Технологические инновации берутся на вооружение судебными экспертами: некоторые упрощают работу по уголовным делам, а другие цифровые новшества, наоборот, в руках преступника усложняют их труд, рассказал в Открытой студии РАПСИ начальник отдела лингвистической экспертизы российского федерального центра судебной экспертизы при Минюсте РФ имени А.Р. Шляхова Виталий Кузнецов.
− Виталий Олегович, здравствуйте! Все больше жизненных процессов переходит в цифровой формат, в том числе и следы преступлений. Как в этой связи изменились подходы судебных экспертов к работе с цифровыми доказательствами?
− Да, действительно, сейчас у нас в практике появляется все больше цифровых объектов. Если раньше в целом мы занимались лингвистической, комплексной психолого-лингвистической экспертизой, в том числе по делам, связанным с противодействием экстремизму, терроризму, деструктивной идеологии, и если раньше у нас в основном объектами были письменные, устные тексты или там какие-нибудь поликодовые тексты, − это различные демотиваторы, карикатуры или что-то такое, − то сейчас следующим уже таким «апгрейдовым» объектом считается цифровой текст или электронный текст.
Электронный текст − это текст, который появляется в виртуальном пространстве. Это тексты переписок: межличностных, публичных, массовых переписок; это сообщения в мессенджерах, это смс-сообщения. То, с помощью чего распространяется деструктивная идеология, экстремистская идеология, террористическая идеология и другие такие деструктивные идеологии.
Подходы к исследованию этих цифровых объектов, в принципе, остаются прежними, потому что у нас есть методические подходы, которые применяются в судебно-экспертных учреждениях системы Министерства юстиции Российской Федерации. Но вместе с тем появляются новые технологии, методы, инструменты. Например, инструменты, которые предоставляет искусственный интеллект. Это, например, обработка речи, перевод устной речи в письменную речь, распознавание образов, реферирование текста, выделение тематических блоков. То, что облегчает работу экспертов и, конечно же, оптимизирует деятельность в части сокращения сроков производства экспертиз. Кроме того, искусственный интеллект сейчас позволяет все больше и больше решать основные задачи лингвистической экспертизы: выявление лексического значения, языкового значения различных языковых единиц или смыслового содержания. Это корпусные технологии, например, «Национальный корпус русского языка», который сейчас больше переживает такую эпоху искусственного интеллекта. Появился сервис «Речевой портрет слова», который позволяет выявлять автоматические значения слова. Или это мета-словари, которые создаются на основе уже существующих словарей, обобщается значение, выводится новое значение, такое обобщенное значение, которое, конечно же, облегчает работу и позволяет действительно сократить сроки, потому что появляются новые слова, которые не всегда зафиксированы в имеющихся словарях, и приходится искать по корпусам, по контекстам употребления. Искусственный интеллект в данном случае очень помогает.
Это польза искусственного интеллекта. Но есть еще и вред искусственного интеллекта. Сейчас появляются объекты, созданные искусственным интеллектом. Это, например, чат-боты или виртуальные собеседники, с помощью которых распространяется противоправный контент, с помощью них собирается противоправный контент, например, каких-нибудь протестных движений. Чат-бот одной из экстремистских организаций мог собирать вот такой вот экстремистский контент. Люди начали общаться с этим чат-ботом, загружали фотографии протестного движения, где-то какие-то ленточки протестные, надписи антигосударственные, и он таким образом собирал этот контент.
Или это фейки, они могут быть низкокачественные или высококачественные, так называемые дипфейки, когда искусственный интеллект работает уже с изображением, подставляет лицо известного человека, первых лиц государства, вместо какого-то другого лица и имитирует голос под первое лицо государства или первых лиц государства, и, соответственно, вводит в заблуждение аудиторию. Ну или какие-нибудь сгенерированные тексты, например, сообщения о минировании, которые активно распространяются в сети опять-таки с помощью технологий искусственного интеллекта, с помощью социальных сетей, которые позволяют очень быстро распространить этот материал.
− Вы рассказали о современных подходах в судебной экспертизе. Мы также знаем, что сейчас судебные эксперты применяют в том числе технологии дополненной реальности в своей работе. Как Вы думаете, с учетом развития технологий, какой будет судебная экспертиза и ее возможности для расследования преступлений в будущем? Какого уровня достигнет судебный эксперт?
− Учитывая, насколько сейчас быстро развиваются вообще технологии, научно-технический прогресс идет семимильными шагами: мы используем инструменты искусственного интеллекта, у нас изменяется оборудование, у нас появляются новые методы исследования, в том числе вот эти дополненные реальности. Я считаю, что они, конечно же, помогут. С теми же самыми цифровыми объектами, с теми объектами, которые ранее не могли быть исследованы. Они, возможно, будут решать новые задачи, которые раньше, в силу современного уровня развития науки и техники, мы не могли решить.
− Кстати, я знаю, что с помощью современных возможностей раскрывается даже преступления давних лет, которые были совершены 20-30 лет назад.
− Да, и такое есть. Конечно, с моей экспертизой, с моей лингвистической экспертизой, комплексной психолого-лингвистической экспертизой, такие случаи очень редкие. Но мы разрабатываем методики, которые используются в том числе и при расследовании, по которым назначается экспертиза, вот этих вот прошлых лет.
− Спасибо, Виталий Олегович, за очень интересную беседу!
