Неизбежная независимость Финляндии толкает журналистов к анализу русского характера и рассуждениям о возможности русских сосуществовать с «инородцами».

«По природе своей русские люди глубоко добродушны, уступчивы и покладисты. В них живет непобедимое отвращение ко всякого рода сварам и столкновениям. Наше миролюбие – это наша основная черта; мы готовы поступиться своим, лишь бы избежать столкновения. Русский человек способен уживаться с самыми невозможными соседями; только крайность заставит его выйти из себя и прибегнуть к крутым мерам самообороны». В тоже время пресса признает, что такая доброта и уступчивость в русской истории во многом шла вразрез с интересами государства.

Власти вводят аж три новых налога, сделав оговорку, что общая сумма «податей» не может превышать 90 процентов дохода, общественность потрясена нововведением и напоминает правительству, что США после войны Севера и Юга при серьезных экономических потерях за 12 лет смогли добиться финансовой успешности.

Максима Горького критикуют за публикацию непроверенных сведений. «Горький поместил в своей газете неприличный выпад против британского посла, не потрудившись даже узнать о степени достоверности, формулированных г. Троцким инсинуаций. И эти люди жили в Европе и Америке»,-  возмущается пресса.

РАПСИ продолжает знакомить читателей с социально-правовыми новостями столетней давности. На дворе конец июня-начало июля 1917 года*.

26 июня

Дипломатические вести

В газете г. Горького появилось в высшей степени грубое письмо г. Троцкого по адресу великобританского посла сэра Дж. Бьюкенена. Письмо написано в стиле «Правды» и известных немецких прокламаций, и нас, конечно, не удивило. Удивило нас только его появление на страницах газеты Максима Горького, который, если не ошибаемся, и по сей день состоит коллегой сэра Дж. Бьюкенена в англо-русском комитете, - удивило, с точки зрения элементарных правил культурного общежития.

Оставляя в стороне неприличный тон письма и нарочито безграмотную путаницу в нем цитат из «Речи» и собственной брошюры г. Троцкого, мы заинтересовались лишь обвинением последнего, формулированным, правда, очень осторожно П.Н. Милюковым в получении 10,000 долларов (или марок – из письма неясно) от Германо-Американцев на агитацию в России против правительства Гучкова-Милюкова. Мы обратились за разъяснениями по этому поводу к великобританскому послу сэру Дж. Бьюкенену, который ни брошюры, ни письма г. Троцкого не читал. Что касается сути дела, то посол нам сказал:

Мое правительство задержало группу эмигрантов в Галифаксе только для и до выяснения их личностей русским правительством: это было его обязанностью. Как только получился ответ от русского правительства о пропуске задержанных, они были немедленно пропущены.

К этому сводится все дело задержания русских эмигрантов. Что касается истории с 10,000 марок или долларов, то ни мое правительство, ни я о ней ничего не знали до появления о ней сведений уже здесь в русских кругах и в русской печати.

Таким образом, Максим Горький поместил в своей газете неприличный выпад против британского посла, не потрудившись даже узнать о степени достоверности формулированных г. Троцким инсинуаций. И эти люди жили в Европе и Америке.

(вечерняя газета Время)

27 июня

Новые законы об обложении

16 июня опубликованы три чрезвычайной важности законодательных акта, устанавливающих новые ставки подоходного обложения. В первом акте, или «постановлении», повышаются оклады подоходного налога в прогрессии от 1,2 % при годовом доходе в 1,000 руб. до 30% и выше при доходе в 400,000 р., во втором устанавливается единовременный налог в размере подоходного (за некоторыми незначительными изъятиями) и, наконец, в третьем – изменены основания и размеры налога на прирост прибылей торгово-промышленных предприятий и вознаграждения личных промысловых занятий. Прирост прибыли неотчетных предприятий, личных промысловых занятий и лиц высшей администрации акционерных обществ облагается до 60%, а прирост прибылей отчетных предприятий – от 40 до 80%. Сделана при этом оговорка, что общая сумма налога не может превышать 90% всего дохода лица или предприятия.

Эти три закона по значению своему и по тенденции выходят далеко за пределы обычного финансового мероприятия и коренным образом затрагивают весь уклад нашей промышленности и торговли. Изданы эти законодательные акты при обстановке совершенно необычной не только для нашего нового строя, но и для какого бы то ни было государственного строя вообще. Эти законы или «постановления» прошли с такой стремительностью, что в министерстве торговли и промышленности узнали о новых законах частью из газет, частью от случайных осведомителей. Не были спрошены ни торгово-промышленные организации, ни биржевые комитеты, не было предоставлено высказаться печати, и единственной организацией, которой посчастливилось увидеть законопроекты до их утверждения, был экономический отдел Исполнительного Комитета петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. Временное Правительство придает, по-видимому, необыкновенное значение новым законам, если решилось законодательствовать столь исключительным путем.

Первый закон о повышении ставок подоходного налога не вызывает возражений. Война и революция поглощают огромные средства, государству взять их неоткуда, и, естественно, что имущие кассы усиленно привлекаются к несению налогового бремени. В этом законе нет ничего принципиально нового, а самые ставки обложения, принимая во внимание грозную остроту переживаемого момента, нельзя признать чрезмерными.

Второй закон о единовременном налоге возбуждает серьезные сомнения. Критическое положение государственной казны в настоящее время диктует финансовую меру, которая при условии восстановления в стране законности и порядка одна только и могла бы иметь реальное значение для оздоровления наших финансов и нашего денежного обращения. Это единовременный поимущественный налог. Конечно, при наших условиях закон о поимущественном налоге требует серьезной и длительной подготовки, весьма трудной оценки нашего национального достояния, но все эти трудности преодолимы, и, естественно было ожидать, что мысль Временного Правительства будет направлена по этому именно пути. На деле же оказалось, что правительство предпочло путь более легкий – единовременного налога с дохода в размере дохода налога подоходного. Как единовременный, этот налог, конечно, поимущественный, но самый худший из его видов, наименее выгодный для казны и наименее справедливый. Во-первых, он в лучшем случае может дать государственному казначейству сумму, ничтожную по сравнению с тем, что мог бы дать правильно разработанный и проведенный при посредстве особо созданного для этой цели государственного налогового банка закон о поимущественном обложении. Во-вторых, изданный 12 июня единовременный налог до чрезвычайности затрудняет проведение поимущественного обложения в будущем, так как дискредитирует его заранее: прибегать многократно к единовременным налогам, значит подорвать в населении доверие к «единовременности» и заставить его изыскивать пути к сокрытию имущества и к уклонению от платежа налогов. Если Временное Правительство ждет, что единовременный налог даст ему немного, но даст скоро, то и эти ожидания его, вероятно, будут обмануты. При рассмотрении третьего закона мы увидим, что в целом ряде случаев на немедленное действие налогового процесса рассчитывать нельзя.

Переходим к третьему закону. Государственный долг в пятьдесят миллиардов и пятнадцать миллиардов бумажных рублей (к концу года количество это, вероятно, возрастет до двадцати миллиардов) указывают уже не на приближение, а на наступление финансового краха, т.е. всеобщего обнищания государства и страны. При этих условиях наука и опыт прошлого знают лишь один возможный выход из катастрофического положения: увеличение до пределов возможного производства реальных ценностей эксплуатации естественных благ страны в максимальных размерах. Это единственный путь, который может вывести Россию из кошмарного финансового тупика и избавить нас от надвигающейся иностранной кабалы. Исходя из этого, думается мне, бесспорного положения, мы и должны оценивать значение всех финансовых и экономических мероприятий. Улучшение земледельческой культуры и расцвет промышленности – единственный надежный и безошибочный их критерий. Перед нами в высшей степени поучительный пример Северо-Американских Соединенных Штатов. В 1865 г., после междоусобной войны, при огромной по тем временам задолженности Штатов и усиленном выпуске бумажных денег 100 долларов стоили 49,5 долларов золотом, и мощным усилием промышленности и земледелия Соединенные Штаты, не прибегая к девальвации, восстановили у себя к концу 1878 года золотое обращение и привели финансы государства в сравнительно блестящее состояние. Факт этот тем значителен, что улучшение курса доллара до золотого паритета происходило при правильном торговом балансе, и, конечно, при наличности «хорошей политики» страна собственными своими силами, интенсификацией труда и подъемом производительных сил, была спасена от экономического и политического маразма.

Оценка нового закона о налоге на прирост прибыли может и должна производиться поэтому с точки зрения влияния его на промышленность, и с этой стороны оценка его может быть только отрицательна. Прежде всего в законе содержится одно весьма серьезное нововведение: в тексте закона указано, что он имеет обратную силу на 1916 год. Это значит, что акционерные общества, утвердившие свои отчеты и выплатившие акционерам дивиденды, обязаны значительную долю этих дивидендов вновь отдать, как налог. Но дивиденды уже выданы, обратно получить их не представляется возможным, и предприятиям остается одно из двух: или изъять налоговые суммы из своих оборотных средств или же для добывания нужных сумм прибегнуть к кредиту. Первый путь для огромного большинства предприятий совершенно исключается: при отсутствии товарного кредита, непомерной дороговизне рабочих рук, сырья и топлива свободных средств у предприятий нет, - остается второй путь кредита. На коммерческие банки рассчитывать совершенно не приходится, ибо, учитывая шаткость положения промышленности, они от финансирования ее несомненно воздержатся; за кредитом поэтому предприятия неизбежно обратятся к естественному первоисточнику всех кредитов – к Государственному банку; другими словами, наше финансовое ведомство будет выдавать частным предприятиям долгосрочные ссуды для уплаты налогов!

Временное Правительство, конечно, не может не сознавать всей абсурдности подобной финансовой политики, и, конечно, мотивом обратного действия закона о приросте прибылей является уступка требованию изъять из рук предпринимателей прибыли 1916 г., рисующиеся неосведомленному обывателю в фантастических размерах. Но если обывателю позволительно думать все, что ему угодно, то временное правительство не может не знать того, что действительно огромные прибыли получены не промышленностью, а спекулянтами, посредниками, аферистами всякого рода, находившимися часто в тесном союзе с темными силами старого режима, а этих господ новый закон не улавливает и не уловит.

При составлении ставок налога на прирост прибыли авторы законопроекта, имея в виду английский тип обложения, допустили две серьезные ошибки. Не говоря уже о том, что английское обложение значительно ниже нашего, английская промышленность богата и платежеспособна, - наша же бедна, и брать с нее лишнее значит обескровить ее и обессилить. Кроме того, доход английских предприятий в процентном соотношении к основному капиталу представляет из себя определенную бесспорную величину. У нас же в виду падения ценности рубля трудно определить отношение к основному капиталу, который был собран и отмобилизован при полноценности рубля. Доход в 20% на основной капитал на самом деле не превышает 7 – 8%, и этот доход облагается высшей ставкой – в 80%.

Нельзя не обратить внимания на одну явную несообразность, допущенную новыми законами об обложении. Устанавливается премия за безделие и усиленно облагается активная работа в промышленных предприятиях. Поясним примером. Допустим, что какой-нибудь из лиц высшей администрации какого-либо акционерного общества до войны заработал 30,000 р., а в 1916 году прибыль его увеличилась на 100,000 р., и в общем доход его выразился в 130,000 р. По новым законам ему придется уплатить прежде всего 60,000 руб. с прироста и прибыли, за остальные 70,000 р. он согласно двум первым законам должен уплатить 14,063х2, т.е. 28,126 руб., итого он уплачивает 88,526 руб. Между тем раньше ничего не делающий при доходе в 130,000 руб. уплачивает подоходный и единовременный налог в размере 61,60 р., т.е. на 26,526 р. меньше.

С.В. Лурье

(Утро России)

28 июня

Президент или коллегия?

Кто должен стоять во главе будущей русской республики, если Учредительное собрание остановится на этой форме правления – одно лицо или несколько лиц? Президент или коллегия?

Для разрешения этого вопроса некоторые политические партии обращают свои взоры к Швейцарии, видя в ней образец республики без президента и считая такую форму высшим пределом демократизма.

Исторически такая точка зрения вполне понятна: мы боимся всего, что напоминает нам единоличную монархическую власть, и вместе с тем мы боимся сильной исполнительной власти, сильного правительства, ибо наше правительство постоянно злоупотребляло своею силою и властью; и вот возникает мысль избежать всех этих зол решительным устранением  концентрации власти в одном лице.

Однако вся эта паника, все эти наследия нашего прошлого могут нам весьма помешать в отыскании правильного пути. Необходимо иметь в виду опыт других стран, которые боролись с другими опасностями, и прежде всего надо не забывать, что Россия менее всего похожа на Швейцарию.

Самая дилемма: президент или коллегия – весьма мало дает для понимания государственного строя демократических республик. Ведь, в конце концов, все республики управляются коллегиями, и все коллегии имеют президентов, в том числе и швейцарский правительственный совет. Точно так же нельзя рассматривать государства с точки зрения большей или меньшей силы правительственной власти, ибо бессильная или безвластная власть есть абсурд.

Вопрос должен ставиться следующим образом: как организована исполнительная власть? Точнее: каково отношение исполнительной власти к власти законодательной (к парламенту) и к судебной? Каково ее отношение ко всему народу?

Только при такой постановке вопроса мы сразу увидим особенности швейцарской исполнительной власти по сравнению с французской и американской. Если в Америке исполнительная власть совсем не зависит от парламента, ибо там президент выбирается не палатами, а народом, и министры не ответственны перед парламентом; если во Франции исполнительная власть в лице президента и министров зависит от парламента до такой степени, что ее можно назвать приказчиком, агентом парламента, то в Швейцарии это отношение достигает последнего предела: здесь исполнительная власть не представляет собою даже кабинета министров, осуществляющего единую политику, она состоит из директоров департаментов, из чиновников, назначаемых палатами и не проводящих никакой самостоятельной политики, которую они должны были бы защищать перед парламентом, как это делают французские министры.

Законодательная власть в лице обеих палат в соединенном заседании выбирает семь начальников департаментов на три года, один из них тем же «союзным собранием» на год избирается президентом совета, и еще один – вице-президентом; причем они на следующий год не могут быть переизбраны в качестве президента и вице-президента. Вся эта правительственная коллегия из семи лиц называется союзным советом (Bundesrath, Conseil federal); в нем и воплощается исполнительная власть швейцарской федерации. Президент этого совета вовсе не имеет какой-либо особой власти по сравнению со своими коллегами. Это просто по очереди на год избираемый председатель общих заседаний совета.

Правительство Швейцарии всецело подчинено палатам, но эта зависимость достигается не посредством политической ответственности, не в форме парламентаризма, существующего во Франции. Швейцарские министры вовсе не выходят в отставку, если парламент отвергает какую-либо важную меру, ими предложенную; они просто уступают и покоряются. Они вовсе не должны принадлежать к одной партии, напротив, обыкновенно избираются из среды всех главных партий, и по большей части переизбираются палатами. Некоторые члены совета заседали в нем 15, 16 лет, а один даже пробыл в нем 30 лет. По большей части они покидали свои места добровольно.

Этот постоянный штиль правительственной власти представляет полную противоположность бурному французскому парламенту с его политической борьбой, с его постоянными падениями министерств. Имена швейцарских президентов и министров остаются обыкновенно никому неизвестными за пределами Швейцарии, и это потому, что здесь нет никакой политической борьбы.

Отставка Гофмана, начальника департамента иностранных дел, имевшая место на днях в связи с нашумевшим делом Гримма, представляет собою редчайшее исключение в политической жизни Швейцарии. С 1848 г., со времени учреждения союзного совета, это лишь третий случай отставки по политическим основаниям.

Подходит ли для России такая организация исполнительной власти? На это мы должны ответить категорическим отрицанием. Швейцария совершенно лишена политических страстей. Население этой страны глубоко консервативно. Страна не ведет никакой внешней политики. Во всем полная противоположность России. Нам более, чем кому-либо, необходима сильная правительственная власть, и это сейчас стало для всех очевидным. Поэтому Америка более всего может служить для нас образцом, а Швейцария – менее всего.

Б. Вышеславцев.

(Утро России)

29 июня

Третьего дня, ночью, мы получили из Петрограда сообщение, что на этих днях, в особо тревожной обстановке, Финляндия предполагает объявить себя отделившимся от России, вполне независимым государством.

Мы решили не оглашать этого сообщения, пока оно не будет подтверждено официальным путем. Мы отказывались верить слуху об ударе в спину, который финны собираются будто бы нанести демократической России, освобождение коей явилось вместе с тем и освобождением Финляндии.

Финляндия уже свободна. Русская революция фактически дала финнам самостоятельность, и для обретения формального признания этой самостоятельности Финляндии надлежало повременить до Учредительного Собрания, на котором только и может выявиться суверенная воля русского народа. Помимо Учредительного Собрания никто в России не властен декретировать новое государственное устройство входящих в состав ее областей. До созыва Учредительного Собрания все временно в России, все существует фактически, юридическую же санкцию новому положению вещей призваны дать лишь чрезвычайно уполномоченные представители всей русской земли, которые соберутся в сентябре.

Финны могут сослаться на то, что центробежное движение не ограничивается одной Финляндией, они могут указать нам на украинцев. Но, относясь к сепаратистской деятельности украинской центральной рады так же отрицательно, как и к возвещаемому отделению Финляндии от России, мы все же делаем разницу между наивной примитивностью мировоззрения наших малороссов, их недостаточной политической подготовленностью и Финляндией, этой страной идеального политического порядка и высокой европейской культуры.

Мы поняли бы финнов, если бы они подняли восстание против суверенитета России во времена самодержавного режима, под игом которого наравне с финнами томилась и вся мыслящая Россия. Но под палкой русских царей Финляндия целый век терпела над собой суровую опеку петербургской бюрократии и не осмеливалась на активное выступление. Сейчас же, когда самодержавное иго сброшено, и сброшено не финнами, а дружественной им русской революционной демократией, когда в составе нового правительства России находятся именно те люди, которые всегда и во всем выступали защитниками  финляндских вольностей, сейчас освобожденная нами Финляндия отлагается, отказывается потерпеть какие-нибудь три месяца до Учредительного Собрания.

Демократическая Россия не могла ожидать подобного отношения к себе со стороны демократической Финляндии. Кто угнетал Финляндию, против чьей агрессивной политики ополчились в защиту финнов лучшие люди России? Кто, как не инспирируемая «консервативными мировоззрениями» Берлина петербургская бюрократия? Ныне этих инспираторов более нет, ныне свободная Россия искренно относится к свободной Финляндии, предоставляет ей вся фактически возможную полноту самоуправления и в праве рассчитывать на то, что кроме обоюдных инспираций дружбы и прямодушного сознания взаимной заинтересованности и государственной объединенности, никакие иные инспирации не станут влиять на культурную лояльность Финляндии.

Повторяем, мы отказываемся верить сообщению о намерении финнов отложиться. Мы не хотим видеть в забастовке финляндских железных дорог первый этап на пути якобы поставленной себе финнами цели – отрезать Финляндию от России.

Твердо отстаивая в единодушии со всей страной целостность и неделимость России, мы в данном случае не отстаиваем этого государственного принципа, мы протестуем против вызова, открыто бросаемого финнами высшему, что есть сейчас в России, что одинаково должно быть священно и для русских и для финнов, - суверенной воле русской демократии. Пусть помнят финны: русская демократия, сейчас это – русский народ, это – Россия. Пусть подтвердится сообщение о попытке инспирируемых некими темными силами финнов отделиться от России, и тотчас же возмущенная демократическая Россия, как один человек, встанет на защиту своего священнейшего достояния, своего народного суверенитета.

Отделившаяся от свободной России Финляндия будет заклеймена как злейший враг русской революции. И революционная демократия России сумеет заставить врагов своей свободы подчиниться суверенной воли нации.

В Финляндии должны найтись сильные и авторитетные люди, способные удержать свою родину от опрометчивого, рокового шага и убедить своих соотечественников  соблюсти достоинство культурного народа.

(Утро России)

30 июня

Курсы и газета «Крестов»

Новый начальник тюрьмы организует при «Крестах» курсы по электротехнике, телеграфии, ремеслам. Во главе курсов находится один из заключенных с высшим образованием. На курсах будет преподаваться санитария.

«Кресты» имеют свою типографию, и среди заключенных возникла мысль, поддержанная начальством, об издании газеты. Раньше типография принимала разного рода заказы и печатала, между прочим, журнал тюремного ведомства.

(вечерняя газета Время)

У разбитого корыта

Сменяя недавнее ликование по случаю бешеной расценки труда, на отчизну нашу надвигается печальный призрак безработицы. В сущности, это даже не призрак, а сама суровая действительность. Число безработных растет с каждым днем, и в одном Петрограде их уже более 80.000. В большевистской «Правде» еще недавно печатался какой-то дикий бред на ту тему, что трудящийся люд должен хватать работодателей за горло и жать покрепче, но теперь оказывается, что дело обстоит не так просто, как это казалось большевистским «просветителям» трудящихся масс. Если нет работы, понятно, в наличности не оказывается и работодателей. И вместо того, чтобы хватать их за горло, рабочие попали в цепкие лапы нужды, которая хватает за горло самих рабочих. На сколько велики их бедствия, можно видеть по такому факту, о котором сообщает петроградская печать и который выяснился на недавнем совещании представителей заводских старост: в союз металлистов обращается много безработных с мольбой о работе и говорят с отчаянием:

- Если вы не дадите нам работы, мы выбросимся из окна!

Разруха промышленности грозит рабочим такими же бедствиями и в Москве. На днях здесь закрылся крупный машиностроительный завод Семенова, работавший на нужды обороны. Владелец особым письмом объяснил управляющему Министерством Торговли, что вынужден прекратить производство вследствие сильного падения производительности завода, непрерывного роста заработной платы и полного финансового истощения предприятия.

Непомерный рост цен на труд и безнадежное падение производительности – общая причина промышленной разрухи на Руси. Эта тема была почти запретной. Газеты избегали высказывать горькую истину рабочим. Но теперь ее высказал в своем воззвании к рабочим министр труда Скобелев. В этом воззвании министра-социалиста красной нитью проходит та мысль, что никакая промышленность не может выдержать тех стихийных наступлений, которые ведут на нее рабочие, вообразившие себя чем-то вроде победителей в завоеванной стране.

Поистине, требования их что-то вроде контрибуций!

В Донецком округе углепромышленники отказались в пользу рабочих от всех прибылей. Но рабочие потребовали таких прибавок, которые на много десятков миллионов превосходили не только прибыли, но и весь основной капитал предприятий. Нормально ли это?

Рабочие ссылаются на вздорожание жизни. Да, жизнь вздорожала. Но главные продукты потребления (молоко, мясо, хлеб, масло) вздорожали на 400-500%. Не больше. Квартиры, на которые причитается по общему правилу 1/5 бюджета, вздорожали только на 10-15%. А, между тем, раньше, в 1915-м году, рабочая сила по обработке одного пуда металла стоила 98 коп., теперь она стоит свыше 9 рублей.

Разве это нормально? Не на 900 же % вздорожала русская жизнь.

Теперь ясна причина, почему закрываются машиностроительные заводы, а голод и безработица стучатся в рабочую дверь.

Нельзя резать курицу, несущую золотые яйца; это давно известно. Допустим, что наша промышленность – курица, которая рабочим золотых яиц никогда не несла. Но простые-то несла, и они исправно ими питались. Если хочешь питаться яйцами, нельзя резать курицу, несущую хотя бы и простые яйца. Рабочие переучли ее силу и зарезали русскую промышленность. Она накануне кризиса, они у того разбитого корыта, у которого очутилась не в меру требовательная старух печальной сказки. Но, конечно, безмерно печальнее всякой сказки печальная жизнь.

М. Астахов.

(Московские ведомости)

1 июля

Знаменательный урок

Нам приходилось неоднократно высказываться на столбцах «Московских Ведомостей»», что у нас в России вовсе нет многочисленных инородческих вопросов, как-то – вопроса финляндского, польского, еврейского и т.п., из которых каждый нужно разрешать в отдельности, а есть только один вопрос – русский. Разрешите его, и все остальное установится и войдет в норму само собой. При прежнем режиме была неверна отправная точка зрения в отношениях к инородцам: тогда все время рассматривали, как мы должны относиться к инородцам, а между тем следовало точно определить, как инородцы относятся к нам, и в связи с этим подходить к решению того или иного инородческого вопроса.

Можно ли считать русского человека поработителем, тираном, угнетателем, человеконенавистником? Отнюдь нет. Всякий, кто хоть сколько-нибудь знает национальный характер русской народности, только улыбнется на такие обвинения. По природе своей русские люди глубоко добродушны, уступчивы и покладисты. В них живет непобедимое отвращение ко всякого рода сварам и столкновениям. Наше миролюбие – это наша основная черта; мы готовы поступиться своим, лишь бы избежать столкновения. Русский человек способен уживаться с самыми невозможными соседями; только крайность заставит его выйти из себя и прибегнуть к крутым мерам самообороны.

Такого рода мягкость иной раз шла в разрез с нашими государственными интересами. Нельзя же на каждом шагу отходить в сторону и поступаться в явный вред себе своими непререкаемыми правами. Вот почему прежняя власть порою шла на меры ограждения русских интересов, стоящих в прямом противоречии с нашим национальным характером. Но надо отметить, что такие мероприятия проводились очень непоследовательно, подчас какими-то нелепыми скачками. Каждый новый день приносил с собою новые веяния, подчас сегодня стиралось то, что было сделано вчера, и эта непоследовательность вызывала лишь раздражение вместо успокоения.

Нет ничего удивительного, что в русском обществе постоянно боролись два мнения относительно инородческого вопроса. Одно мнение исходило из чисто-русского прекраснодушия, другое основывалось на практических интересах русской народности. Как это всегда бывает в спорах, и та и другая сторона в пылу полемики  дошла до крайности: одна провозгласила крайность насильственного обрусения, другая проповедовала абсолютное доверие к инородцам.

Теперь одержала полную победу вторая точка зрения. Мы повторяем: она находится в полном согласии с нашим исконным русским идеализмом. Горько лишь сознавать одно, - что на первых же порах приходится сталкиваться с тяжким и незаслуженным разочарованием.

Им одарила нас Финляндия, восстановленная в своих правах. Но не надо забывать того, что сами эти права в историческом прошлом не возникли у финнов сами собою, а явились следствием неслыханного великодушия русского народа. Нельзя сказать, что Финляндия в былое время оценила по достоинству русское великодушие и смогла не то, что отблагодарить, но просто быть справедливой к русским. Так случилось и теперь.

Наши идеалисты уверяли, что все толки о финляндском сепаратизме, о недоброжелательном отношении к русским финнов – все это вздор и сказки. Указывалось, что, если финны к кому и враждебны, то лишь к правительству русскому и к немногим нашим ультра-шовинистам; стоит-де бросить политику недоверия, и Финляндия радостно и в полной любви сольется с Россией, храня свою самобытность.

Политика недоверия раз навсегда отошла в область преданий, но оказывается, что теперь уже не Россия не доверяет Финляндии, а Финляндия выказывает самое вопиющее недоверие к обновленному русскому государству. Пользуясь нашим тяжелым положением, финны не только отказывают нам в небольшой, но чрезвычайно важной для нас материальной помощи, но стремятся к полному отделению от России.

Положим, их последнее стремление вряд ли сможет осуществиться. Державы согласия совершенно определенно показали свое отрицательное отношение к финской затее. Конечно, Финляндия, считаясь с этим, сожмется и не решится на открытое отделение. Но нам от этого не легче. Какой горький осадок сохранится от проявления узкого эгоизма и наглых претензий облагодетельствованной Россией маленькой народности…

Но в этом для нас кроется великий урок. Вот что значит быть слабым. В жизни политической виноват тот, кто слаб. Поэтому укрепляйте русскую народность не извне, как это делалось прежде, а изнутри. Создавайте внутреннюю крепость, создавайте ее просвещение, создавайте ее народное богатство. Пусть все маленькие народности поймут, что им выгодно быть под мощной рукой русского государства, и они сами придут к нам, как некогда маленькие и большие уделы приходили под высокую руку собирательницы Руси – Москвы. Кто отдает другому народу верховные права и всю полноту своей независимости, должен получать от него нечто равноценное. Что же мы теперь можем дать, будучи темными, разрозненными и слабыми? Вполне понятно, что с нами сейчас уже не хотят считаться. Пусть же под влиянием этих оскорбительных уколов проснется наше русское самолюбие, а вместе с ним и жажда работы и творчества.

(Московские ведомости)

2 июля

Куда мы идем?

Надо отдать справедливость, деятели социализма проявляют замечательную энергию и настойчиво проводят его домогательства в практику русской жизни.

Прежде всего приходится отметить возможное приспособление отвлеченных программ социалистических партий к условиям действительности. Так, на происходившем в Петрограде съезде народных социалистов обойден молчанием вопрос о безвозмездном отчуждении частновладельческой земли. Очевидно, партия убедилась в необходимости уплачивать собственникам земли стоимость ее в случае отчуждения.

Другая важная реформа заключается в изменении взглядов на задачи экономической политики. До сих пор партия народных социалистов следовала традициям народников, протестовавших против капитализма и даже отрицавших возможность развития его в России. Народники признавали возможным обходиться мелким кустарным производством без содействия фабрики, как это подробно выяснялось в многочисленных работах их представителей и особенно в книге г. В.В.: «Судьбы капитализма в России». Вообще народничество проявляло большое стремление к натуральному хозяйству, к домашнему производству, как это отразилось и на учении народных социалистов о трудовых нормах.

Теперь партия изменяет свой взгляд: она уже не отрицает капитализма, но старается использовать его в своих интересах, приспособить его к своим задачам. Министр продовольствия А.В. Пешехонов внес на съезде партии следующее предложение изменить и дополнить ее программу.

«Наша задача, говорит он, направить все усилия к ускорению перехода нынешнего хозяйства к коллективно-капиталистическому хозяйству, в виде трестов и синдикатов. Ускоряя это движение, мы должны дать ему направление, отвечающее народным интересам и облегчающее переход к социалистическому строю. Поэтому, не ставя препятствий к возникновению предпринимательских объединений и даже требуя организацию таковых, партия должна настаивать на подчинении их строгому государственному контролю».

Несомненно руководить трестами и синдикатами гораздо легче, чем большим числом отдельных предприятий, действующих самостоятельно. Но задача времени не ограничивается государственным руководством промышленностью. А.В. Пешехонов настаивает на объединении промышленных  служащих и рабочих «с предоставлением им прогрессивно расширяемого участия в управлении промышленными заведениями и в общем руководстве соответствующими отраслями». После этих подготовительных мер отдельные отрасли промышленности должны быть «переданы в заведывание государственных властей, с обращением всего их оборудования в общенародную  собственность».

Таков способ национализации промышленности, устанавливаемый партией народных социалистов. Наиболее сильное противодействие он встречает лишь со стороны рабочих организаций, которые проявляют большую склонность к немедленному захвату промышленных предприятий в свое заведывание и тем нарушают систематический план деятелей социализма.

Трудно ожидать благоприятных результатов как от национализации земли, так и от национализации промышленности. В настоящее время мы так оскудели всевозможными продуктами, начиная от сельскохозяйственных и кончая промышленными, что нам необходимо сосредоточить все внимание на возможном усилении производства. Между тем, ослабление влияния предпринимателей неизбежно приводит к сокращению производства, как это наблюдается теперь во всех отраслях производительности. Чего же придется ожидать в случае полного отстранения предпринимателей и замены их правительственными агентами, не заинтересованными в интенсивной работе?

Руководство промышленным предприятием представляет сложную работу, требующую особых способностей и свободы действий. Если и найдутся способные люди, то социалистическое хозяйство не может дать им той свободы действий, которая составляет основу хозяйственного благоустройства, и русское общество не в силах будет удовлетворить свою потребность в настоятельно необходимых ему продуктах. Мы идем к усилению того недостатка, который уже ощущаем теперь…

(Московские ведомости)

Подготовил Евгений Новиков

*Стилистика и пунктуация публикаций сохранены