Особая сессия суда заслушала целую серию однотипных дел о нарушении трудовых прав: на скамье подсудимых оказались около 40 владельцев кофеен, хлебопекарен, столовых и чайных, которые заставляли сотрудников перерабатывать и оплачивали их труд по произвольным и крайне низким ставкам. Отмечается, что процесс прошёл при полном аншлаге публики и стал лишь первой ласточкой в области защиты трудовых прав.

РАПСИ продолжает знакомить читателей с правовыми новостями столетней давности, на дворе 17 декабря 1921 года. 

Судебный отдел. Так было – так не будет

В Колонном зале Дома Союзов особая сессия совнарсуда под председательством тов. Смирнова начала слушать целую серию (о. 40) дел о нарушении мелкими предпринимателями кодекса о труде. Дела эти настолько однородны, что оказалось возможным объединить их в один общий процесс с единым обвинением в лице тов. Радека, представителей инспекции труда и профессиональных организаций.

Дело это должно было слушаться в небольшом сравнительно Голубом зале, но еще задолго до назначенного часа у входа собралось столько публики, что пришлось перенести заседание в огромный Колонный зал. Эта маленькая, чисто внешняя черточка процесса сразу может обрисовать все колоссальное значение этого дела 40 маленьких частных предпринимателей. Процесс этот можно назвать первой ласточкой. Напор частной предпринимательской энергии настолько велик и порывист, что он грозит опрокинуть не только кодекс труда, но и исказить новую экономическую политику. Чтобы сдержать этот порыв потребовались десятки, сотни таких дел, а потому так важно первое из них.

Уже сама обвинительная камера достаточно ярко выявляет суть всего судебного дня. Она говорит: «Владельцы частных предприятий, которым новым законодательством предоставляется инициатива в деле экономического возрождения республики, поняли эту задачу в своих корыстных интересах». Выразилось это в том, что они: 1) преступно стремятся к закабалению рабочих, совершенно недопустимому при существующей конституции РСФСР в ее кодексе о труде; 2) ввели продолжительный рабочий день (до 14-16 часов); 3) принимали рабочих помимо биржи труда; 4) не вносили за рабочих страховых платежей; 5) рассчитывались с рабочими по низким, совершенно произвольным ставкам; 6) игнорировали профсоюзы и, наконец 7) бесконечно эксплуатировали труд малолетних.

Нет надобности перечислять здесь фамилии подсудимых, дело в конце концов не в том, конечно, что какой-то Родионов «плевать хотел» на все кодексы, не охраняющие интересы его кармана; беда в том, что таких Родионовых сегодня набралось 40 человек, завтра, если не одернуть их вовремя, их неизбежно будет 80, и т. д. Еще большее несчастье в том, что эти 40 героев отнюдь не отрешились от всех повадок и замашек своей старой «экономической политики». Революция как будто прошла мимо них, ничему не научила, как будто ничего не просочилось сквозь их толстую кожу и не освежило их «коммерческую» душу. «Как было – так будет» - этот именно взгляд их заполнил зал суда гнилыми ядовитыми испарениями прошлого, казалось бы, уже отжитого времени. Начался опрос подсудимых и во весь свой рост встала знакомая фигура не в меру расторопного «мелкого хозяйчика». Не успело еще потянуть от декретов новым ветерком о частной инициативе, как уже проснулся и стал за прилавок и закуролесил этот мелкий хозяйчик.

Большинство подсудимых – профессиональные коммерсанты, вернее коммерсантики – пенкосниматели. Все больше чайные они начали открывать, столовые кафе, - как раз те предприятия, где легче всего стоять с «хозяйским глазом» у кассы и радостно наблюдать, как извивается между столами наемный труд. Эти разъезды на чужих горбах слишком очевидны и потому таким детским лепетом звучали на суде все оправдания обвиняемых.

- Признаете вы себя виновным?

- Никак нет.

- Наемным трудом вы пользовались?

- Никак нет. Сам работал, жена, дочь, сын… и бесконечное множество всевозможных «племянников».

Вот большинство ответов и вариации их больше смехотворны чем убедительны; один «гостей» заставил работать, другой по доброте сердца «кормил, поил малолетку» и т. д. Все эти чайные «капиталисты», содержатели «эклеров» сапожники, на всякий случай именующие себя малограмотными, - все они и тут пытаются хитро улыбнуться в усы, прищуриться и на кривой объехать власть, прикрываясь то незнанием новых декретов, то недочетами новых учреждений.

Процесс наступил на больную мозоль нашего времени, всколыхнул всю муть новой экономической политики и потому так повышено было настроение среди публики. Тут с одной стороны собрались коллеги обвиняемых, еще по счастливой случайности недоторговавшиеся до скамьи подсудимых, и с другой – рабочие с жаром и с убежденностью отстаивающие свои профессиональные интересы. Каждое слово подсудимых находит в себе живой отклик в аудитории. Когда какого-нибудь чайника обвинение прижимает к стене – хохочут рабочие; когда он удачно вывернется – торжествуют дамы с большими ридикюлями и хитрые глаза под козырьками.

Поздно вечером дошел черед показаний до свидетелей обвинения, до инспекторов труда и в этой второй половине зала стало грустнее: свидетели начали оперировать уже фактами, а не «племянниками».

П. Подашевский.

(Известия В. Ц. И. К., №283)

2-й день суда

Проходит длинный ряд свидетелей и обвинения и защиты, а картина остается все таже: рабочий день по отдельным предприятиям удлиняется до 6-ти часов и почти нигде не был нормальным 8-ми часовым, подростки и просто дети (были «служащими» 12-ти лет) неслыханно эксплуатировались, жилищные условия повсюду ниже самой снисходительной критики, никаких страховок, никакой биржи труда, ноль внимания на все профсоюзные постановления.

Чем соблазняли рабочих, за какие блага шли они в эту кабалу?

Обещали платить, хорошо платить. Вот характерный эпизод судебного следствия на эту тему. Дает показания некий гражданин Куломзин владелец хлебопекарни с ежедневным оборотом 8-9 миллионов рублей. Это не просто предприятие, он, по его заявлению «кооператив».

- Кто был членом вашего кооператива?

- Да так, жмется Куломзин, - Не по призванию конечно…

- Ну, а все-таки.

- Да так… артисты больше… из Художественного театра, из Камерного…

И постановка дела у этих «артистов» была в своем роде тоже «художественная». Пригласили рабочих по ставкам Профсоюза, по 3 миллиона в месяц, а дошло дело до расплаты – получай «аванс» в 300.000 руб. через неделю еще «аванс» в 400.000 руб. Стали протестовать, - делегата выгнали вон. Постановка, как видим, реалистическая. И делегат то был достаточно терпимый булочник еще из старой Москвы. Начинает он свои показания действительно «как в художественном»:

- Открыли мы это дело, отслужили, конечно, молебствие, все честь честью, - поздравили, как полагается, хозяина, он дал нам, как полагается, на чай… попили это чайку, поговорили, все как следует, ну, и между прочим; а что, батюшка, как насчет расплаты будет… а? Это, говорит он братцы, сочтемся…

«Артисты» не сумели поладить даже с таким богомольным делегатом, когда он предъявил свои права.

- Хозяин, продолжает свидетель, - посмотрел на меня, видит, что колко-солоно идут ему мои слова, да как крикнет: ах ты единица такая сякая, ах ты гвоздь из каблука, - вон!

Расчеты и у всех остальных были приблизительно такие же, платили «по совести», «на слово», «по доброму соглашению». Кстати, вот пример этой совести. У одного работала бабушка.

- Сколько вы ей платили?

- Да так все жили вместе годов 15, жили как свои…

- Но, все-таки, вы перед ней какие-нибудь обязательства имели?

- Но как же, разумеется, обязан был… по уговору значит, все похороны, как умрет, так на свой счет обязался принять…

Это несколько характерных штрихов процесса, 

Допрос свидетеля снова затянулся до ночи.

(Известия В. Ц. И. К., № 284)

Так было - так не будет

Процесс затянулся, но интерес к нему не пал до последней минуты, зал по-прежнему переполнен, причем на глаз заметно изменился состав публики, - больше народу попроще одетого.

Обвинение поддерживают рабочие и потому так пламенны их речи, - вопрос для них слишком близкий и больной. Они говорят об извращении подсудимыми новой экономической политики и на основании фактов судебного следствия устанавливают действительную виновность подсудимых в сознательном корыстном нарушении кодекса о труде. Обвинение призывает суд напомнить «всем этим господам», что рабочий класс еще сумеет постоять за себя и потому приговор по этому делу должен явиться первым грозным предупреждением для всех поспешивших распоясаться за своими прилавками.

Роль защиты в этом деле и трудна и щекотлива. Ей приходится начинать свои речи общими местами о необходимости охраны труда, о недопустимости «эксплуатации человека человеком» и т. п. Сказать же по существу дела ей остается мало и потому она делается особо щепетильной при рассмотрении отдельных улик. С точки зрения ораторской, эти речи превосходны, но не убедительны. Не убедили они, видимо, и суд.

(Известия В. Ц. И. К., № 285)

Приговор

Один подсудимый приговорен к уплате штрафа в 150 миллионов рублей в пользу союза пищевиков; шесть человек к штрафу по 50 миллионов каждый в пользу голодающих с заменой при несостоятельности по одному году принудительных работ; 10 человек к шести месяцам принудительных работ; 6 обвиняемых оправдано и дела о семи подсудимых направлены к дополнительному следствию.

Приговор свой суд мотивирует так:

«Особая сессия совета народных судей установила, что многие из привлеченных по делу частных предпринимателей поняли данную им уступку рабоче-крестьянской властью в развитие новой экономической политики, как должен ее понять каждый сознательный враг рабоче-крестьянских завоеваний, т.-е. пользуясь новой экономической политикой и теми уступками пролетарской власти, единым путем и общими усилиями в экономической борьбе нанести тяжелый удар самому опасному врагу защитнику рабочего класса профессиональному союзу, такой же путь борьбы решили избрать и частные предприниматели, решив разбить диктатуру пролетарской власти на экономическом фронте, ударами по профессиональному союзу, путем игнорирования подорвать силу и пролетарскую мощь последних в глазах широких трудящихся масс. Вот лозунг борьбы, выдвинутый ими с пролетарскими завоеваниями, так каждый и решил действовать, открывая предприятия каждый прежде всего по своему усмотрению насколько ему выгодно вырабатывал закон о рабочем дне, ни о какой регистрации на бирже рабочих, принимаемых ими, никто не хотел знать, многие даже, как они объясняют суду и не представляли себе, что существует в Москве такая организация, где бы нужно было регистрировать представителей в профессиональные союзы, из своих рабочих никто не хотел послать, а если, где рабочие и решались иметь связь с последними через своего выборного, сейчас же хозяин находил повод и его удаляли. Вот путь сожительства, который предпочли избрать частные предприниматели с пролетарскими профсоюзами и с рабоче-крестьянской властью на поприще экономических улучшений нашей трудовой Республики».

(Известия В. Ц. И. К., № 286)

Подготовил Евгений Новиков 

*Стилистика, орфография и пунктуация публикаций сохранены