В 2019 году, когда в Уголовный кодекс РФ была введена статья 210.1, государство в лице законодателя криминализировало сам факт занятия высшего положения в преступной иерархии. Тогда предсказать, как сложится правоприменение этой нормы, было сложно. Сегодня можно подвести первые итоги: РАПСИ проанализировало норму ст. 210.1. УК РФ о занятии высшего положения в преступной иерархии, а также практику ее применения судами.

ОПГ, «воры в законе», «общак», «сходка» - все эти слова, кажется, остались только в памяти людей, заставших 90-е годы прошлого столетия, и в фильмах, повествующих о разгуле криминалитета в те годы. 

В действительности организованная преступность сохранилась и по сей день. Безусловно, размах ее деятельности не так широк, как ранее, методы ее работы не так нарочито демонстративны, а ее представители уже утратили антураж и атрибуты, присущие им ранее, но, тем не менее, она до сих пор существует и борьба государства с ней все так же актуальна.

Согласно краткой характеристики состояния преступности в Российской Федерации за 2022 год, опубликованной МВД РФ, организованными группами или преступными сообществами было совершено 26,0 тыс. тяжких и особо тяжких преступлений. Рост составил 21,4% к аналогичному показателю 2021 года, организованными группами или преступными сообществами было совершено 21,7 тыс. тяжких и особо тяжких преступлений. Рост к аналогичному периоду 2022 года составляет 11,8%. 

Наиболее опасные и тяжкие преступления совершаются именно организованными преступными группами. Более того, совершение некоторых преступлений, например, в области оборота наркотиков и психотропных веществ, оборота оружия и боеприпасов, фактически и невозможно совершить в одиночку, ведь такие преступления предусматривают совершение целой цепочки противоправных действий, на каждом звене которой действуют отдельные люди или группы людей.

Реализовать столь сложные структурные связи невозможно без единого центра, коим и выступают лидеры преступных группировок, так называемые, «воры в законе», а равно и «управленцы» на местах - «положенцы» и «смотрящие». 

В 2009 году законодатель предпринял первую попытку установления уголовной ответственности для лиц, занимающих высшее положение в преступной иерархии, за совершение общественно-опасных деяний, предусмотренных диспозициями ч. 1 и 2 ст. 210 УК РФ (Федеральный закон от 3 ноября 2009 г. №245-ФЗ), однако хоть сколько-нибудь существенного результата эта норма не принесла. 

Так, согласно отчетам Судебного департамента при Верховном суде РФ за весь более чем 14-летний период существования нормы по ней было осуждено только 2 человека. Это связано с тем, что организаторы таких преступных групп в совершении самих преступлений как правило личного участия не принимают: вся «грязная» работа делается руками других лиц, подконтрольных лидерам преступной группы, от объективных свидетельских показаний их защищают сложившиеся практики внутренней криминальной культуры. 

При этом законодательством, действующим до 2019 года, уголовная ответственность за сам факт лидерства такого лица в преступной иерархии предусмотрена не была, что в купе с имеющимся положением вещей делало «воров в законе» и иных лиц, занимающих высшее положение в преступной иерархии, практически неприкасаемыми.

«Антиворовская» статья: срок за статус

Принятие в 2019 году Федерального закона №46-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части противодействия организованной преступности» как раз и было направлено на то, чтобы вывести наконец преступных лидеров из правовой тени и тем самым «обезглавить» организованную преступность. 

Новым законом была дополнена ст. 210.1. «Занятие высшего положения в преступной иерархии», согласно которой лиц, осуществляющих руководство в преступном мире, можно привлечь к уголовной ответственности не только за организацию сообщества и участие в нем для совершения преступлений (ст. 210 УК РФ), как это было раньше, но и за сам факт занятия высшего положения в преступной иерархии. 

При этом по своей конструкции ст. 210.1. УК РФ относится к формальным составам преступления, то есть оно считается оконченным в момент занятия лицом высшего положения в преступной иерархии, наступили ли в результате этого какие-либо последствия или нет, значения не имеет. В «народе» статью прозвали «антиворовской», так как ее субъектом являются именно «воры в законе» и иные криминальные авторитеты. 

Совершение указанного преступления наказывается лишением свободы на срок от 8 до 15 лет со штрафом в размере до 5 млн. рублей или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до 5 лет либо без такового и с ограничением свободы на срок от 1 до 2 лет. 

Параллельно изменения были внесены в ч. 3 ст. 64 УК РФ и п. «а.1» ч. 1 ст. 73 УК РФ, ввиду чего лидер преступного сообщества, признанный виновным по ст. 210.1 УК РФ, не может получить наказание ниже низшего предела или более мягкое, чем предусмотрено соответствующей статьей, либо условное осуждение.

Инициатор изменений в пояснительной записке к законопроекту указывал, что лидеры преступных сообществ представляют собой наибольшую опасность для общества, так как именно они координируют преступные действия в сообществе, создают устойчивые преступные связи между различными организованными группами, занимаются разделом сфер преступного влияния и преступных доходов, руководят преступными действиями. Однако благодаря своему положению в преступной иерархии лидеры преступных сообществ (преступных организаций), как правило, уходят от уголовной ответственности.

Россия не является первопроходцем в деле установления уголовной ответственности за сам факт лидерства в преступном сообществе. Подобный опыт уже имела, например, Грузия. Еще в 2005 году там был принят Закон «Об организованной преступности и рэкете», закрепившим такие понятия как «воровское сообщество», «вор в законе» и другие. 

Согласно этому Закону в последней редакции под «вором в законе» в Грузии понимают лицо, которое в любой форме осуществляет управление или (и) организацию «воровского сообщества» или с использованием методов деятельности «воровского сообщества» осуществляет управление или (и) организацию определенной группы лиц. 

Уголовный же кодекс Грузии был дополнен ст. 223.1, которая установила уголовную ответственность как за членство в воровском сообществе, так и за пребывание лица в положении «вор в законе», а также ряд других статей, связанных с «воровским сообществом».

Дискуссии после введения нормы

В правовом сообществе статья 210.1. УК РФ вызвала широкие дискуссии. В основном, обсуждалась конструкция самой нормы, а именно предельная лаконичность диспозиций этой статьи, которая полностью повторяет название самой статьи: занятие высшего положения в преступной иерархии. На практике такая сжатость в купе с использованием оценочных понятий «высшее положение» и «преступная иерархия» на первых парах вызывала определённую сложность в правоприменении этой нормы. 

Адвокат, управляющий партнер адвокатского бюро г. Москвы «Михальчик и партнеры ЮК» Алексей Михальчик поясняет, что «уголовное право, как отрасль права, имеет под собой ряд особенностей, которые, в свою очередь накладывают ряд дополнительных требований к юридико-техническому оформлению норм его регулирующих. В частности, ст.14 УК РФ установлено, что преступлением может быть признано виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное уголовным кодексом под угрозой наказания. Представляется, что выполняющая данное требование норма особенной части УК, должна содержать четкое и недвусмысленное описание преступного деяния с соблюдением всех достижений уголовно-правовой науки, которая представляет каждое преступление, как совокупность обязательных элементов его состава. Если мы представим некую идеальную норму уголовного закона, в части диспозиции, то это будет некий, выражаясь современными терминами, «метатекст», в котором каждое слово имеет четкое нормативное определение, не допускающее двусмысленных толкований. Только в этом случае мы можем говорить о том, что сама норма обеспечивает единообразное правоприменение».

Вместе с тем рассматриваемую норму ст. 210.1. УК РФ вряд ли можно назвать отвечающей таким критериям как «четкость» и «недвусмысленность». В первую очередь не вполне ясно что именно необходимо понимать под «высшим положением в преступной иерархии», какие признаки и критерии отличают лицо с высшим статусом от других лиц и как эти признаки и критерии установить, учитывая, что УК РФ их не раскрывает. 

Предполагаем, что такая конструкция данной уголовно-правовой нормы была выбрана законодателем сознательно, дабы избежать официального признания криминальной субкультуры и имеющейся внутри нее «табели о рангах» в правовом поле. Вместе с тем, это же сильно усложнило для правоохранительных органов работу по привлечению лиц к ответственности по указанной статье.

Кроме того, обилие использованных оценочных понятий также играет не на руку эффективному правоприменению этой нормы. Что понимать под словом «занятие», как определить, что занятие положения состоялось? Согласимся, вряд ли в природе существует официальный приказ о назначении на должность «вора в законе». 

Неясности добавляет использованное законодателем в превосходной степени прилагательное «высшее» - значит ли это, что судить по ней можно только «воров в законе», так как именно данный статус является высшим в преступном мире и если так, как быть с «положенцами» и «смотрящими», которые по статусу стоят ниже «воров в законе», однако так же осуществляют координацию преступных действий, создают устойчивые преступные связи, участвуют в разделе сфер преступного влияния и прочее, но на определённой, закрепленной за ними территории? 

В отдельных делах, где подсудимому инкриминировалась ст. 210.1. УК РФ, линия защиты против обвинения строилась именно со ссылкой на то, что в законодательстве отсутствуют описания понятий «преступная иерархия», «высшее положение в преступной иерархии», как и отсутствуют соответствующие разъяснения ВС РФ по этим вопросам (Определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 20 октября 2022 г. №31-УД22-20СП-А4).

Эффективной практике правоприменения все это не способствовало, вплоть до того, что эксперты не верили в то, что новая статья может заработать. Укреплял уверенность в этом и тот факт, что ни в 2019, ни в 2020 годах, согласно отчетам Суддепа, не было ни одного осужденного по данной статье.

Практика набирает обороты

Но вот в 2021 году по ст. 210.1. УК РФ за решетку отправляются первые 8 человек. Трое из них получают наказание в виде лишения свободы от 5 до 8 лет, четверо – от 8 до 10 лет лишения свободы и один – от 10 до 15 лет.

Казалось бы, 8 человек – это не так уж и много, но нужно учитывать, что и субъект преступления, предусмотренного ст. 210.1. УК РФ, очень уж специфичен, эдакий «штучный» экземпляр. Даже в разгул бандитизма по разным оценкам в России насчитывалось от 200 с небольшим до 400 «воров в законе».

В 2022 году количество осужденных по ст. 210.1. УК РФ возросло уже до 20 человек. Большинство из них (13 осужденных) получили наказание в виде лишения свободы на срок от 8 до 10 лет.

Анализ отчетов Суддепа за 6 месяцев 2023 года свидетельствует о том, что практика применения ст. 210.1. УК РФ набирает обороты – уже за первое полугодие количество осужденных составило 16 человек.

Учитывая отсутствие в действующем законодательстве каких-либо уголовно-правовых критериев лиц, занимающих высшее положение в преступной иерархии, следственным органам и судам ничего не оставалось, кроме как руководствоваться при ведении дела криминологическими характеристиками этих лиц. Так, согласно анализу имеющейся судебной практики, под высшим положением в преступной иерархии суды понимают такие криминальные статусы как:

«вор в законе» - то есть лицо, занимающее высшее положение в криминальной иерархии, в связи с чем обладающее непререкаемым авторитетом в криминальном мире со всеми его представителями, находящимися ниже его самого;

«положенец» - то есть лицо поставленное «ворами (или вором) в законе» для управления в криминальном мире на территории отдельно взятого региона. Иными словами, «положенец» — это своеобразный наместник определённого «вора в закона» на территории региона, его доверенное лицо. Весь «преступный люд» на указанной территории должен относиться к «положенцу» с уважением;

«смотрящий» - то есть лицо, которое было выбрано местной «криминальной администрацией» (т.е. структурой) в качестве главного на той или иной территории (города, района), т.е. ответственный за всё происходящее на «своей» территории. 

Таким образом удалось скомпенсировать несовершенство уголовно-правовой конструкции ст. 210.1. УК РФ. Насколько это допустимо в имеющихся условиях с точки зрения науки уголовного права, оставим на суд экспертов-теоретиков, но отметим, что несмотря на появление первых обвинительных приговоров по данной статье, многие представители юридического сообщества и по сей день не утратили определенного скепсиса в отношении данной нормы. 

Отличительные черты и доказывание

Согласно анализу судебной практики занятие лицом высшего положения в преступной иерархии подтверждается совокупностью доказательств, в числе наиболее часто используемых из которых можно выделить личные показания самого подсудимого, показания свидетелей, записи телефонных переговоров, аудио- и видеозаписи, полученные в рамках оперативно-розыскных мероприятий, доказательства в виде «воровских прогонов» - рукописных записок, распространяемых в местах лишения свободы, содержащих какие-либо важные сведения для представителей воровского мира, татуировки на теле подсудимого.

При введении в действие ст. 210.1. УК РФ некоторые эксперты полагали, что у следственных органов и судов не возникнет большого затруднения в установлении лиц, занимающих высшее положение в преступной иерархии, ведь считалось, что по установленным в криминальном мире понятиям, «вор в законе» не может отказаться от своего статуса даже на словах, иное же могло привести как к утрате самого статуса, так и уважения в среде «братвы». 

Но криминальное сообщество достаточно адаптивно и быстро перестроило свои «понятия» после введения ст. 210.1. УК РФ: как будучи уже под следствием, так и просто опасаясь, что ст. 210.1. УК будет вменена им в будущем лидеры преступных групп начали массово отказываться от имеющихся у них статусов «воров в законе». 

Таким образом, получение подтверждения о лидерстве в каком-либо ОПГ из личных показаний подозреваемого/обвиняемого/подсудимого крайне редки. В отдельных случаях, когда оспаривать свой статус «вора в законе» проблематично из-за широкой огласки этих сведений ранее, лица имеющие такой статус не отказываются в показаниях от того, что действительно имели его ранее, но к 2019 году, то есть к моменту криминализации занятия высшего положения в преступной иерархии, утратили этот статус.

Так, например поступил криминальный авторитет и вор в законе Гигиберия Тенгиз Омарович, по прозвищу Тенго Потийский. В частности, он не отрицал присвоение ему в 1996 году криминального статуса «вор в законе», но оспаривал свою причастность к любым действиям с реализацией этого статуса после 2017 года, в том числе в виду его нахождения в местах лишения свободы (далее – МЛС). 

Однако суд такие заверения Гигиберии не убедили. Суд не нашел оснований считать, что статус «вора в законе» в отношении Гигиберии приостанавливался или прекращался. Собранными доказательствами подтверждалось, что даже находясь с декабря 2017 года в МСУ и после введения Законом №46-ФЗ уголовной ответственности по ст. 210.1. УК РФ он продолжил занимать высшее положение в преступной иерархии: всячески поддерживал свой статус, противодействовал сотрудникам ФСИН России, за время отбывания наказания имел множественные нарушения режима. Уделил суд внимание и татуировкам на теле Гигиберии, которые свидетельствовали о занятии им высшего положения в преступной иерархии. 

Согласно свидетельским показаниям, другие осужденные, находящиеся в МЛС, признавали в нем «вора в законе» и он продолжал влиять на криминальную среду подконтрольной ему области, а также лиц, придерживающихся криминальной идеологии. 

Кроме того, как было установлено судом, в 2019 и в 2020 годах Гигиберия повышал и понижал в криминальных статусах ряд осужденных, придерживающихся криминальной идеологии, от его имени передавались «прогоны», касающиеся ситуации среди осужденных и взаимоотношений между ними (Кассационное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 23 марта 2023 г. №77-УД23-3-А1).

Свидетелями в таких делах чаще всего выступают сотрудники следственных изоляторов, исправительных колоний и других МЛС, которые по долгу службы могут располагать сведениями о деятельности и поведении конкретного лица в МЛС.

Важными здесь являются такие сведения как заявления самого «вора в законе» по прибытии и в период нахождения в МЛС администрации МЛС о своем статусе, разнообразные требования к администрации МЛС, обуславливаемые особым статусом «вора в законе», например, требования с целью избежания нахождения в одной камере с лицами низших криминальных статусов, «опущенными», «униженными» и иными подобными лицами. 

Так, в деле «вора в законе» Аракеляна Артема Сосоевича по прозвищу Артем Липецкий, сотрудники администрации исправительного учреждения, куда Аракелян поступил в 2018 году, свидетельствовали, что последний при поступлении в исправительную колонию для отбывания наказания как представителям администрации колонии, так и осужденным объявил, что он наделен статусом «вора в законе» и требует к себе особого отношения, а также намерен разрешать конфликты и проблемы между осужденными (Кассационное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 6 апреля 2023 г. №15-УД23-3-А4).

Также от администрации и сотрудников МЛС получают характеристики на осужденных. Множественные нарушения режима (например, у вышеупомянутого Гигиберии их было около 300, а у Атабекяна Артура Валерьевича, «вора в законе» по прозвищу Артур Ростовский, более 700), большое количество дисциплинарных взысканий, устные «воровские» прогоны (условно, выкрики с призывом к какому-либо действию), подстрекательство к дезорганизации деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества, пропаганда «воровских» идей – все это согласуется с поведением «вора в законе», свидетельствует о поддержании «воровского» авторитета осужденного и его статуса.

Нередко свидетельствуют против лиц, занимающих высшее положение в преступной иерархии, и другие осужденные, бывшие сокамерники и иное окружение. Данные многих из них засекречиваются, во избежание отмщения за их показания. Источник осведомленности засекреченных свидетелей зачастую не раскрывается, на чем адвокаты, в том числе строят линии защиты своих подопечных (например, Кассационное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 20 июня 2023 г. №2-УД23-9-А2, Кассационное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 2 марта 2023 г. №67-УД23-2-А5).

Часто в показаниях свидетелей из числа окружения подсудимого указывается такая информация, свидетельствующая о занятии лицом высшего положения в преступной иерархии как, например, наличие особого авторитета такого лица в криминальном сообществе, включая уважение к его персоне, беспрекословное подчинение других членов криминального сообщества распоряжениям и решениям такого лица; участие такого лица в разрешении конфликтов и спорных вопросов между представителями преступного сообщества, участие в разрешении проблем отдельных его представителей; деятельность по наделению других членов преступного сообщества криминальными статусами. 

Так, в деле «положенца» Касьяненко Алексея Викторовича свидетели показывали, что Касьяненко распределял собранные средства для приобретения различных товаров потребления для осужденных из «братвы», и приобретения запрещённых предметов. Сокамерники обращались к нему за консультациями по способам расчёта за проигрыш в карточных играх, за помощью при решении проблем. Он также решал спорные ситуации среди заключённых, следил за «игрой» в колониях, а также за «общаком». 

Один из свидетелей, отбывающий наказание за совершение преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетних, пояснил, что Касьяненко определил его статус исходя из совершенного свидетельствующим преступления (Определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 27 сентября 2023 г. №35-УД23-17-А1).

Доказательством в таких делах служат и так называемые «воровские прогоны», представляющие собой общепринятые в криминальных кругах рукописные записки, распространяемые в МЛС. Так, «воровские прогоны» стали частью доказательственной базы по делам Аракеляна Артема Сосоевича (Кассационное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 6 апреля 2023 г. №15-УД23-3-А4), Гигиберии Тенгиза Омаровича (Кассационное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 23 марта 2023 г. №77-УД23-3-А1), Асатряна Сергея Эдуардовича (Кассационное определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 14 июля 2022 г. №32-УД22-9-А4). 

В таких записках, в частности, может сообщаться информация об определённых значимых событиях как в конкретном МЛС, например, о прибытии в МЛС «вора в законе» и о необходимости выказывания ему уважения, так и в целом в преступном сообществе. Такие записки перехватываются сотрудниками МЛС, изымаются в процессе обысков в камерах осужденных. 

Татуировки, как часть «воровской» субкультуры также могут сыграть важную роль в установлении статуса лица и учитываются при вынесении приговоров. Они имеют важное идентификационное значение. Наиболее распространенные татуировки на теле «воров в законе» это «звезды», нанесенные на подключичное пространство или на колени, а также погоны в форме эполет.

Так, согласно Определения СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 27 сентября 2023 г. №35-УД23-17-А1, в соответствии с протоколом освидетельствования вышеупомянутого «положенца» Касьяненко на его теле были обнаружены татуировки, которые содержали изображения символики международного экстремистского общественного движения и которые наносятся лицами, имеющими высокий статус в криминальной иерархии.

В деле «положенца» Нейдерова Сергея Михайловича суд так же посчитал, что нанесенные на его тело татуировки подтверждают его статус в преступной иерархии как лица, занимающего высокое положение в преступной элите (Определение СК по уголовным делам Верховного Суда РФ от 22 сентября 2022 г. №11-УД22-34-А4).

Суд не делает выводы о значении и отношении той или иной татуировки к «воровской» субкультуре самостоятельно – для этих целей всегда назначается эксперт для дачи заключения по этим вопросам.

Доказывание по ст. 210.1. УК РФ усложнено чрезвычайно, ведь четко определенный предмет доказывания отсутствует. Событие самого преступления, предусмотренного ст. 210.1. УК РФ (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления), сложно даже установить, не то, что доказать. 

Несмотря на имеющиеся дефекты конструкции нормы статьи 210.1. УК РФ и критическое отношение к ней со стороны некоторых экспертов, статья все же оказалась жизнеспособной. 

Вместе с тем, потребность в совершенствовании нормы велика – это важно как для более эффективного ее применения на практике, так и для недопущения следственных и судебных ошибок. 

В сложившейся ситуации, некоторые эксперты считают, что проблему ст. 210.1. УК РФ можно было бы решить принятием Пленумом ВС РФ соответствующего постановления, в котором были бы даны разъяснения судам относительно применения данной нормы, раскрывались используемые в диспозиции данной нормы понятия.  

Эта практика – компенсировать неполноту смысла, заложенного законодателем в действующие правовые нормы, путем выдачи развернутых разъяснений Верховного суда РФ – хоть и является устоявшейся последнее время, но все же возлагает на судебный орган несвойственные ему функции фактического нормотворчества.

Полагаем что правильнее было бы совершенствовать норму на законодательной основе: либо путем дополнения ст. 210.1. УК РФ примечанием, в котором раскрывалась бы суть терминов, использованных в диспозиции нормы, либо путем принятия федерального закона об организованной преступности, которым также устранить все имеющиеся правовые пробелы.

Правоприменение статьи УК РФ «Занятие высшего положения в преступной иерархии: взгляд защитника 

Адвокат, управляющий партнер адвокатского бюро г. Москвы «Михальчик и партнеры ЮК» Алексей Михальчик: 

«Диспозиция, как отмечалось ранее, весьма лаконична, законодатель криминализирует действия в виде «Занятия высшего положения в преступной иерархии». Всего 5 слов и каждое, к сожалению, взывает вопросы с точки зрения практического правоприменения. 

Начнем с базового термина, использованного автором нормы – «преступная иерархия». Если со словом «преступная» все более-менее понятно, то в сочетании со словом «иерархия» конструкция начинает вызывать вопросы. 

Толковый словарь Ожегова определяет «иерархию» как «Порядок подчинения низших (чинов, должностей) высшим; вообще расположение от низшего к высшему или от высшего к низшему». То есть это ни общность, ни группа, а правило, способ организации некой общности. Я согласен, что культурологическом смысле мы можем сказать про кого-то «иерарх преступного мира», подразумевая, что этот некто обладает авторитетом в определенной общности преступников, но для юридического применения это выражение будет крайне претенциозно. 

Формирование авторитета процесс, не всегда формируется волей его носителя, скорее он выступает объектом, а не субъектом этого процесса. Да, предполагается, что авторитет надо «зарабатывать», но даже те истории «иерархов преступного мира» о которых мы знаем, свидетельствуют о том, что далеко не все из них заслужили свое «звание» преступной деятельностью. 

В частности, в профессиональной преступной среде происходили неоднократные конфликты, вызванные слухами о том, что тот или иной «иерарх» «коронован» за деньги, погруженные в тему люди слышали и таком явлении как «апельсины» и все, что с ними связано. Получается, что занять формальное положение можно и не совершая никаких преступлений, но таким образом в чем его общественная опасность? 

Теперь перейдем к последнему состав образующему обстоятельству – виновный должен занимать именно «высшее» положение в преступной иерархии. 

Я уже обратил внимание на то, что в данной норме, собственно, отсутствует объект, от которого мы можем отсчитать ступени этой самой «преступной иерархии», но предположим, что, к примеру, термины «вор в законе», «положенец», «смотрящий» - являются общеизвестными, не требуют дополнительного определения. 

Слово «высшее положение» по правилам русского языка однозначно толкуется как «самое главное положение» - начальника над преступниками. В условиях децентрализованной структуры управления «воровского мира» в РФ указанный термин лишен практического смысла и вызывает значительное количество вопросов. 

В частности – может ли инкриминироваться данная статья лицу, если его статус «вора в законе» оспаривается другими носителями данного статуса? А если, к примеру, на «сходке» о «короновании» не было надлежащего «воровского кворума». Может ли «вор в законе» быть привлечен к ответственности за свой статус, если он признал первенство другого «вора в законе» - получается он уже не занимает «высшее положение». 

Анализ правоприменительной практики показывает, что еще один аспект данной нормы не ушел от пристального внимания сторон по конкретным делам. Время совершения преступления – обстоятельство, подлежащее доказыванию по делу, в силу правил действия уголовного закона во времени – лицо не может быть привлечено к ответственности за деяние, которые не являлось преступлением на момент его совершения. 

Интуитивно угадывается, что словосочетание «занятие высшего положения» указывает на некий формальный или неформальный акт наделения таким положением, но можно с полной уверенностью утверждать о том, что обладатель статуса «вора в законе», к примеру, может быть его лишен в силу различных причин, что не учитывается в рассматриваемой норме и создает предпосылки для неосновательного привлечения к уголовной ответственности.

Подводя итог, можно сказать, что конструкция рассматриваемой нормы создает существенные риски ее произвольного толкования, что может существенно отразиться на качестве правосудия по данным делам. 

Сложность юридического описания, по сути, субкультурного явления, понятна, но инструмент уголовного преследования слишком серьезное оружие в руках государства, чтобы делать рамки его применения слишком размытыми. Всегда есть соблазн понизить правовые гарантии в отношении потенциально «плохих людей», чтобы их было легче изолировать от «хороших граждан», но с современным правом этот принцип находится в конфликте».