеральные власти. Над оными, как известно, сегодня фактически нет контролирующих органов, а значит, они получают неограниченные возможности ограничивать и нарушать права как отдельных граждан, так и целых социальных слоев.
Как говорит философ Игорь Чубайс, "почему у нас нет ни сельского хозяйства, ни промышленности? Потому что если появится 10 миллионов фермеров в стране, это 10 миллионов собственников. 10 миллионов собственников будут иметь экономический и политический интерес. И тогда власть придется поделить".
Вот в этот момент и оправдывает вложения патриотическое воспитание. Его актуальность в том, что оно позволяет обезвредить наиболее потенциально опасную (пассионарную) часть населения. В худшем случае перенаправить объект ненависти на мигрантов и кавказцев.
Пока мы не можем точно сказать, какие именно предметы будут воспитывать патриотизм. Однако в Германии и ряде других стран в число свойств истинного патриота попадали только те качества, что позволяют человеку не доставлять проблем начальству и окружающим. При этом качества, необходимые, скажем, предпринимателю или политически активному гражданину среди них были исключены.
Историки полагают, что германские школы конца XIX века способствовали формированию нескольких поколений "радостно послушных" людей. Имеется в виду не только типично немецкая дисциплина, но и специфический образ мышления: абсолютное доверие к авторитету начальства, неотрефлексированное принятие любых доктрин. Отметим сходство терминов "радостное послушание" с российскими актуальными реалиями в виде засилья "ликующей гопоты".
В этой связи становится понятно, почему в числе членов НСДАП преобладали врачи, учителя, юристы. А в заговоре против Гитлера 20 июля 1944 года основную роль играли дворяне, которые традиционно воспитывались и обучались дома.
Перспективы
Отдельные российские вузы сегодня предпринимают титанические усилия, пытаясь индивидуально выйти на общемировой уровень, удовлетворить западным запросам в образовании. Например, в МГУ абсолютно на все специальности нужно сдавать дополнительный, четвертый и даже пятый, экзамены. На ряде факультетов абитуриенты должны знать историю искусства с Х века по наши дни, включая, например, "музыкальный романтизм в Германии", понимать, чем византийский стиль отличается от модерна и как идет "развитие театра на современном этапе".
Таким образом, формально у российских граждан остается шанс получить качественное образование в своей стране, стать востребованным специалистом. При этом остается загадкой, как простой абитуриент может получить подобные знания в ходе общения с ветеранами ВОВ. Как найти свое место на глобальном рынке во время уроков патриотического воспитания.
Возможно, чтобы ответить на эти вопросы, нужно разгадать один из самых загадочных феноменов истории ХХ века: почему так легко и прочно утвердилась варварская нацистская диктатура в Германии – стране высокой культуры, флагмана мировой философии и литературы?
"Возможно, не в последнюю очередь получилось это благодаря тому, как эту культуру, эту грамотность вкладывали - вместе с идеями о немецком превосходстве - в головы нескольким поколениям школьников", - предполагает старший научный сотрудник Института всеобщей истории РАН Кирилл Левинсон.
