РАПСИ продолжает публикацию цикла исторических расследований кандидата исторических наук, депутата Госдумы первого созыва Александра Минжуренко о событиях, случившихся в России сто лет назад. Пятнадцатый материал вписывает русскую революцию в исторически сложившуюся в западной цивилизации схему развития любого успешного восстания. Закономерность процесса радикализации революции наглядно демонстрирует судьба октябристов и их лидера, одного из главных героев борьбы с самодержавием, Александра Гучкова.

Для того, чтобы продолжить расследование причин радикализации русской революции и этапов протекания самого этого процесса, надо сразу отметить закономерность всех демократических революций. Они развиваются ступенчато и по восходящей.

Дело в том, что, поднимаясь на восстание против «угнетателей», простой народ всегда идеализирует то будущее, которое наступит в результате победы восстания. И особенно наивные, завышенные и сугубо материалистические ожидания наблюдаются у так называемых «народных низов», которые всерьез надеются, что со свержением «супостатов» их благосостояние моментально и резко повысится.

Но, как правило, чуда не происходит, всеобщее благоденствие не наступает. Суровая действительность вступает в свои права, и все вдруг видят, что после революции количество продуктов и других материальных благ не возросло кратно, как ожидалось.

В результате, если восставший народ добивается смены власти, то неизбежно на смену очарованию победой приходит разочарование. И тогда появляются типичные обвинения в адрес новой власти: «нас предали», «у нас украли победу». Но сама победа в восстании укрепляет народ в сознании своей силы: они же смогли одержать верх. И потому появляется соблазн повторить свой успех и добиться, наконец, победы «настоящей народной революции». И поднимается вторая волна, во главе которой идут уже другие, более радикальные вожди. В случае нового успеха история, увы, повторяется.

Если коротко вспомнить две другие буржуазные революции, то там мы тоже видим такую эволюцию революций. Там тоже они проходили в несколько этапов.

В Англии первая революция была вначале возглавляема умеренными пресвитерианами, которые добились своих целей и остановились, но затем во главе второй волны выступили индепенденты во главе с Кромвелем, которых слева уже подпирали левеллеры (уравнители, что-то вроде социалистов), они уже создали свои советы – Советы солдатских агитаторов и Армейский Совет, а еще левее уже приступили к действиям диггеры («копатели», бедные безлошадные люди, которые лопатами начали раскапывать земли феодалов).

Во Франции всё начиналось с «аристократической фронды» и «аристократической революции», но потом поднялся народ на восстание и к власти пришли «конституционалисты» фельяны. Затем народ еще раз восстал и страну возглавили более левые деятели – жирондисты, а потом дело дошло до радикалов якобинцев во главе с Робеспьером. Но своей очереди дожидались и еще более левые: эбертисты и далее «бешеные». Вот так катилось сверху вниз «красное колесо» революции.

Аналогичным образом процесс развивался и в России.

Отдельно рассмотрим полевение состава правительства, которое началось с апрельского кризиса, на примере ухода из власти октябристов. Еще недавно такое казалось невероятным. Ведь лидер партии «Союз 17 октября» Александр Иванович Гучков был, пожалуй, наиболее активным и деятельным политиком из всего буржуазного лагеря в самый переломный момент да и в ходе подготовки государственного переворота еще до 1917 года. При желании выделить какую-то персону в роли вождя Февральской революции первым на ум приходит имя Гучкова. Во всяком случае его вклад в победу революции по сравнению с другими ее участниками и лидерами наиболее весом.

Это был человек кипучей энергии и изобретательной инициативы. Для характеристики приведем кратко некоторые вехи его биографии. Уже в свои 15 лет он пытался сбежать на русско-турецкую войну 1877-1878 года, не удалось. Тогда он купил револьвер, чтобы убить премьер-министра Англии за антирусскую позицию, был пойман родителями.

Будучи студентом, поступает добровольцем в армию. Обучаясь в Берлине, бросает университет и спешит в российскую глубинку – на борьбу с голодом 1891 года. Там, в Нижегородской губернии, самоотверженно работая в тяжелых бытовых условиях вместе с писателем В. Короленко, разоблачает целую коррупционную организацию чиновников, получает за эту деятельность первый орден.

В 1895 году, узнав об обострении армяно-турецких отношений, отправляется в рискованную экспедицию в Турецкую Армению. В 1897 году он воюет в Манчжурии с хунхузами и, проявив военную хитрость, захватывает главаря всех банд. Затем из-за дуэли увольняется и верхом на конях проходит за полгода путь в 12 тысяч верст через Тибет, Гоби, Хинган, Туркестан, встречается (первым из русских) с Далай-ламой.

Вернувшись в Москву, Гучков на свои средства закупает оружие, боеприпасы, снаряжение и отплывает в Южную Африку, воевать добровольцем на стороне буров против англичан. Сражается, по свидетельству многих, отчаянно и «яростно». Был ранен (всю жизнь потом прихрамывал), попал в плен. Затем он участвует в подавлении боксерского восстания в Китае. В 1903 году, отложив собственную свадьбу, отправляется в Македонию помогать восставшим против турок славянам. Потом, конечно, он участвует в русско-японской войне, снова плен.

Александр Иванович был известен и как дуэлянт: вызывал на дуэль лидера кадетов Милюкова, графа Уварова, подполковника Мясоедова и других. Активно включившись в политику становится лидером партии «Союз 17 октября» - так называлась умеренная либерально-консервативная партия конституционных монархистов в честь царского манифеста от 17 октября 1905 года о даровании свобод и парламента.

Два известных премьер-министра Витте и Столыпин приглашали его войти в состав правительства, но он отказался исключительно из идейных соображений – не желал служить самодержавию. В 1910-1911 гг. был председателем Госдумы, но ушел с этого поста сам в знак протеста против политики царского правительства.

Гучков был инициатором всех заговоров против Николая, это он готовил захват царского поезда с целью заставить царя отречься от престола. Опять же именно Александр Иванович в годы войны возглавляет влиятельнейший Центральный военно-промышленный комитет, в состав которого включает и рабочих, тех самых, которых потом арестовали, после чего они стали костяком и инициаторами создания Совета рабочих депутатов.

В общем Гучков был самым настоящим мотором в лагере организованной оппозиционной российской буржуазии. Не случайно именно ему, по его заслугам и роли, выпала честь принять отречение царя. Это был признанный лидер революционного движения. И, казалось бы, он надолго будет на ведущих позициях в новой власти. Но нет. Законы революции неумолимы. Уже в самом начале революции, как мы помним, он оконфузился со своей главной идеей – учреждения в России конституционной монархии: революция стремительно доросла до идеи республики, а он «немного» запоздал, отстал.

Став военным министром, Гучков попытался реализовать прежние планы оздоровления армии, улучшения ее снабжения и повышения ее боеспособности. Ведь он сам до этого утверждал, что все беды русского воинства проистекают из-за бездарного руководства со стороны царя и его приближенных. И вот теперь, когда главные причины неустройства и неудач русской армии его усилиями устранены, и он сам стоит во главе военного ведомства, ему бы и добиться положительного перелома в войсках. Но что-то это плохо у него получалось.

В результате революции боеспособность армии не повысилась, а напротив - стала падать и прежде всего из-за знаменитого «Приказа №1» Петроградского Совета. Демократизация армии вплоть до выборности командующего состава, снижение роли командиров и офицеров, главенство выборных солдатских комитетов – всего этого «революционер» Гучков не мог предвидеть. Как говорится, такое ему и в кошмарном сне не могло присниться. Но ведь этот абсурд, имевший следствием только разложение армии, объективно был плодом и его деятельности.

Понятно, что субъективно он такого не желал, но сама революция – это же дело его рук. Но что-то пошло не совсем так, как было в планах октябристов. Оказалось, что, во-первых, революция всегда включает в себя элементы стихийности, и удержать ее в каких-то рамках и управлять ею в буквальном смысле невозможно. Во-вторых, революции свойственно набирать скорость и радикализироваться. Аппетит революционных масс только разыгрался после первых побед: они победили легко, почему бы не попытаться развить свой успех.

Таким образом, октябристы, претендовавшие на роль лидера «Великой освободительной» русской революции, первыми ощутили на себе проявление упомянутой закономерности полевения и радикализации революции.

Тревожась, как они сами говорили, по поводу «опасности справа», от сторонников реставрации самодержавия, октябристы вдруг обнаружили себя самих как раз на самом правом фланге политического спектра. Они исчерпали себя: все их лозунги о буржуазных свободах в ходе революционных преобразований были уже претворены в жизнь, и в их политическом арсенале больше ничего зовущего вперед не оставалось. Более того, их уже называли тормозом революционного движения.

В итоге, ситуация для октябристов к маю 1917 года сложилась печально: из авангарда они очень быстро превратились в аутсайдеров процесса и даже в лишний его элемент. Шагать дальше вместе с радикалами они не могли, но и бороться против развития революции – своего детища – им не хотелось, это было бы противоестественно: становиться контрреволюционерами они были пока не готовы. Да и настоящие контрреволюционеры их бы уже не приняли в свой стан с таким-то недавним революционным прошлым.

Оставалось одно – погрузиться в политическое небытие. В революции сгорают быстро.

Продолжение читайте на сайте РАПСИ 2 июня.