Коррупция — это извечный вопрос, когда речь заходит о государственных служащих. В русской литературе образ чиновника-взяточника стал почти каноническим — от произведений Грибоедова и Гоголя до творений Салтыкова-Щедрина и Чехова. Однако в XVIII веке ни коррупция, ни сам термин «взяточничество» ещё не были известны отечественному законодательству. Более подробно об этом мы расскажем в новой публикации.

Мздоимство впервые упоминается в русских летописях XIII века. В XVII веке в законах упоминались лихоимство и лиходательство, а предмет подкупа назывался «посул». Хотя термин «взятка» и появляется вскользь в указе царя Алексея Михайловича, изданном в апреле 1654 года, наказанию подлежал только «посул» — получение взятки судьёй или служилым человеком за незаконные действия. За законные же действия судья получал от заинтересованного лица вознаграждение, которое называлось «кормление от дела». Пётр I в своём указе от 24 ноября 1699 года, который стал первым указом о борьбе со взяточничеством в его правление и был включён в Полное собрание законов, чётко обозначил последствия для взяткодателей: «Для предотвращения впредь подобных явлений велю как взявших деньги, так и давших положить на плаху, и от плахи подняв бить кнутом без пощады и сослать на каторги в Азов с женами и детьми, объявить во все города, села и волости: кто сделает это впредь, тому быть в смертной казни без пощады».

Фактически, именно в законодательстве Петра Великого сформировалось сложное юридическое понимание взятки, которое включало в себя три компонента: незаконное получение денежных средств, неисполнение служебного долга и совершение преступления после получения взятки. Единственное, что не было чётко определено в законе — это вымогательство взятки.

В 1714 году Петр I издал Указ «О воспрещении взяток и посулов», которым ввел жалованье для чиновников, а практику «кормления от дела» прекратил. Теперь вручение денег судье или другому чиновнику с целью повлиять на решение определённого вопроса стало рассматриваться как должностное преступление — взятка. Это преступление, наряду с казнокрадством, стало серьёзной проблемой, которая подрывала работу государственного аппарата. Естественно, государство не могло игнорировать правонарушение, бросавшее тень на всю систему управления империи и подтачивавшее ее основы. Однако служилому классу, новому чиновничеству, было трудно отказаться от вековых взглядов на службу как на источник дохода. Этот взгляд на государственную службу не был присущ только узкому кругу родовитой знати и их потомкам — он быстро распространился среди тех, кому Табель о рангах открыла путь к власти. Московские служилые люди видели в них не только подражателей: менялись люди и их внешний облик, но суть оставалась прежней. Это «богопротивное лакомство», как говорил Пётр I, «постыдный порок» по мнению Екатерины I, «произвольное самовознаграждение» по словам С.С. Уварова, «служебные сладости» по выражению М.Е. Салтыкова-Щедрина, «лихоимство» согласно закону — всё это было неотъемлемой частью служилого человека.

Законодатель не скупился на выражения, используя яркую и жёсткую лексику, чтобы как можно более точно описать это деяние. Взяточничество, в строгом смысле слова, и все его проявления назывались «душевредным лихоимством». Мзда описывалась как «гнусная», а само деяние считалось «мерзким лакомством», которое привлекало только «подлые и ненасытные, сребролюбием помрачённые души». Закон строго карал взяточников, клеймя их как «вредителей государственных прав» и «народных разорителей», «похитителей интересов» и, в конечном счёте, как «врагов Отечества». Рекордсменом среди взяточников в петровские времена был князь А.Д. Меншиков, считавшийся самым приближенным к царю. Покровительствовала Меньшикову супруга Петра царица Екатерина. Показательная история: однажды даже Сенат возмутился уровню и наглостью мздоимства Меньшикова и завел на него дело. Последний вместо того, чтобы лично явиться для дачи объяснений, отправил своего унтер-офицера, чтобы тот передал княжеский ответ. Сенат пожаловался царю, говоря, что Петр I прочитал и отложил сенатскую жалобу в сторону, и отвечая на вопрос, каковы будут его приказания, сказал: «Никаких...Меншиков всегда останется Меншиковым». После смерти Петра 8 сентября 1727 года князь подвергся опале, был лишён имущества, титулов, званий и наград, был сослан с семьёй в Сибирь, где через полтора года умер. У Меньшикова конфисковали почти 100 тысяч крестьян, шесть городов, сотни пудов золотой и серебряной посуды и обнаружили миллионы рублей в иностранных банках.

Продолжение следует

Андрей Кирхин

*Мнение редакции может не совпадать с мнением автора