Насколько виртуальный мир нуждается в праве, как глубоко юристы должны в него погружаться и является ли метавселенная отдельной юрисдикцией, рассказал в Открытой студии РАПСИ заведующий кафедрой теории и истории государства и права СПбГУ Владислав Архипов.
− Владислав Владимирович, здравствуйте! Спасибо, что к нам пришли. Как Вы считаете, есть ли будущее у права метавселенных и у самих метавселенных?
− Здравствуйте, очень рад. Я думаю, что ответ на этот вопрос должен начинаться со слов о том, что у права метавселенных прежде всего есть прошлое, потому что метавселенная — это прекрасное и яркое понятие, которое захватило умы на протяжении последних лет. Но на самом же деле то, что мы называем метавселенными — это прежде всего и для юридических целей — классический виртуальный мир.
Когда-то, кстати, был выбор между тем, какой термин использовать. Еще в 90-е годы термин «метавселенная» сам по себе был известен, но тогда он не стал таким модным, не стал популярным. Тогда захватили умы людей, термины «виртуальный мир», «многопользовательская среда» и тому подобные вещи.
Что собой представляет, по сути дела, метавселенная? Возможность людей общаться между собой в каком-то виртуальном пространстве, которое имитирует, во-первых, физику, во-вторых, экономику, в-третьих, какой-то вариант социальных отношений. Все это уже было. Всё это известно с самого конца 1970-х годов на самом деле, страшно сказать. Текстовый онлайн мир МАТ-1 был изобретен или разработан именно в то время, но, естественно, сторонники идеи метавселенных говорят, что вот сейчас все поменяется за счет технологии блокчейна, NFT, 5G и так далее.
На мой лично взгляд, это, безусловно, может существенно повлиять на развитие метавселенных, а значит — и на право внутри метавселенных. Скажем так, придать этому толчок. А так, все уже было во многом готово.
− А насколько право вовлечено в виртуальный мир и насколько виртуальный мир нуждается в праве, как Вы считаете?
− В первую очередь хочется сказать, что виртуальный мир в той части, в которой он не касается реального мира и не имеет для него реальных последствий, он в праве не нуждается. Я здесь выступаю именно в защиту виртуального мира.
Но это условие очень важное. Если разрывается, как говорили исследователи уже на протяжении десятилетий, «магический круг» — это метафора отделения, соответственно, виртуального мира от реального, взятая из труда известного культуролога Йохана Хёйзинге, который в первой половине XX века, можно сказать определенными оговорками в книге «Homo ludens» обосновал роль игры в человеческой жизни.
И вот если этот, образно говоря, «магический круг» разрывается и какое-то действие в виртуальном мире причиняет, например, вред в реальном мире, тогда, конечно, право должно действовать. Но значительная часть отношений находится исключительно внутри.
Это один взгляд на вопрос. Второй взгляд на вопрос заключается в том, и он давно тоже известен, хотя на практике он не получил фундаментального подтверждения, что виртуальные миры — это отдельная юрисдикция. Это мечта, которая сопутствует тем, кто любит одновременно юриспруденцию и виртуальные миры уже несколько десятков лет. На самом деле около 30 лет как минимум.
− Никого уже не удивляют судебные дела о краже предметов в компьютерных играх, в виртуальных мирах. Как Вы считаете, право еще будет глубже «нырять» в виртуальный мир? Будут ли какие-то применяться, может быть, внешние санкции к игрокам, которые используют чит-коды?
− На самом же деле право уже погружено в эти аспекты. Дело в том, что просто это, может быть, не является достаточно известным предметом для разбирательств, но уже в мире известны судебные процессы в отношении, правда, не игроков как таковых, а, например, компаний или организованных групп, которые распространяли программное обеспечение для получения чит-кодов, чтобы не сказать «для получения недобросовестных преимуществ в играх».
Все это тоже было. Вот это очень интересно. Это действительно актуализируется в каких-то новых делах каждый определенный промежуток времени. Но мне кажется, что право уже достаточно глубоко погрузилось, если говорить именно о конкретных фактах.
− Как Вы считаете, у российского IT и «игропрома» какое будущее в отношениях с правом?
− Сейчас в целом наша страна сосредоточена прежде всего на мерах поддержки и на создании благоприятных условий для российских разработчиков. В условиях, в которых мы сейчас находимся, многие западные разработчики не рассматривают российский рынок. Но я акцентирую на этом внимание именно потому, что игровая индустрия в значительной степени была связана: рынок игровой индустрии был связан с теми странами, которые сейчас являются недружественными.
Российская игровая индустрия сейчас получает новую возможность для своего развития в условиях отдельного рынка. Я не думаю, что это можно считать однозначным. Но часто встречается мнение о том, что игровая индустрия не может быть ориентирована на один лишь национальный рынок. Мне кажется, это суждение ошибочное: оно опровергается примером той же Японии, где огромное количество игр выпускается только для внутреннего рынка.
А мы несколько больше, чем Япония, как рынок. Поэтому за экономикой следует право, и думаю, что меры поддержки в этом смысле будут развиваться. Но разумеется для тех игр, которые вписываются в наше представление о ценностях, этике и историческом наследии.
− Спасибо вам большое за интересное интервью! Ждем Вас снова.
