Аркадий Смолин, собственный корреспондент РАПСИ

Чуть более двух веков прошло с тех пор, как животные подморозили на пару декад  развитие эмансипации, подставив под сомнение разумность идей о правах женщин и равенстве всех людей. За это время юридическая концепция равноправия достигла кульминации и, вернувшись к теме животных, снова встала перед испытанием абсурдом.

Английский философ Томас Тейлор в 1792 году сумел убедить читателей своего трактата "Доказательство прав животных", что тезисы феминистки Мэри Уолстонкрафт и автора труда "Права человека" Томаса Пейна абсурдны, поскольку постулируемым ими чувством собственного достоинства могут обладать даже животные. Следовательно, общечеловеческие права следует распространить и на них. 

Открытие Тейлора оказалось пророческим. Последующие двести лет именно дискуссии юристов и философов об отношении к животным заставили с новой стороны раскрыть все оттенки понятия прав человека. 

Со ссылками на примеры из зоологии сначала освободили рабов, затем уравняли в правах женщин, чернокожих, гомосексуалов (до сих пор популярны ссылки на статистику половых предпочтений в животном мире)… Наконец, очередь дошла и до животных. 

Как это произошло видно на примере заковыристой логики философа Джереми Бентама. После освобождения рабов во Франции в 1789 году он писал: "Было время… когда большую часть вида под названием рабов третировали согласно закону так, как, к примеру, в Англии все еще третируют низшие виды животных…" 

Не в силах остановить мысль, Бентам завершил сравнение предложением распределять права не по уровню социального положения или развитию интеллекта, а по способности к страданию. "Но взрослая лошадь или собака несравненно более рациональные и общительные существа, чем младенец в возрасте одного дня, одной недели или даже одного месяца… Вопрос не в том, могут ли они рассуждать или могут ли они говорить, но в том, могут ли они страдать". 

Животное обращение

Резюмировал процесс гуманизации фауны Махатма Ганди своим предложением судить о цивилизации именно на основании того, как она обращается с животными. Жаль, что гораздо меньше известно высказывание одного из наиболее глубоких философов ХХ века Александра Кожева: "человек – это смертельная болезнь животного". 

Как результат, сегодня в западных странах найти правовую грань между человеком и животным становится все труднее. В Германии с 2002 года права животных защищаются Конституцией. В Испании в 2008-м парламент признал право каждой человекообразной обезьяны на жизнь, свободу и защиту от жестокости, что законодательно уравняло в правах человека и животных. 

Захват животными практически всех присущих человеку прав, похоже, стал необратимым процессом. В самых разных странах для некоторых представителей фауны уже добыты право на свободу, уважительное отношение, на личную жизнь и собственного адвоката…

Вслед за людьми, животные обретают право на защиту не только от физического, но и от морального ущерба. Законодатели Германии пришли к выводу, что ограничение свободы собаки во время прогулки, лишение возможности полноценного общения с сородичами, делает ее раздражительной, приводит к физическим и психическим нарушениям. 

Поэтому Закон о защите животных определяет постоянный выгул только на поводке как издевательство. Схожие законы действуют в Италии, а также в некоторых других странах, где владельцы собак под угрозой штрафа обязаны выгуливать четвероногих товарищей не менее трех раз в день.

Наконец, власти итальянского городка Реджио Эмилия озаботились моральным комфортом домашних собак, кошек и птиц. Местный закон обязывает общаться, играть и баловать питомцев в достаточном объеме под угрозой штрафа 500 евро.

Следующей инициативой зооправозащитников, по логике, должно стать возрождение незаслуженно забытых законов японского правителя рубежа XVII-XVIII веков Токугава Цунаеси. Сложно представить, как в современном мире могут быть в должной мере реализованы права животных, если до сих пор даже на уровне бытовых норм не существует общепринятой формы обращения к ним. Неудивительно, что ни один закон не защищает животных от вербального оскорбления, что превращает остальные права в профанацию.

Между тем, еще триста лет назад император Японии ввел в обиход надлежащее обращение "о-ину сама" - "высокоблагородие Собака". Нарушение этикета и грубость уличной собаке наказывалось побиванием палками.

Для бездомных собак Цунаеси создал сеть приютов, содержащихся на средства налогоплательщиков. Сотне тысяч животных, поселившихся там, полагалось трехразовое питание из рыбы и мяса, а многочисленному персоналу было предписано всячески ублажать собак и предотвращать драки. Тем самым японский государь подал всему миру пример заботы о бездомных, которые в те времена еще в ряде стран Европы находились вне закона и могли быть безнаказанно убиты.

В очередной раз Тейлор перевернулся в гробу в 2008 году, когда Федеральный комитет по этике и биотехнологиям Швейцарии объявил, что растения также обладают чувством собственного достоинства. Впрочем, тот же комитет временно приостановил дискуссию о распространении на растения прав человека: углубленный анализ научных данных показал, что достоинство растений пока нельзя признать абсолютной ценностью.

Животная политика

Как известно, основополагающее право – голоса – базируется на праве заявить живого существа о своих страданиях: экзистенциальных, политических и, конечно, физиологических. Исторический опыт научил власти правилу: нельзя притеснять те категории граждан, которые имеют возможность достаточно громко сообщить окружающим о своем недовольстве. 

Пожалуй, первым эту мысль сформулировал древнегреческий философ Плутарх. По его мнению, поскольку наземные животные "при умерщвлении смущают нас своими ужасающими криками и заставляют стыдиться нашего поступка", "мы не можем заявлять прав на них".  

В Средние века в Европе вера в демократию пошла на убыль, любовь к животным тоже, что совпало со временем расцвета власти христианской Церкви. Возможно, причина в том, что в Библии неравенство закрепляется божественной иерархией, в которой человек находится на вершине лестницы творений.

"Так как христианская мораль не распространяется на животных, то последние немедленно и в философской морали оказываются вне закона, играют роль простых "вещей", простого средства для любых целей, вроде, например, вивисекций, травлей, цирковых боев, скачек, засечения насмерть перед несдвижимым возом с камнями и т.д.", - сокрушался по этому поводу философ Артур Шопенгауэр.

Право голоса потеряло свою ценность и влияние, соответственно и крики перестали смущать даже философов. Еще в XVII веке Рене Декарт утверждал, что животные - "машины, автоматы. Они не ощущают ни удовольствия, ни боли и вообще ничего. Хотя они пронзительно кричат, когда их режут ножом, и корчатся в своих усилиях избежать контакта с раскаленным железом, это ничего не означает".

Сегодня Церковь подкорректировала свою политику в отношении животных. Католическая церковь уже даже готова признать наличие души у собак, что позволяет им теперь, в частности, заходить им в храм. Тем не менее, до сих пор прослеживается взаимосвязь между степенью секуляризации государства и равенством прав всех слоев населения, включая животных.  

В 2008 году в Швейцарии вступил в силу закон о правах животных. После того как нижняя палата парламента Швейцарии приняла законопроект, обеспечивающий домашним животным особый правовой статус, они больше не приравниваются к вещам и даже обрели шанс на получение собственного представителя в суде. В 2007 году Цюрихский кантон ввел пост адвоката животных. 

Теперь интересы не говорящих членов семьи учитываются при разделе имущества по суду: собаки или кошки должны оставаться жить с тем из супругов, кто лучше доказал свои возможности достойно за ними ухаживать, при этом животные не оцениваются по рыночной стоимости как часть имущества. Впрочем, в марте 2010 года на всенародном референдуме 71% швейцарцев высказались против предоставления домашним животным права на собственного адвоката в суде.

Еще дальше пошли Нидерланды, где полномочные представители животных непосредственно задействованы в работе государственной власти. В парламенте этой страны с 30 ноября 2006 года была представлена "Партия для зверей", добивающаяся закрепления прав животных в конституции страны по примеру Германии. В 2006 году партия набрала 1,8 % голосов граждан страны, а в 2007 – уже 2,5 %, что позволило ей занять девять мест в законодательном органе страны.

Животные и люди меняются местами

Тем самым, современная Европа вплотную приблизилась к реализации мечты Национал-социалистической немецкой рабочей партии, которая в тридцатые годы прошлого века предприняла первую известную попытку преодолеть межвидовой барьер в законодательстве. В одной иерархии немцы перемешали человеческие "расы" и виды животных, причем те и другие чередовались. 

Сегодня любители животных гораздо меньше озабочены теоретическими схемами, предпочитая менять приоритеты на практике. С 1976 года существует международная организация "Фронт освобождения животных", которая борется за свободу и безопасность животных, по мере сил лишая того и другого людей.

Некоторые активисты организуют диверсии и поджоги, преследуют, запугивают и шантажируют ученых и членов их семей, сотрудников предприятий, где используются животные, похищают и выпускают на волю животных из лабораторий и питомников, в том числе хищных и опасных для людей прямо на улицы. 
В 2005 году Министерство национальной безопасности США включило ФОЖ в список "внутренних террористических угроз".

Не меньше вреда животным и людям могут принести и государственные власти, когда благодушные идеи равноправия начинают зашкаливать, не оставляя места для рационального анализа. 

В августе этого года власти Коста-Рики приняли решение превратить страну в зону, свободную от зоопарков. Начиная с марта 2014 года, планируется выпустить на волю всех животных. Правда, научного исследования, как обитатели зоопарков адаптируются в дикой природе, перед принятием закона проведено не было. Нет также ясности, куда именно их выпускать и как, вообще, чиновники намерены организовать процесс переселения животных.

О том насколько это опасно говорят, в частности, таиландские махуты – проводники слонов. Их беспокойство вызывает законопроект по передаче контроля над соблюдением условий содержания домашних слонов из ведения МВД Таиланда Департаменту по делам национальных парков и охране диких животных и растений.
"Поправки вынесены на обсуждение без единой попытки встретиться и посоветоваться с нами – а мы располагаем данными о том, что конфискованные слоны в большинстве случаев погибают от неправильного ухода, так как госчиновники ничего не знают о том, как с ними обращаться", - заявил Махут Мипхан.

Подобная активность вынуждает нас еще раз вспомнить опыт "собачего сегуна" - Токугава Цунаеси. Напомним, он категорически запретил выказывать неуважение к зверям и как-либо угрожать им. Например, крестьяне имели право только ласками и уговорами попросить уйти стаю собак, уничтожающую посевы. В конце концов, это привело к тому, что улицы городов были заполнены собаками, в том числе больными, они кусали людей и даже загрызали до смерти, но никто не мог, под страхом смертной казни, даже отбиваться от них без разрешения властей. 

Природа права

Профессор биоэтики Лондонского университета, англиканский священник Майкл Рейсс считает, что понятия этики и права не распространяются на мир животных: "В природе животные охотятся друг на друга и без особого почтения относятся к правам других видов. Однако было бы смехотворно обвинять их за это в неэтичном поведении". К этому тезису хочется добавить известный юридический факт, что наличие прав подразумевает также и наличие обязательств. 

Напоследок еще раз вернемся к вопросу дозволенной широте применения правового понятия "чувства собственного достоинства". На основании собранных свидетельств ведущий современный философ Джорджо Агамбен в книге "HOMO SACER" резюмирует: чему действительно концентрационные лагеря научили своих обитателей так это тому, что «когда человеческое достоинство ставится под вопрос, это вызывает почти что биологическое отстаивание принадлежности к человеческому роду". 

Так что Тейлор, похоже, все-таки был не прав. Что, впрочем, не является основанием доводить опровержение его убеждений до еще большего абсурда.