Русское централизованное государство с центром в Москве вначале пассивно наблюдало за формированием казачества за пределами его южных границ. В это время появились такие основы «казачьего права» как понятие «с Дону выдачи нет» и процедура «застаривания» для получения статуса казака. 

Однако с XVI века, после приближения территории Русского государства к границам Донского войска, московское правительство начало предпринимать попытки подчинения казаков. О столкновении государственных и казачьих правовых требований рассказывает в четвертом эпизоде своего расследования кандидат исторических наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко.

Утечка населения в Дикое поле была в принципе нежелательным явлением в демографическом смысле, но у Москвы имелось много и других более сложных и более важных проблем. Да и бороться с этим движением у государства не было возможностей: еще не сложился государственный аппарат и отсутствовали пограничные и полицейские службы. 

Правда, бояре и помещики сами пытались воспрепятствовать бегству крестьян на юг, но далеко не всегда у них это получалось. Были случаи, когда землевладелец со своими слугами перехватывали крестьянские семьи, уходившие к казакам, и возвращали их на прежние места проживания. 

Но это можно было сделать только на территории Русского государства. А ежели крестьяне добирались до первых казачьих станиц, то вернуть их у дворян уже не получалось. 

Казаки, сами недавно или давно бежавшие на свободу от крепостников, проявляли в таких случаях твердую солидарность с беженцами и не выдавали их феодалам. Сложилось неукоснительное правило: «С Дону выдачи нет». 

И управу на казаков помещикам найти не удавалось, даже если они обращались с жалобами самому Великому князю. Станицы точно также отвечали и государевым людям, требовавшим вернуть бежавших крестьян. И Москва вынуждена была терпеть такую дерзость со стороны казаков, так как считала невыгодным ссориться с казачьим войском из-за отдельных крестьян.

Таким образом, достигнувши рубежей казачьих земель, все крестьяне сразу становились обладателями одного из важнейших прав человека – права на свободу. Однако это еще не означало приобретение ими других прав членов этого сообщества, т.е. они далеко не сразу становились полноправными казаками. Процедура принятия беженцев в казачье сословие с годами становилась все более сложной и растянутой во времени.

Прибывающие крестьяне или горожане принимались в казаки не все и не сразу. Чтобы стать казаком, т.е. полноправным членом Войска, нужно было иметь постановление Войска. Для этого требовалось заявление и согласие Войскового круга или станичного постановления.

Далеко не все получали такое согласие. Нужно было для этого пожить на Дону, и иногда продолжительное время, войти в местную жизнь, «застариться», и тогда только давалось разрешение на право называться казаком. 

Поэтому среди казаков проживала значительная часть населения, не принадлежавшая к казачеству. По старым актам того времени эти люди назывались «бездольными людьми» и «бурлаками». Из них образовывались рабочие группы для ловли рыбы, варки соли, ухода за скотом и других войсковых и станичных работ, которые не могли выполняться самими казаками.

Самыми первыми формами взаимодействия казаков и Руси было то, что казаки по собственной инициативе сообщали ближайшим русским городам об угрожающей опасности нападения со стороны Крыма или со стороны других орд. Следовательно, они сами взяли на себя функции передовых дозоров русских земель. И Москва весьма благожелательно встречала такие акты помощи со стороны казаков, прощая им за это упомянутую выше практику принятия станицами беглых крестьян.

Затем стало обычаем привлекать казаков для сопровождения московских послов в Крым и обратно. В этих целях в каждом конкретном случае заключался договор Москвы и Войска о выделении необходимых казачьих команд для конвоя.

Границы Московского государства на юге вплоть до конца XVI века отделялись от Донской области большими пространствами Дикого поля. Но уже в царствование Федора Иоанновича (1584-1598 гг) начинается быстрое продвижение Московского государства в пределы Поля: в 1586 году были основаны Ливны, Елец, Воронеж; в 1593-м – производится новое продвижение к югу и были построены: Оскол, Валуйки и Белгород. 

Одновременно с выдвижением опорных пунктов вперед, к границам Донского войска, начинает меняться и отношение со стороны правительства к донскому казачеству. Борис Годунов, будучи еще правителем при царе Федоре Иоанновиче, решил подтянуть окраины государства и наложить руку на донское казачество. Это было первой попыткой наступления Москвы на права казаков. Но казачество дружно выступило на защиту своих прав и вольностей.

В 1593 году с отправлявшимся в Турцию послом Нащокиным донским казакам была прислана от царского имени грамота, в которой указывалось, чтобы «казаки с азовцами жили в мире и чтобы отпустили с Нащокиным в Азов своих «полоненников» без откупу, и проводили бы Нащокина до Азова». В грамоте также указывалось, что на Дон посылается «голова», боярский сын Петр Хрущев, с которым донские казаки «царским делом промышляли бы». 

Нащокин имел наказ в сношении с казаками «властно» предъявлять свои требования от имени царя. Остановившись в трех верстах от Войска, Нащокин демонстративно отказался идти на Круг и потребовал, чтобы казаки сами явились к нему. Но это было нарушением традиций и казачьих обычаев. После третьего требования атаман Войска Воейков, с тремястами казаков прибыл в стан Нащокина и силою заставил Нащокина явиться на Войсковой Круг. 

Собравшиеся на Круг казаки «чли грамоты вслух при сильном крике и возмущении». Ими было принято решение: турецких пленников с шестью князьями черкасскими без выкупа не отдавать. Казаки кричали: «Мы верны царю Белому, но кого берем саблей, того не освобождаем даром». У Нащокина были отобраны дары царские. Казаки также решительно отказались признать власть присланного московского «головы». 

После этого случая Борис Годунов послал на Дон князя Волконского с грозной грамотой, в которой от имени царя Федора за вооруженные нападения на азовцев и Крым грозил казакам опалой и казнями. 

В грамоте говорилось: «И впредь вам к нам николи не бывать; и пошлем на низ Доном большую рать и поставить велим городок в Раздорах и вас гоним с Дону». В то же время в царском указе требовалось, чтобы «казаки нарядили отборных молодцов» и послали их в разведку «про ханское умышление проведать». 

Но казаки при сложившихся отношениях не только не хотели «показать службы», но вообще отказались провожать московского посла. Князь Волконский доносил: «Донские атаманы и казаки в провождании нас отказали». «Силою мы никого заставить провожать не можем, – говорили казаки, – а которые охотники сами хотят ехать, мы им не запрещаем». 

За такую строптивость и упорство в отстаивании своих прав казаков решили наказать: им было запрещено появляться в пределах московских владений; а пограничным жителям воспрещалось вести с казаками торговлю. Если казаки появлялись самочинно в русских городах, их хватали и сажали в тюрьмы, а многих «казнили, вешали и в воду садили».

Для обуздания казаков была построена далеко выдвинутая вперед крепость на Северском Донце – Царев-Борисов. Постройкой этой крепости был обеспокоен крымский хан, но на его запрос Борис Годунов ответил, что эта крепость построена против казаков. 

На враждебные действия со стороны Москвы казаки отвечали симметрично: они напали на только что построенный городок Воронеж, сожгли его, а воеводу князя Долгорукова-Шабанского убили.

Таким образом первые попытки московского правительства ограничить права казаков и подчинить их себе, встретили решительное сопротивление. Казачество отказалось принять назначенного Москвой голову и продолжало защищать свои широкие права. 

Продолжение читайте на сайте РАПСИ 24 декабря