Судом назначено закрытое судебное заседание на 30 сентября на 10 часов для исследования доказательств, имеющих гриф секретности. Следующее открытое заседание пройдет 4 октября.

Допрос свидетеля окончен. Прокурор предлагает письменные доказательства злодеяний фашистов в больнице имени Кащенко, на территории Макарьевской пустыни и в поселке Вырица. Зачитывается архивная справка.

Свидетель рассказывает, как после освобождения он с семьей вернулся на родину. У его отца было 9 сестер, 7 умерли. В их доме во время оккупации жили немцы. Дом оказался частично разрушен. Свидетель рассказывает, как пять лет пас свиней, затем ухаживал за лошадьми.

Свидетель уточнил, что концлагерь в Данциге — это на оккупированной территории Польши.

Свидетель рассказывает, что родился в феврале 1944 года в концлагере в Германии.

К допросу приглашается свидетель Мельников Иван Михайлович.

Свидетельницу освободили в 1944 году советские войска. Она с семьей приехали домой во Мгу. Свидетельница рассказывает, что там везде были одни березовые немецкие кресты, они еще долго стояли — до 1950-х годов.

«Стояли виселицы, вешали людей, и они так очень долго висели», — вспоминает свидетельница жизнь в оккупации. Рассказывает, как ее соседка дала переодеться вышедшему из леса мужчине. А на следующий день его к ней привели немцы. Женщину расстреляли.

Прокофьева вспоминает, что немцы заставляли всех детей работать собирать травы, подметать дороги. Через какое-то время всех увезли в деревню Шапки в концлагерь, потом снова в родную деревню, где жили в землянке, а затем к концлагерь в Гатчине. В итоге их пригнали в Литву, где их поселили работниками у одного помещика.

Свидетель Антонина Ивановна Прокофьева рассказывает, что ей было 4 года, когда в их деревню пришли немецкие десантники, а затем и мотоциклисты. Отец сам ушел на фронт еще до призыва. Дома оставалась мать с пятерыми детьми.

Пожилая женщина говорит, что выступление в суде ей далось очень тяжело. «Я все вспомнила, как есть хотела, как вши ели», — продолжает говорить женщина и плачет.

Прокурор вместе с помощницей успокаивают пожилую женщину, которая в ходе рассказа заливается слезами, постоянно вспоминая, как обходились немцы с нашими военнопленными.

Узница концлагеря вспоминает, как их освободила Красная армия. «Срочно, вам 10 минут, здесь остановилась линия фронта, если мы отступим — всех вас перебьют», — так ей сказал один из красноармейцев.

Пригнали русских военнопленных, мать попросила ее посмотреть, нет ли среди них отца. Они каждую неделю приходили и сортировали наших пленников. «Вы не можете представить, они грязные—  наши военные — все в крови. Их бросали в телегу», — говорит женщина. Прерываясь на слезы, свидетельница рассказывает, как еще живых раненых военнопленных каждую неделю куда-то увозили на телеге. Только потом женщина узнала, что их увозили в крематорий.

Мать возили на кирпичный завод. А дети чистили турнепс, варили его и возили на кирпичный завод. Женщина говорит, что готова показать рубцы на руках, которые остались от постоянных заборов крови. Прокурор и сотрудница суда ее остановили.

При заселении в концлагерь всех раздели. Женщина вспоминает, как им приходилось проходить через унижение. «Я их помню, их рожи, я не могу по-другому говорить. Простите меня", — говорит женщина и начинает плакать.

Привезли их в Литву, местные литовцы их покупали. Ее семью взяли самой последней — их купил управляющий хутора — «порядочный мужчина», мать уговорил, что старшую сестру и брата в один хутор, а ее с матерью в другой. Управляющий спас их от вывоза в Германию, отвезя в другой хутор. Женщина рассказывает, как мать ее поила тайком молоком, как у них отбирали еду при переезде. Но в итоге они приехали туда, где висела большая желтая бумага «Концлагерь Маутхаузен».

Пожилая свидетельница рассказывает, что немцы говорили: «Цвай таге Ленинград капут» (Через два дня Ленинграду конец). Немцы заняли ее дом, и она с сестрой, братом и матерью прятались в хлеву. «Жили — даже страшно вспомнить. Ни одну ночь мы не спали», — они ломились к нам, мать показывает — кричите, плачьте — тогда уходили. Зима была очень суровая. Сугробы были, вспоминает женщина, выше ее роста, и немцы гоняли детей снег разгребать.

Свидетельнице 91 год, я все помню. «Я бы этого Шварца, я бы своими руками удушила, если бы у меня была возможность и сила», я- сказала женщина.

Говорит что ей было 10 лет, когда началась война. Рассказывает, что жили всей деревней в лесу в землянках.

Свидетельница говорит, что родилась в Ленинградской области в деревне Шелково в 1939 году. Пожилая женщина выступает стоя, хотя судом ей предлагалось присесть.

В заседании объявлен перерыв. После допрошены будут трое свидетелей, бывшие малолетние узники детского концлагеря: Вера Георгиевна Шефтер, Антонина Ивановна Прокофьева, Иван Михайлович Мельников.

Рассказывает, как их после повезли в Германию, посадили в поезд, в котором «раньше возили поросят», довезли до Эстонии. Женщина рассказывает, как ее поставили на табуретку, она спела песню, за это ее накормили. Девочка попросила кусочек хлеба своей маме, которая стояла за дверью. «А них на столе так вкусно пахло, так хотелось поесть», — говорит пожилая женщина.

Пожилая женщина рассказывает, как немцы ее наказывали за то, что она бегала к маме, работавшей неподалеку. Вспоминает, как хоронили братика у реки Оредеж. Рассказывает, что ей приходилось бегать в лес за ягодами, выбравшись через форточку.

Начался допрос по ВКС бывшей узницы детского концлагеря Нины Григорьевны Кожарской. Она вспоминает, как к ним пришли немцы. Убили бабушку, ее положили на стол, истекала кровью, вспоминает пожилая женщина. Рассказывает о наказаниях детей, как их сажали в бункер за все провинности, например, за кражу еды.

На вопрос прокурора о том, сколько детей погибло в лагере, специалист ответила, что изначально было около 400 детей, а около 70 человек увезли в детский дом в Ленинград.

Прокурор просит допросить в качестве специалиста руководителя библиотеки из Вырицы Наталью Давыдову.

Отбор крови не происходил на территории лагеря. Оттуда, куда возили детей для отбора крови, возвращались не все малолетние узники. Многие теперь вспоминают о том, как теряли сознание.

На сегодняшний день почти никого из героев фильма не осталось. А те, кто еще живы, чувствуют себя плохо. Фильм создавался примерно полтора года. Новые имена несовершеннолетних узников появлялись уже по ходу съемок.

Специалист рассказывает об условиях содержания детей в концлагере. «Отношение к ним иначе как геноцид не назовешь», — говорит Ганцев.

Ганцев рассказал, что предложил на местной телекомпании создать серию краеведческих фильмов. Предложение было встречено с большим воодушевлением. Около десятка человек готовы были рассказывать. Снят был фильм в 1999 году.

Начался допрос в качестве специалиста одного из создателей фильма Рашида Ганцева, директора Информационно-краеведческого музейного центра Гатчинского муниципального района. Он учился в той школе, где директором был Тютюев.

Делали кинофильм, но потом оператор сказал директору, что фильм «не покажут», якобы потому, что нет денег. Съемка пропала. Местные жители не один год собирали деньги на памятник. Подрабатывали на полях, на заводе, сдавали металлолом. Собрали 40 тысяч рублей, отправили в Ленинград в институт Монументскульптура. Перестройка, гласность, распад державы, но узников наконец стали признавать жертвами фашизма.

Сначала нашли здание, где располагался лагерь, потом начались раскопки захоронений. Весной 1964 года останки детей были перезахоронены в братской могиле на краю местного кладбища, школа решила установить памятник на могиле, но вето продолжало действовать.

Долгое время никто не вспоминал о детском концлагере, пока в 1958 году в школу в Вырице не был назначен директором бывший фронтовик Борис Титюев, который проявил интерес к истории своего края.

Она из женщин вспоминает, как в 1945 уже после окончания войны она с братом и матерью неделю ехали обратно в Вырицу. На родине их называли "немецкие прихвостни", матери приходилось каждые два месяца ходить отмечаться. Подозрительное отношение еще долго сохранялось к тем, кто выжил в оккупации.

Детей везли в том числе в Эстонию. В городе Тарту, в доме культуры были торги. «Нас продавали как рабов», рассказывает участница тех событий.

Увезли не всех, кого-то после вернули обратно. Валентин Исаев был в числе тех малышей, которые остались в лагере. Пожилой мужчина вспоминает радость, с которой встречали Красную армию, освободившую Вырицу.

В 1943 году, когда советские войска начали наступать, детей с матерями, которые привлекались ранее для работ, стали вывозить в Прибалтику.

Пожилая женщина вспоминает, как священник местной Казанской церкви — отец Серафим — очень старый и слабый, благословлял детей, когда их туда привели немцы.

Пожилой мужчина на кадрах показывает, где хоронили одного из умерших в лагере детей. Женщина вспоминает, что во время обхода лагеря ее и других детей немцы опознали как евреев. И только благодаря заступничеству одной из работниц лагеря детей не увезли.

Рассказывает Надежда Петровна Окулич, у которой во время оккупации в возрасте 3 лет умерла мама, отца забрали на фронт. Ее саму забрали в детский концлагерь. Оттуда ее забрала к себе одна из местных жительниц, когда по местным деревням прошел слух, что дети в лагере раздеты, разуты, больные и голодные. Отдавали детей в дома не всех, некоторые местные женщины лишь получали от коменданта лагеря разрешение помогать детям в лагере.

"Однажды меня немец выдернул их толпы и под страхом смерти заставил меня пить кровь из кружки", — вспоминает другая женщина. По ее словам, она регулярно пила кровь по принуждению в течение месяца.

Пожилой мужчина рассказывает, как его после взятия крови "выбросили на свалку", а нашла его там собака.

Валентина Павловна Попова рассказывает, как ее из Шлиссельбурга, с Невского пятачка ночью вывозили немцы. Женщина рассказывает, что ей было 5 лет. Один немец стоял у машин и говорил «Шнелле, шнелле, то есть побыстрей».

Женщина говорит, что у ее матери было трое детей. Маленькая девочка умерла накануне — и пропуск был на троих. Если бы немцы узнали, что третьего ребенка нет — их бы не вывезли. Мать несла кулек с вещами как будто ребенка. Женщина рассказывает запомнившийся ей диалог: "Ребенок у тебя уже не плачет — жива ли?", спросили женщину другие эвакуированные. "Нет у нас ребенка — похоронен в саду". В лагере детей отбирали у матерей, а матери строили дороги. Эти дороги сохранились до сих пор, местные жители находят их, когда ходят за грибами.

"Лагерь создан для того, чтобы готовили из нас будущих работников — рабов. Нас с 8 лет заставляли работать, а малышей держали на голодном пайке, чтобы они только не умерли, чтобы сделать из них будущих немецких рабов. Кровь не могли брать, потому что дети были голодные и больные", — говорит другая пожилая женщина.

Зеленина Вера Павловна вспоминает, что лагерь для эксплуатации детей был создан в июне 1942 года. Другая пожилая женщина вспоминает, как 16 сентября 1942 немцы вывезли их с братьями и сестрами в Вырицу.

Пожилые узники вспоминают, как их заставляли работать — летом в полях пололи сорняки. Детей постарше привлекали к заготовке дров. Излюбленный метод наказания карцером — "кипятилкой", вспоминают бывшие узники.

Одна из женщин вспоминает немецкий ремень со свастикой, который немец с русской надзирательницей наматывали на руки и "так лупили, что лопалась кожа и сочилась кровь". На кадрах — бункер, в который сажали детей для наказаний.

Пионерский лагерь в Вырице появился в 1930-годы на помещичьей даче, доставшейся швейной фабрике. В начале лета 1941 года пионерский лагерь выехал на свою дачу. Когда началась война, детей срочно эвакуировали. 30 августа немецкие войска вошли в Вырицу. В лагере разместился санаторий для отдыхающих фашистов, вспоминает Анатолий Тутуев, который жил на Мельничном проспекте, неподалеку от лагеря.

Допрос специалиста Рашида Ганцева, директора Информационно-краеведческого музейного центра Гатчинского муниципального района, предваряет показ снятого им документального фильма "Вырица" с воспоминаниями о детском концлагере.

Старший брат Исаева убежал из детского концлагеря и дошел до Берлина. Детей из концлагеря после освобождения Красной армией, отвезли в областной детдом на Фонтанке, 6, где сейчас находится Ленинградский областной суд. Исаев там жил до мая 1947 года.

Прокурор отмечает, что процесс проходит в поистине историческом здании.

Ребят наказывали за провинности, брали кровь. Как позже рассказала Исаеву воспитательница этого детдома, и его "потащили" сдавать кровь, но воспитательница сказала, что у него тиф, так что немцы его "бросили".

Валентин Исаев родился 5 октября 1939 года в деревне Липки Ленобласти. Отец был ранен, его забрали немцы. С сентября 41 года нас приютила семья Головановых. В 42 году немцы собрали всех детей, которые были лишены родителей, и увезли в Вырицу. С тех пор я находился в концлагере: я, мои братья, мои двоюродные братья из близлежащих районов Ленобласти. В ноябре 42 года, когда он попал в концлагерь, ему было 3 года. Знает все по рассказам братьев.

Бывших несовершеннолетних узников детского концлагеря в Вырице — Валентина Петровича Исаева и Нину Григорьевну Кожарскую. В силу их преклонного возраста они будут допрошены в режиме видео-конференц-связи. Начался допрос Исаева.

Доброе утро, уважаемые читатели. Начался третий день заседания. Слово взял прокурор, предложил допросить в суде свидетелей зверст фашистов, в том числе в отношении детей в Ленинградской области.