Русские казаки, выйдя из-под опеки и контроля со стороны феодалов и государства, вынуждены были создавать как новые нормы права, так и свои формы организации. Это был интересный опыт зарождения самоуправления, включающего в себя самоорганизацию, саморегуляцию и самодеятельность. 

О специфической реализации теории «естественного права» казаками рассказывает во втором эпизоде своего расследования кандидат исторических наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко.

На раннем этапе развития казаки воссоздали систему древних времен, известную под термином «военная демократия». Она заключалась в том, что в каждом сообществе утверждался самый настоящий демократический режим, при котором все важнейшие вопросы решались на общем собрании, и решения принимались большинством голосов. А «военной» эта система называлась потому, что правом голоса на собрании обладали только мужчины-воины. 

Этап «военной демократии» пережили в свое время все народы, находившиеся еще на стадии, предшествующей созданию государственности.

В первых казачьих сообществах царило полное равноправие, традиции которого сохранялись в истории казачества довольно длительное время. Однако, для координации действий и для текущего управления общими делами избирался, как и положено было на этапе «военной демократии», вождь – у казаков он назывался атаман. Его избирали либо на год, либо на три года. 

Полномочия атамана строго очерчивались нормами и рамками, установленными общим собранием. Он совсем не был похож на восточного деспота, неограниченно распоряжавшегося судьбами подвластного населения. Его власть держалась не на страхе наказания, а исключительно на высоком личном авторитете.

Естественно, что атамана выбирали из самых достойных заслуженных и мудрых казаков. И слушались его только потому, что «атаман плохого не присоветует». Все действия атамана всегда находились под контролем всей общины и особенно под пристальным взором старейшин – «стариков». 

Если же атаман переходил отведенные ему рамки или допускал серьезную ошибку, то общий сход вполне мог его приговорить к телесному наказанию. А в случае системного нарушения прав казаков со стороны атамана, его легко отстраняли от власти решением большинства и выбирали другого вожака. 

Таким образом казачья система самоуправления и саморегуляции строго следила за соблюдением прав казаков и эффективно защищала эти права.

Да и вообще власть атамана реализовывалась обычно только в период военных действий. И это естественно: в моменты вооруженных стычек с нападавшими кочевниками, во время дальних походов в чужие края требовалось строгое единоначалие. В неординарных, боевых условиях только единое централизованное управление действиями могло обеспечить успех. И рядовые казаки это понимали, строго исполняя приказы атамана и наказывая тех, кто проявлял неподчинение вожаку в ходе военных действий.

В мирное же время власть атамана, как правило, не применялась. Он обычно никак не вмешивался в обычную жизнь казачьего сообщества. Права казаков в хозяйственной сфере были очень широкими и на первых порах почти неограниченными. Здесь атаман мог лишь временами по согласованию с большинством или добровольцами выступить координатором каких-либо коллективных действий: совместной рыбной ловли или групповой охоты.

В случае же нарушения кем-либо из казаков общественного порядка и принятых норм общежития атаман имел возможность лишь выполнить функцию организатора. Решение о наказании виновника принимал только общий сход.

С течением времени, и особенно с процессом оформления крепостного права в Русском государстве, вызывавшего рост бегства крестьян от феодалов, численность казаков росла. Позднее, это нарастание числа казачьих поселений и та же необходимость сплочения сил для борьбы с кочевниками привели к формированию больших территориальных объединений станиц – войск (Донского, Кубанского и других). 

Управление этими крупными союзами было установлено так же на демократической основе. Высшим органом казачьего самоуправления становился выборный «войсковой круг», который регламентировал прежде всего военную сторону жизни казаков. 

В дальнейшем на круге стали решаться и бытовые и хозяйственные вопросы, но в повседневную жизнь станиц, как правило, войсковой круг не вмешивался, и каждое казачье поселение сохраняло широкую автономию.

Вообще, все выстраивание казачьих сообществ как станичных, так и войсковых напоминало реализацию теории «естественного права». Первичными здесь признавались основные права человека, полученные при рождении: право на жизнь и право на свободу. А «правительства, заимствующие свою справедливую власть из согласия управляемых», создавались самими казаками именно с целью защиты этих прав.

Войсковой круг, будучи регулирующим центром жизни казачьих станиц, брал на себя функции и законодательного органа. Казаки, не отягощенные теоретическими правовыми знаниями, практически не использовали накопленный человечеством опыт в области законотворчества. В большинстве случаев они сами «изобретали велосипед» и утверждали свои нормы, исходя из практики жизни, из норм обычного права, из интересов каждого вольного казака, из своего уровня правосознания.

Как это обычно и бывало на заре создания первых памятников права, в законодательных актах войсковых кругов были не разделены и перемешаны и нормы морали, и религиозные нормы, и нормы права. Скажем, неуважение старших или уклонение от соблюдения религиозных правил могло повлечь за собой телесное наказание. 

В итоге сложился особый тип людей по своей правовой культуре и правовому поведению. Как описывал дореволюционный исследователь истории казачества В.Д. Сухоруков, казаки представляли собой своеобразную «смесь добродетелей и пороков, свойственных людям, которые жили войною. Жадные к добычам, свирепые в набегах на земли неприятельские, казаки в общежитии своем были привязаны друг к другу, как братья, гнушались воровством между собою, но грабеж на стороне и особливо у неприятелей был для них вещью обыкновенной».

Соответственно и наказания тех, кто нарушал правила казачьего общежития были суровыми. Здесь не беспокоились о соразмерности наказания тяжести преступления. 

Мелкие проступки оставались без внимания. Но за серьезные, по понятиям казаков, преступления: за измену, трусость, убийство, воровство и прелюбодеяние (незаконную и нечистую любовь, супружескую неверность), скверные слова, желания и помыслы, «бесстыдные песни и пляски», соблазнительные зрелища и картины, «чтение безнравственных книг», беспробудное пьянство и т. п. существовала одна казнь, выражаемая словами «в куль, да в воду» (то есть провинившегося сажали в мешок, завязывали мешок накрепко и бросали в воду). 

Система наказаний за провинности также включала: сечение нагайками, разрывание лошадьми, штраф «напоем» (то есть провинившийся обязывался бесплатно напоить потерпевшего или всех желающих станичников), отсидку в воде, повешение за шею или за ноги на большом якоре, установленном на майдане, посадку в колоду (когда на ноги чуть выше щиколотки одевались и закреплялись специальные два деревянных бруска с полукруглыми вырезами и тем самым ограничивалась возможность передвижения человека) и др. 

Таким образом, само появление казачества являлось следствием борьбы крестьян за права на жизнь и на свободу. И, приступив к самоорганизации и правотворчеству, казаки сами выстраивали систему защиты этих основных прав человека.

Продолжение читайте на сайте РАПСИ 10 декабря