Конституционный суд (КС) РФ давно стал мишенью для упреков, раздающихся порой от представителей самых разных слоев российского общества. Главный повод для обвинений: судьи выносят решения в угоду политической целесообразности, игнорируя и Конституцию, и все прочие нормы права. РАПСИ исследовало пять наиболее резонансных решений КС последних двух лет. Общий вывод: с таким же успехом политику можно искать в ежедневных сводках Гидрометцентра.

Владимир Новиков, обозреватель РАПСИ

Террорист вне зоны действия присяжных

19 апреля текущего года КС внес посильный вклад в развернутую президентом Дмитрием Медведевым борьбу с терроризмом. Судьи, разумеется, не пошли патрулировать в качестве народных дружинников московское метро. Вместо этого они три недели тщательно готовили собственное постановление по запросу нескольких граждан, обвиняемых в терроризме и попытках насильственного захвата власти (в том числе и вооруженном нападении на Нальчик в 2005 году).

Жалобщики попросили КС проверить конституционность принятого в декабре 2008 года федерального закона "О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ по вопросам противодействия терроризму". Этот документ изменил некоторые положения статей 30 и 325 Уголовно-процессуального кодекса (УПК) РФ, установив, что дела о терроризме, насильственном захвате или удержании власти, вооруженном мятеже должны рассматриваться коллегией из трех профессиональных судей, а не судом присяжных.

В итоге КС подготовил, пожалуй, одно из самых объемных постановлений за всю свою историю: текст занял более 50 страниц. Решение нельзя назвать компромиссным. Судейское большинство постановило, что лишение обвиняемых в некоторых тяжких уголовных преступлениях права на суд присяжных соответствует Основному закону.

В мотивировочной части, которая изобилует ссылками на практику Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ) по делам повстанцев Ирландской республиканской армии, содержатся две главные мысли. Во-первых, право на суд присяжных не относится к числу неотчуждаемых прав человека. К слову, международное право также не относит суд присяжных к числу основных элементов справедливого правосудия. Не является оно таковым, к примеру, согласно Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Во-вторых, КС указал, что присяжные в столь сложных делах могут быть пристрастны.

Комментируя решение коллег, председатель КС Валерий Зорькин подчеркнул, что судьи имели дело с вещами, подходить к которым следует крайне деликатно: "Суд присяжных, вполне демократический институт, тем не менее, был скорректирован законодателем. Причины тому – современные условия существования терроризма, представляющего опасность для человека, общества и государства".

Как и по любому резонансному решению КС, мнения экспертов, наблюдателей и обычных граждан разделились. Вопреки общественному мнению, не было единодушия и среди самих конституционных судей: Гадис Гаджиев и Владимир Ярославцев выступили с особыми мнениями. Так, судья Ярославцев счел постановление КС неконституционным. Он указал, что отлучение присяжных от вынесения вердиктов по "террористическим" уголовным делам – путь к постепенному отказу от судов присяжных как таковых. По его мнению, проблемы давления на членов коллегий присяжных или предвзятости отдельных ее представителей следует решать другими, менее радикальными, способами. К примеру, уделять больше внимания обеспечению безопасности всех участников судебных заседаний. Или сделать так, чтобы присяжные не имели никакого отношения к региону, где рассматривается дело.

В свою очередь, те, кому решение КС пришлось по душе, убеждены: суд присяжных в современных российских реалиях является институтом, мешающим правосудию, необоснованно его затягивающим и выносящим порой просто смешные вердикты, которые позволяют преступникам оставаться фактически безнаказанными. "В практике нередки случаи, когда коллегия присяжных заседателей при вынесении вердикта по делам подобных категорий руководствовалась не фактическими обстоятельствами дела, а второстепенными факторами – национальностью подсудимого или потерпевшего, либо местом совершения преступления", - считает доктор юридических наук, юрист адвокатского бюро «Егоров, Пугинский, Афанасьев и партнеры» Виктория Бурковская.

Истина, как водится, лежит где-то посередине. С решением КС по этому делу можно соглашаться или не соглашаться, говорить о верховенстве права или набившей оскомину политической целесообразности. С одной стороны, право на суд присяжных записано в российской Конституции. Вряд ли кто-то будет спорить с тем, что обвинению и суду при наличии коллегии формально независимых «арбитров со стороны» работать бывает зачастую несколько затруднительно.

С другой, не менее сложно в данном случае не согласиться с Валерием Зорькиным, который говорит, что в случае с судом присяжных трудно добиться беспристрастности. Особую актуальность такой взгляд на ситуацию приобретает, если вспомнить, в каких именно регионах России в последние годы проходят судебные процессы по терактам и попыткам насильственного захвата власти.

Бессмертный приговор

Еще одно судьбоносное решение, которое разделило общество на две спорящие стороны, КС провозгласил 9 ноября 2009 года. В тот день судьи запретили применять на территории страны смертную казнь и после 1 января 2010 года – даты истечения введенного в России моратория на применение высшей меры наказания.

Поводом для рассмотрения этого вопроса стал запрос Верховного суда (ВС) РФ, который в конце октября попросил КС дать официальное разъяснение части постановления КС от 2 февраля 1999 года №3-П. В документе, в частности, говорилось, что смертная казнь не может быть назначена, пока во всех субъектах РФ не заработают суды присяжных для рассмотрения дел, которые могут кончиться смертным приговором. С 1 января текущего года такой вид правосудия появился в последнем российском регионе – Чечне. ВС счел, что у судов общей юрисдикции в такой ситуации могли возникнуть определенные сомнения, можно ли вновь приговаривать к расстрелу, поскольку ранее мешавшие этому формальности устранены.

КС ответил на этот вопрос однозначно: смертная казнь в России применяться не может. Причиной тому являются, кроме всего прочего, международные обязательства, взятые на себя государством. В 1997 году Россия подписала Шестой протокол к Европейский Конвенции о защите прав человека и основных свобод, который запрещает применение смертной казни. Не отказываясь от своих обязательств, Россия, между тем, к моменту вынесения решения КС документ не ратифицировала. Почему этого не произошло, очевидно.

Довольно солидная часть депутатского корпуса Госдумы – фракции КПРФ и ЛДПР – являются последовательными противниками отмены смертной казни. Так, по мнению вице-спикера нижней палаты, коммуниста Ивана Мельникова, бесповоротный отказ от этого вида наказания противоречит национальной безопасности России: "Мы всегда подчеркивали, что смертная казнь в отдельных случаях должна применяться. Любая позиция должна опираться на ситуацию и мнение общества. Ситуация у нас с криминалом тяжелейшая, кризис ее только углубляет".

Ссылаясь на общественные настроения, Мельников не преувеличивал. Согласно октябрьскому опросу ВЦИОМ, 79% россиян по-прежнему считали смертную казнь приемлемой. При этом число сторонников легализованного государством умерщвления преступников, как правило, колеблется в зависимости от состава преступления, за которое предполагается казнить осужденного. К примеру, подавляющее большинство сограждан (около 80%, если верить тому же опросу) считает, что государство должно уничтожать педофилов. При этом чуть меньше опрошенных (65%) убеждены в пагубности китайской модели правосудия, по которой любой взяточник достоин высшей меры наказания.

Итоги подобных опросов ясно показывают: многие сограждане смотрят на проблему смертной казни чересчур эмоционально, предпочитая не прислушиваться к разумным аргументам своих оппонентов. Учитывая это, получается, что конституционные судьи приняли разумное решение даже если оставить за скобками то, что формально оно опиралось на международные обязательства, взятые РФ еще в прошлом веке.

Новая жизнь российских исков

Регулярное обращение к правоприменительной практике ЕСПЧ можно назвать устойчивым трендом практически всех решений КС последних лет. При этом постановление, вынесенное судьями 26 февраля этого года, все же уместно считать особенным.

Два месяца назад КС постановил: резолюции Страсбургского суда по гражданским делам с участием россиян – обязательный повод для пересмотра решений российских судов. Для решений Европейского суда по уголовным делам это к моменту рассмотрения дела в КС было очевидно и законодательно установлено.

В свою очередь, Гражданский процессуальный кодекс (ГПК) РФ подобные вопросы никак не регулировал. Это позволяло отечественным судам общей юрисдикции по большому счету игнорировать решения ЕСПЧ. Трое россиян с такой практикой не согласились. Страсбургский суд в разное время рассмотрел их жалобы, признал, что в гражданских делах заявителей были допущены нарушения статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, и обязал РФ компенсировать им материальный ущерб и моральный вред. Однако отечественные суды отказались пересмотреть дела жалобщиков по вновь открывшимся обстоятельствам, сославшись на то, что в статье 392 ГПК не было такого основания для пересмотра дела, как решение ЕСПЧ.

В итоге КС указал, что этот законодательный пробел должен быть устранен. Адвокатское сообщество расценило решение суда, невольно процитировав Остапа Бендера: "Лед тронулся".

Но не тут-то было. Некоторые российские судьи постановление КС будто бы и не заметили. Яркий пример – попытка экс-судьи Мосгорсуда Ольги Кудешкиной восстановиться на работе после положительного дня нее решения Европейского суда. И Мосгорсуд, и Верховный суд РФ жалобы опальной судьи в итоге оставили без удовлетворения. Тревожная тенденция, учитывая, сколько исков по громким делам очень скоро может оказаться в российских судах после того, как производство по ним будет завершено в ЕСПЧ. Несколько примеров: обращения пострадавших при взрыве домов на улице Гурьянова и Каширском шоссе в 1999 году; иски жертв теракта в театральном центре на Дубровке 2002 года и крушения "Трансвааль-парка" 2004 года. Минимальная сумма по этим искам составляла 1 миллион рублей, но потерпевшие получили в разы меньше. Собственно, именно это и явилось поводом для обращения в ЕСПЧ.

Повторные обращения – дело будущего. Не менее актуально, между тем, совсем недавнее прошлое. Уместно вспомнить, что президент Дмитрий Медведев не раз и не два даже в текущем году говорил об обязательности исполнения любого решения конституционных судей в полном объеме, поскольку именно на этом основывается уважение к суду. Это означает, что некоторым судьям, упорно игнорирующим постановления КС, следует призадуматься.

Дело о прецеденте

Дискуссия о возможности перехода России к прецедентной системе права на самом деле началась еще до того, как глава Высшего арбитражного суда (ВАС) РФ Антон Иванов выступил в Санкт-Петербурге со своим нашумевшим "Словом о прецеденте".

В конце января этого года КС своим решением по запросу четырех юридических лиц фактически поддержал формирование в России прецедентного права. Судьи пришли к выводу, что определенный Арбитражным процессуальным кодексом (АПК) РФ порядок пересмотра арбитражными судами дел по вновь открывшимся обстоятельствам не противоречит Основному закону.

Комментируя решение, глава КС Валерий Зорькин заметил, что признание установленного АПК порядка антиконституционным перечеркнуло бы практику всех высших судов. В постановлении КС сказано: пересмотреть судебное решение вправе не только надзорная инстанция, но и тот арбитражный суд, который, собственно, его вынес. К числу законных оснований для пересмотра относятся и вновь открывшиеся обстоятельства, которые не были (и не могли быть) известны заявителю и суду в момент вынесения первоначального решения.

КС также не исключил возможности пересмотра ранее принятых судебных решений по делам со сходными фактическими обстоятельствами, даже если они расходятся с правовой позицией ВАС РФ. При этом судьи потребовали урегулировать такие процедуры законодательным путем, чтобы подобные пересмотры дел в будущем не носили стихийный характер.

Особое внимание было уделено обратной силе. По мнению конституционных судей, правовые позиции высшей арбитражной судебной инстанции могут иметь обратную силу в исключительных случаях. К примеру, когда подобный прецедент улучшает защиту граждан в спорах с государством. Некоторые юристы убеждены, что именно это – ключевой момент «прецедентного» решения КС: актам, ухудшающим положение кого-либо, нельзя придавать обратную силу.

Однако, как и в случае с постановлением по ЕСПЧ, данное решение КС пока зачастую игнорируется правоприменителями. На недавнем форуме в Москве ряд представителей крупных юридических компаний открыто отмечали, что с момента появления этого решения КС в арбитражной судебной практике документы, где есть на него ссылка, можно пересчитать по пальцам одной руки.

Залп по карательной психиатрии

Говорить о том, что КС занят исключительно высокими правовыми материями, и напрочь забыл о простых людях, может только тот, кто видит судей раз в год по телевизору на традиционной встрече с главой государства.

В феврале 2009 года КС признал антиконституционным ряд положений Гражданского кодекса (ГК) РФ и закона "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании". Судьям удалось защитить одну из самых обездоленных категорий граждан, которая зачастую не имеет ни средств к достойному существованию, ни хотя бы минимального общественного признания.

Поводом для рассмотрения дела стали жалобы трех граждан, которые были признаны недееспособными по заявлениям близких родственников. Заявители узнали о собственной юридической неполноценности совершенно случайно, лишившись права защищать себя в суде.

Один из граждан – Павел Штукатуров – обратился с заявлением в ЕСПЧ. В марте 2008 года Европейский суд признал, что в его случае были нарушены сразу несколько статей Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод. После победы в Страсбурге Штукатуров обратился в КС, потребовав проверить законность норм, при помощи которых его признали недееспособным, принудительно госпитализировали и лишили права обжаловать этот факт в судебном порядке.

Конституционным судьям пришлось преодолеть определенное сопротивление со стороны представителей других ветвей власти. К примеру, полпред президента в КС Михаил Кротов счел, что дело не может быть рассмотрено по существу, поскольку обратившиеся за защитой собственных прав лица недееспособны.

В итоге КС указал, что дискриминация людей с психическими нарушениями недопустима. А, учитывая крайне серьезные последствия признания гражданина недееспособным, такие лица нуждаются в особой защите.

Несколько месяцев спустя, в конце июля прошлого года, конституционные судьи нанесли еще один удар по карательной психиатрии, своим определением запретив принудительно помещать лиц, страдающих психическими расстройствами, в стационар без судебного решения.

Упрекнуть при этом судей, что те «развязали руки психам», придет в голову только людям с очень богатым воображением. В том же определении от 30 июля сказано: принудительная госпитализация без предварительного судебного решения при тяжелых психических состояниях, когда лицо представляет опасность для себя или окружающих, оправданна, поскольку характер опасности требует оперативного реагирования.