РАПСИ продолжает публикацию цикла исторических расследований кандидата исторических наук, депутата Госдумы первого созыва Александра Минжуренко о событиях, случившихся в России сто лет назад. В тридцать третьей главе сопоставляется взаимосвязь роста социального напряжения в стране из-за дефицита хлеба и процесса захвата большевиками советов, что привело к дискредитации демократических инструментов и институтов.
К осени 1917 года социально-экономическая ситуация в России осложнилась до крайности. Весеннее ликование народа по поводу свержения царизма сменилось горьким разочарованием.
Положение со снабжением городов хлебом значительно ухудшилось. Если в феврале бунт вспыхнул из-за очередей, образовавшихся вследствие потребительского ажиотажа, вызванного только слухами о возможном предстоящем введении продовольственных карточек, то в сентябре эти карточки уже существовали, и выдача по ним хлеба постоянно сокращалась. Паек в Петрограде и Москве уменьшился до полфунта в день на человека (200 граммов). Февраль вспоминался как «золотые деньки»: очереди в булочные были, но ограничений в отпуске хлеба тогда еще не было, никто не голодал.
Временное правительство ужесточило условия продразверстки, формально введенной еще царским правительством 2 декабря 1916 года. Теперь речь пошла уже о «хлебной монополии», которая предполагала сдачу производителями всего количества выращенного хлеба государству по твердым ценам за вычетом установленных норм потребления на личные и хозяйственные нужды.
Однако слово «ужесточило» как-то плохо подходит в качестве характеристики действий подчеркнуто мягкого «народного» Временного правительства. «Ужесточение» произошло только на бумаге. На практике власть не применяла карательных мер по отношению к тем, кто нарушал положения хлебной монополии государства. А нарушались они повсеместно.
В результате, планы правительства по сбору хлеба для его распределения по карточкам регулярно срывались, а на свободном рынке хлеб был, но по очень высоким ценам. Реальная же заработная плата рабочих осенью составляла в среднем 40% от довоенных уровней, а цены на хлеб на «черном рынке» были в три раза выше твердых цен.
Социальная дифференциация вдруг проявилась в том, что обеспеченные слои горожан, будучи в состоянии переплачивать за хлеб, питались нормально, а рабочие и другие низшие слои городского населения уже элементарно недоедали и порой голодали.
Такого зримого и вопиющего расслоения по наиважнейшему признаку не было даже при царизме. И эта ситуация выступала в начале осени мощнейшим социально-политическим раздражителем. Наверное, ничто так не подталкивает простых людей к радикальным мыслям и действиям, как вид голодных детей.
Временное правительство, будучи не в состоянии решить продовольственную проблему, тем самым ежедневно расписывалось в своей беспомощности, способствуя тому, что всё большая часть населения поворачивалась к тем политическим силам, которые твердо обещали найти выход из сложившегося положения и безотлагательно дать народу хлеб и мир. Это были большевики. И люди всё чаще голосовали за них при перевыборах Советов.
Особенно быстро протекал этот процесс в столицах и крупных промышленных центрах – там, где наиболее остро и стоял вопрос обеспечения горожан хлебом. В историю данный процесс так и вошёл под названием «большевизация советов».
В октябре большевики занимают в Петроградском Совете уже около 90% мест, а в Московском – 60%. В 80 крупных городах России также в это время в советах преобладают большевики. 17 сентября 1917 года председателем Президиума Моссовета становится большевик В.П. Ногин.
Знаковым событием явилось избрание 25 сентября Л. Троцкого председателем Петросовета. В дальнейшем этот чрезвычайно активный политический деятель максимально использует все возможности своего нового поста, превратив Исполком Совета в штаб по подготовке государственного переворота.
Таким образом, именно от отчаяния и безысходности люди принимали решение поддержать большевиков, видя в них более решительную политическую силу, способную навести порядок в стране, добиться мира и решить продовольственную проблему. «Красное колесо» революции естественным образом докатилось до самых крайних радикалов. Народ, перепробовав в составе правительства политиков разной масти и разочаровавшись в них, был готов доверить власть тем, кто там еще не был.
Кроме этого фактора, успешная большевизация советов объясняется и тем, что, за исключением большевиков, ни одна политическая партия не работала так активно и настойчиво в направлении завоевания большинства в советах. Все другие партии вообще не ставили себе такой цели, тем более не держали этот вопрос в приоритете, пустив данные процессы на самотек.
А зачем им было этим заниматься и тратить на это силы? Они ведь не планировали использовать советы в качестве инструмента и легитимного прикрытия взятия власти в свои руки. Такое использование советов входило только в планы лидера большевиков Ленина. Отсюда и это крайнее рвение ленинцев, стремившихся в советы любой ценой, тем более, что конкуренция им в этом деле была относительно слабой.
В общем, упустили этот момент и лидеры других социалистических партий, но вряд ли такое отношение эсеров и меньшевиков к партийному составу советов можно назвать ошибкой. Будучи убежденными демократами, они в принципе не могли предположить всерьез, что большевики на самом деле попытаются реализовать «авантюрный и антидемократический» ленинский лозунг «Вся власть Советам». Такое представлялось совершенно невероятным.
Успокаивало эсеров и меньшевиков и то, что в других законных демократических органах представительство большевиков было намного скромнее. Даже в самом «большевизированном» городе России – в Петрограде, большевики на выборах в городскую думу набрали лишь 33,5% голосов, а в Москве – всего 11,6%.
На местах же дело обстояло совсем плохо для большевиков: в городских думах пятидесяти губернских городов большевики в среднем получили 7,5% голосов избирателей, а в думах уездных городов – всего 2,2%. Эти-то органы избирались всенародно, а не по классовому признаку и потому отразили процентный удельный вес пролетариата в провинциальных центрах. Там, где мало было рабочих, и голосов за большевиков было немного.
Процесс большевизации почти не затронул Советы крестьянских депутатов. В них повсеместно преобладали эсеры. А из известных нам 455 губернских и уездных крестьянских советов в 264 советах вообще большевики не были представлены. Крестьяне считали эсеров своей партией и потому не спешили поддерживать ту политическую силу, которая открыто провозглашала себя защитницей интересов городского пролетариата.
На это «упущение» обратил внимание Ленин. И, чтобы привлечь на свою сторону и часть советов крестьянских депутатов, он, заметив популярность эсеровской программы, начинает фактически использовать лозунги эсеров по аграрному вопросу.
Видный меньшевик Н. Суханов в своих «Записках о революции» очень точно подметил эти превращения Ленина, совершенные им из тактических соображений: «Ленин, «немедленно предоставляя» землю крестьянам и проповедуя захват, фактически подписался под анархистской тактикой и под эсеровской программой. То и другое было любезно и понятно мужичку, который отнюдь не был фанатическим сторонником марксизма. Но то и другое, по меньшей мере 15 лет, поедом ел марксист Ленин. Теперь это было брошено. Ради любезности и понятности мужичку Ленин стал и анархистом, и эсером».
Таким образом, Ленин беззастенчиво перехватывал у других радикалов все их привлекательные лозунги и присваивал их, даже если они и расходились с марксистскими догмами. И всё это ради одной цели – ради взятия власти во что бы то ни стало.
До какой степени антидемократизма и авантюризма доходил вождь большевиков показывает история с созывом Съезда Советов Северной области, состоявшегося 11-13 октября (об этом в советское время старались не вспоминать). Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет Советов отказался собирать этот съезд. Но это сделал, через голову ВЦИК, большевистский Петросовет, откровенно подтасовав при этом состав съезда. Так, туда, например, были приглашены даже делегаты от Московской губернии, не входившей в Северную область.
В результате такого выборочного приглашения представителей съезд получился достаточно лево-радикальным: из 94 делегатов большевиков было 51, левых эсеров – 24. Увидев такую благоприятную расстановку сил на съезде, Ленин загорелся идеей сделать его центром восстания и свергнуть под его прикрытием Временное правительство.
Он предлагает объявить этот съезд высшей властью в стране. И это говорит юрист и якобы сторонник самой широкой демократии! Какой-то непредставительный съезд одной из областей огромной страны, делегаты которого не были избраны народом, вдруг может претендовать на захват всероссийской власти. Это ли не авантюра?!
В этом лозунге нет ни правовой, ни демократической основы. И это отлично понимают все делегаты-большевики съезда и отказываются принять ленинское предложение. В своей резолюции они отмечают, что если и ставить вопрос о взятии власти советами, то это может сделать только всероссийский съезд. Ну что ж, Ленин стал ждать второго съезда советов России.
Продолжение читайте на сайте РАПСИ 6 октября.
