После свержения самодержавия предприниматели готовились получить контроль над властью и максимально расширить возможности своего класса. Однако в реальности они столкнулись с угрозой лишения даже тех прав, что имели при царизме.
Почему проект построения в России капиталистического государства после революции провалился рассказывает в четырнадцатом эпизоде своего расследования кандидат исторических наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко.
Свержение самодержавия с ликованием было встречено прогрессивными слоями российской буржуазии. В представлении организованных предпринимателей с отречением Николая II было связано ожидание немедленного воцарения некоего подобия правового государства.
Именно этот правовой акцент заметен в публикациях буржуазной печати в первые дни Февральской революции. В статьях и газетных заметках чаще всего говорилось о том бесправии, которое существовало при царском режиме и о том, что этому положению пришел конец.
Декларированные новой властью гражданские свободы вселяли надежду на то, что в новых условиях именно класс предпринимателей прежде всего воспользуется этими новыми правами и еще более активно развернет свою деятельность.
Всем казалось, что в России наступает «золотой век» для буржуазии. Однако в первый состав Временного правительства вошло всего два человека, которых можно отнести к буржуазному классу: это А.И Гучков, занявший пост военного министра и А.И. Коновалов, получивший портфель министра торговли и промышленности.
Поэтому, понимая, что их классовые интересы требуют внимания и особой защиты, предприниматели еще интенсивнее взялись за организацию своих рядов с целью отстаивания своих прав. При царизме буржуазии ведь так и не удалось создать свой всероссийский профессиональный союз: царские власти вполне целенаправленно препятствовали этому.
И уже 19-22 марта 1917 года в Москве созывается Всероссийский торгово-промышленный съезд. Туда прислали своих делегатов около 500 различных союзов и объединений предпринимателей. Открывая съезд П. Рябушинский выступил с программной речью, напомнив собравшимся о том, что «вопрос о правильной организации торгово-промышленного класса ждет своего решения».
Однако, памятуя о том печальном опыте, приобретенном буржуазией после Первой русской революции и в думский период, Рябушинский не стал призывать к созданию единой торгово-промышленной политической партии.
Он предположил, что, согласно различным политическим взглядам, предприниматели могут оказаться в разных политических партиях, но не должны при этом забывать о тех общих интересах, которые их объективно объединяют с другими представителями делового мира.
«Нас объединяет главным образом единство промысла, единство наших занятий. И если в нашем будущем парламенте будут находиться люди нашей профессии в разных партиях, то они легче сумеют повлиять на правильное решение экономических вопросов», - объявил Рябушинский.
Под аплодисменты собравшихся он приветствовал декларацию Временного правительства от 3 марта, в котором оно «провозгласило начала свободы и прав человека и гражданина» и недобрым словом помянул «то прошлое, которое являлось нарушением прав человека и ныне отошло в область преданий».
Таким образом, первые два месяца после свержения монархии были для российской буржуазии временем больших надежд и фазой мобилизации своих сил. Но политические лидеры делового мира России с самого начала почувствовали, что Февральская революция несет не только антисамодержавный, но и явно выраженный антикапиталистический заряд как отражение чаяний социальных низов, мечтавших о социалистическом «царстве свободы». Это их, разумеется, тревожило, что видно из стенограммы речи Рябушинского и других высказываний на этот счет.
Выходит, не успела русская буржуазия «стряхнуть прах» царского режима, ущемлявшего их права, как над ними уже нависла угроза слева, от социалистических партий, стремительно набиравших вес и авторитет путем пропаганды своих популистских программ и лозунгов.
В свою очередь буржуазные публицисты также активно принялись за агитационную деятельность. Рябушинский горячо отстаивал идею о преждевременности социализма для России, о предстоящем ей долгом пути развития частной инициативы.
«Еще не настал момент думать, что мы можем все изменить, отняв все у одних и передав другим, это является мечтою, которая лишь многое разрушит и приведет к серьезным затруднениям. Россия в этом отношении еще не подготовлена...», - говорил Рябушинский на упомянутом Первом съезде торгово-промышленного союза в марте 1917 г. в Москве.
Угроза правам буржуазии со стороны социалистов, особенно их крайнего радикального крыла, приобретала черты гораздо более страшной опасности, чем их относительное бесправие при царизме. Социал-демократы большевики, левые эсеры и анархисты покушались на самое важное для предпринимательского класса – на право частной собственности. И в этом они находили поддержку среди народных масс.
Историческая драма российской буржуазии заключалась именно в том, что народные низы не желали «подождать с социализмом», а предпринимательский слой был слишком тонок, чтобы предотвратить развитие событий по нежелательному для буржуазии пути.
На наш взгляд, далеко не все политики из буржуазии в полной мере и своевременно осознали реальность надвигающейся слева опасности их основным правам. Они надеялись, что активной агитацией и пропагандой удастся лишить массовое движение антибуржуазного запала.
Подвижка влево политических настроений народа отражалась и на составе Временного правительства. Первый его состав принято называть «однородно буржуазным», там преобладали кадеты, октябристы и им подобные, но в следующих коалиционных правительствах «министры-капиталисты» все более выдавливаются из кабинета, и их заменяют социалисты-революционеры и социал-демократы.
Но сокрушительное поражение российская буржуазия в 1917 году потерпела не из-за различий в подходах народа и предпринимателей к выбору социально-экономической формации. Так прямо вопрос перед массами все же не стоял: за капитализм или за социализм. Всё обстояло несколько более приземлённо. На повестке дня рельефно выступали всего два вопроса: прекращение войны и аграрная реформы.
Буржуазия поддержала правительство в том, что России было необходимо продолжать войну до победного конца, а аграрная реформа должна быть отложена до выборов и созыва максимально полномочного органа – Учредительного собрания. Вот эта позиция и предопределила политическое поражение буржуазии и Временного правительства, так как популисты большевики пообещали народу решить эти два вопроса немедленно и полностью.
Последней попыткой класса предпринимателей спасти положение и защитить свои права была их поддержка готовящегося военного переворота силами армии во главе с Главнокомандующим генералом Л.Г.Корниловым. Рябушинский в августе 1917 г. заявил, что «в целях защиты государства силе можно противопоставить только силу». Предприниматели финансировали мятежников, однако мятеж провалился.
Теперь оставалась надежда только на выборы в Учредительное собрание. Но к ноябрю 1917 года все буржуазные партии правее кадетов практически сошли с политической арены, поэтому буржуазия голосовала за кандидатов от кадетов.
В Петрограде и Москве кадеты получили второе место за большевиками, набрав 26,2 % и 34,2 % голосов соответственно, и обошли большевиков в 11 из 38 губернских городов. Однако в целом кадеты получили в Учредительном собрании всего 4,5 % мест.
Отстоять свои права буржуазии при таком представительстве не представлялось возможным. Но и преимущественно социалистический состав депутатов оказался для большевиков слишком правым, и Учредительное Собрание было ими разогнано. К власти окончательно пришли политические силы, в программе которых значилась необходимость ликвидации права частной собственности на средства производства.
Продолжение читайте на сайте РАПСИ 21 июля
