РАПСИ в рубрике «Авторский взгляд» рассказывает об известных судебных процессах в истории Российской империи. В каждой статье рассматривается конкретное дело, цель — показать, как правовая система дореволюционной России сталкивалась с культурными, политическими и социальными вызовами, и как громкие процессы формировали общественное мнение и дальнейшую судебную практику.
В пореформенной России 1870-х годов активно развивалась частная торговля, включая винную. Ренсковые погреба — специализированные магазины по торговле виноградными винами и другими алкогольными напитками — были прибыльным бизнесом в городах империи. Именно попытка арендовать помещение под такое заведение привела к судебному спору между купцом М-вым и крестьянином П-вым, рассмотренному мировой юстицией Санкт-Петербурга в 1872–1873 годах. Это дело раскрывает особенности правового регулирования договорных отношений, проблему доказательственного значения неподписанных документов и юридическую природу задатка в российском гражданском праве того периода.
Согласно версии истца, купца М-ва, 12 октября 1872 года между ним и крестьянином П-вым было заключено домашнее письменное условие на простой бумаге. По этому условию П-в обязался не позже 1 ноября того же года совершить формальный контракт на нанятую им в доме М-ва квартиру. Однако П-в от совершения контракта уклонился, что и послужило основанием для обращения М-ва в суд 20 ноября 1872 года с требованием признать условие нарушенным и взыскать судебные издержки.
Особенность доказательственной базы истца заключалась в том, что представленная им копия условия была подписана только им одним, без подписи ответчика. Это обстоятельство впоследствии сыграло решающую роль в исходе дела, поскольку согласно статье 1701 тома X части I Свода законов, договоры о найме должны быть подписаны обеими сторонами.
При разборе дела 1 декабря 1872 года поверенный П-ва, также носивший фамилию М-в, категорически отрицал существование какого-либо предварительного условия о совершении контракта. При этом он заявил о готовности своего доверителя совершить контракт и утверждал, что если он не был совершен, то исключительно по вине самого истца М-ва. Более того, защита выдвинула встречный иск о взыскании 150 рублей, якобы данных П-вым в задаток за квартиру.
По версии ответчика, существовало письменное условие, согласно которому П-в обязался дать 150 рублей в задаток за квартиру и заключить контракт на нее в первых числах ноября. При этом в случае, если контракт не будет совершен в срок, задаток не возвращается. В подтверждение своей позиции поверенный П-ва сослался на свидетеля Л-ва.
Показания свидетеля Л-ва, данные под предварением о присяге, внесли важные детали в картину спорных отношений. Он показал, что в октябре месяце П-в демонстрировал ему расписку М-ва в получении задатка 150 рублей. Более того, свидетель утверждал, что по согласию сторон и в их присутствии он переписывал эту расписку. В документе указывалось, что П-в нанимает квартиру под ренсковый погреб с 1 января 1873 года сроком на два года по 500 рублей в год с обязательством совершить в первых числах ноября контракт. Несовершение контракта лишало П-ва права на возврат задатка. Подлинная расписка, по словам свидетеля, осталась у П-ва, а копия — у М-ва.
Упоминание о ренсковом погребе проливает свет на характер планируемой сделки. Ренсковые погреба были специализированными магазинами, торговавшими алкогольными напитками, преимущественно виноградными винами. Название происходило от рейнских вин, но со временем ассортимент расширился. Такие заведения не подвергались особому налогообложению, что делало их привлекательными для предпринимателей. Аренда помещения под ренсковый погреб за 500 рублей в год была серьезной коммерческой сделкой, требовавшей значительных вложений.
Мировой судья, рассмотрев представленные доказательства, принял сторону истца. Он исходил из того, что по условию П-в обязался совершить контракт на наем квартиры в первых числах ноября, но обязательства не исполнил. Следовательно, условие о сдаче квартиры было нарушено, и П-в лишился права на получение обратно задатка. На основании статей 81, 102 и 129 Устава гражданского судопроизводства судья признал условие нарушенным по вине П-ва, отказал во встречном иске о возврате 150 рублей и взыскал с ответчика 15 рублей судебных издержек.
Поверенный П-ва 2 января 1873 года подал апелляционную жалобу в мировой съезд. В жалобе повторялись аргументы о том, что письменного условия на заключение контракта не существовало, а представленная М-вым копия, не подписанная П-вым, не может иметь юридического значения. Защита также ссылалась на статью 409 Устава гражданского судопроизводства, согласно которой свидетельские показания не могут быть допущены в определенных случаях.
Важным новым обстоятельством стало утверждение, что квартира была снята не за 500, а за 300 рублей, и что контракт не был совершен потому, что М-в стал требовать с П-ва не оговоренные изначально 300, а 500 рублей. Это указывало на возможное изменение условий сделки со стороны арендодателя.
Мировой съезд 17 января 1873 года рассмотрел апелляцию. При разбирательстве М-в сделал важное признание: он объяснил, что помещение, о котором идет речь, он постоянно занимает сам. Это обстоятельство ставило под сомнение саму возможность сдачи помещения в аренду и добросовестность намерений истца.
Мировой съезд подошел к делу с позиций строгого соблюдения требований закона о форме договоров. Съезд указал, что:
- Ответчик отрицает существование какого-либо условия по найму квартиры;
- Согласно статье 1701 тома X части I Свода законов, договоры о найме должны быть подписаны обеими сторонами;
- В силу статьи 921 того же тома и статьи 463 Устава гражданского судопроизводства, копия обязательства, представленная М-вым, как неподписанная П-вым и никем не засвидетельствованная, не может иметь обязательной силы;
- П-в не уклонялся от заключения контракта, что отчасти доказывается его готовностью заключить его и в момент судебного разбирательства;
- Помещение, о найме которого идет речь, М-в по собственному признанию постоянно занимает сам.
Ключевым моментом стало то, что истец, представляя условие от 12 ноября (вероятно, ошибка в документе — должно быть октября) 1872 года, в котором значится получение им в задаток от П-ва 150 рублей за помещение, которым последний не пользовался, тем самым подтвердил правильность встречного иска. Получение задатка без предоставления помещения в пользование при отсутствии надлежаще оформленного договора создавало обязанность его возврата.
На основании статей 81, 105, 112, 129 и 868 Устава гражданского судопроизводства мировой съезд отменил решение мирового судьи и определил взыскать с М-ва полученные им от П-ва 150 рублей и судебные издержки по делу за производство в двух инстанциях в размере 10 рублей.
Социальный аспект дела заслуживает особого внимания. Спор между купцом и крестьянином отражал характерные для пореформенной России процессы социальной мобильности. Крестьянин П-в, очевидно, обладал достаточными средствами для открытия ренскового погреба, что свидетельствует об успешной предпринимательской деятельности. Сумма годовой аренды в 500 рублей и задаток в 150 рублей были значительными для того времени.
Купец М-в, владевший домом с помещениями, пригодными для коммерческого использования, пытался извлечь выгоду из растущего спроса на торговые площади. Однако его попытка использовать неформально оформленную сделку и, возможно, изменить условия в свою пользу, привела к проигрышу в суде.
Правовое значение дела заключается в подтверждении нескольких важных принципов:
- Строгое соблюдение требований к форме договоров найма недвижимости;
- Недопустимость доказывания письменных сделок не подписанными документами;
- Защита интересов стороны, внесшей задаток при недобросовестности контрагента;
- Невозможность удержания задатка при отсутствии надлежаще оформленного договора;
- Значение признаний сторон для установления фактических обстоятельств дела.
Решение мирового съезда демонстрирует эволюцию правоприменительной практики в пореформенной России. Если мировой судья первой инстанции больше полагался на свидетельские показания и фактические обстоятельства, то съезд строго следовал букве закона, требующей соблюдения письменной формы с подписями обеих сторон для договоров найма.
Упоминание о ренсковом погребе добавляет делу исторический колорит. В 1870-е годы такие заведения были важной частью городской торговой инфраструктуры. Они обслуживали растущий средний класс, предлагая качественные вина и другие алкогольные напитки. Неудавшаяся попытка П-ва открыть такое заведение отражает как предпринимательскую активность представителей крестьянского сословия, так и риски, связанные с недостаточно формализованными деловыми отношениями.
Дело также иллюстрирует проблему доверия в коммерческих отношениях. Первоначальная договоренность, очевидно, была достигнута на основе устных переговоров и взаимного доверия. Однако когда возник конфликт, отсутствие надлежаще оформленных документов привело к длительному судебному разбирательству и финансовым потерям для обеих сторон.
Процессуальный аспект дела показывает эффективность двухуровневой системы мировой юстиции. Возможность апелляционного обжалования в мировой съезд обеспечивала исправление ошибок первой инстанции и единообразие правоприменения. В данном случае съезд исправил решение, основанное на недостаточных доказательствах, применив более строгий правовой подход.
Экономические последствия решения были существенными для обеих сторон. М-в не только лишился задатка в 150 рублей, но и был обязан оплатить судебные издержки. П-в, хотя и выиграл дело, потерял возможность открыть планируемое торговое заведение и, вероятно, понес репутационные издержки. Помещение, которое могло приносить доход как ренсковый погреб, осталось в личном пользовании М-ва.
Это дело М-ва против П-ва является ценным источником для понимания правовой культуры пореформенной России, демонстрируя важность соблюдения формальных требований закона при заключении коммерческих сделок и роль судебной системы в защите прав участников гражданского оборота, независимо от их сословной принадлежности.
Андрей Кирхин
*Мнение редакции может не совпадать с мнением автора
*Стилистика, орфография и пунктуация публикации сохранена
