Вторая статья из серии публикаций про судебные реформы XIX века в России посвящена организации и проведению гласных процессов.
Утверждение в 1864 году Судебных уставов в рамках реформы Александра II позволило организовать первый гласный процесс, состоявшийся в Москве 29 мая 1865 года. Гласный – значит открытый для публики, с предоставлением права голоса обвиняемому и другим участникам.
Однако исторической справедливости ради стоит отметить, что впервые отечественная публика познакомилась с гласным процессом в тяжелой обстановке военно-полевого суда, состоявшегося в апреле того же года в Новгороде, где судили четырех персон, обвинявшихся в убийстве вдовы. Подробностей об этом процессе сохранилось мало, из статьи, опубликованной в «Петербургских ведомостях», становится известно, что разбирательство проходило в очень неудобном помещении уездного суда, публики было много, но в зал заседания пускали только граждан «в мундирах». Всех обвиняемых признали виновными и приговорили к расстрелу.
Гораздо больше мы можем узнать о московском гласном процессе, состоявшемся в помещении местных войск в гостинице «Европа», что располагалась тогда на Солянке. До нас дошел стенографический отчет о разбирательстве, опубликованный в газете «Современная летопись» от 22 июня 1865 года.
Суд начался в два часа дня, председателем был полковник Святогор-Штепин, обвинителем выступал Цвиленев, защищал кандидат права Зорин. Банду в составе солдата Комарова, крестьян Черемухина и Щукина обвиняли в ограблении и жестоком убийстве кабатчика Подшивалова с супругой и тремя их малолетними дочерями.
Во время допроса председателем суда обвиняемый Черемухин, сознавшийся в убийствах на предварительном следствии, в зале стал решительно отрицать вину. На вопрос прокурора, почему он прежде давал другие показания, крестьянин сообщил, что якобы следователь бил его на допросах два раза и однажды замахнулся ножом. Председательствующий попросил находившегося в зале православного священника указать обвиняемому, что отсутствие раскаяния является одним из тяжких грехов. Во время беседы со священником Черемухин продолжил энергично защищаться, заявляя, что «и курицы не обидел» и совершенно ни в чем не виноват. Упорство обвиняемого произвело сильное впечатление на публику и всех участников дела.
Солдат Комаров, напротив, сознался в преступлениях, но свалил всю вину на двух подельников. Третий обвиняемый, Щукин, стал запираться и утверждать, что подвергся оговору «зловредного шурина своего». Свидетелей не опрашивали. Защитник же, выступая, в частности, сказал: «Помните, что применение страшного наказания ко всем трем преступникам будет более, нежели несправедливо, будет тяжкий грех. Вспомните несчастные процессы невинно казненных, вспомните «Последний день» Виктора Гюго, когда осужденный на смерть любуется во время чтения приговора солнечным зайчиком, играющим на стене тюрьмы, вспомните, что заточение в рудниках тяжелее моментального страдания. Не отнимайте у общества три рабочие единицы - в рудниках на железной цепи они все-таки будут ему полезны. Не отнимайте у подсудимых возможности раскаяться в своём преступлении перед Богом и людьми». При последних словах арестанты бросились на колени, возопив: «Пожалейте нас несчастных, войдите в наше горемычное положение». Финальная сцена с умоляющими убийцами потрясла публику, защитнику громко аплодировали. Но суд был неумолим, всех троих приговорили к расстрелу.
Спустя время в «Московских ведомостях» появилась статья, в которой защитника Зорина упрекали в давлении на чувства судей, которые по закону полевого судопроизводства не имели даже права допустить смягчающие обстоятельства в данном деле.
В российских регионах гласный суд вводился постепенно. Пустота и тоска провинциальной жизни явились причиной того, что в некоторых регионах пришлось организовать продажу билетов на гласное судопроизводство, ибо помещений для публичных разбирательств было так мало, и они были так малы, что не могли вместить всех желающих. В «Журнале Министерства юстиции» в 1865 году напечатали информацию о том, что на гласном заседании «одного интересного дела» в Екатеринославе 1 декабря собралось так много публики, что пришлось отворить двери в переднюю, чтобы толпа могла слушать.
После первых же гласных судопроизводств стало понятно – ход дел заметно ускорился, исконное недоверие к суду стало ослабевать, а рутина, буквоедство и жестокость постепенно начали отступать, уступая место более здравым и гуманным началам. Судебная реформа Александра II начала давать свои первые весомые плоды.
Андрей Кирхин
*Мнение редакции может не совпадать с мнением автора
