Год 2014 для российского правосудия прошел в серых тонах. Сегодня воспоминания о некоторых произошедших за это время событиях вызывают чувство недоумения. Но уже завтра, не исключено, говорить обо всем этом придется только в траурных тонах.
Пока государственные власти принимали решения исторической значимости, а граждане достойно переживали последовавшие за ними бытовые испытания, вокруг судебной власти происходили труднообъяснимые процессы. Из-за перегруженной повестки дня в свое время они остались почти незамеченными, но повлиять на будущее России эти перемены могут посильнее западных санкций. Поэтому мы просто обязаны попытаться понять, чем вызван поворот спиной судов к обществу, сегодня – пусть поздно, но пока еще не наступило «никогда».
Кто заказывает музыку?
Речь, конечно, не об объединении судов, а о попытке свернуть проект «открытости правосудия». Именно такой вывод напрашивается после череды удивительно схожих событий 2014 года: РАПСИ лишилось партнеров в лице главных судов, другие правовые СМИ кардинально сбавили обороты, либо вовсе исчезли из публичного пространства. Фактически к концу года верховные служители Фемиды своими действиями прямо продемонстрировали свою незаинтересованность в существовании судебной и правовой журналистики. Отказы от интервью и помощи в организации трансляций, игнорирование совместных проектов и участия в форумах, организуемых СМИ, и т.д.
Эта перемена не только печальна, но и загадочна. Происшедшему сложно подобрать сколь-либо объективные основания. Например, как объяснить, почему «Право.ру» вместо 7-10 эксклюзивных сообщений день, как было еще полтора года назад, вдруг стало выпускать по два-три? Найти таинственную причину трагических перемен, без преувеличения, жизненно необходимо. Ведь эти деструктивные процессы идут вразрез с планами верховной власти, профанируя и дискредитируя, в т.ч. президентские, указы. И, что еще важнее – непосредственно влияют на развитие и конкурентоспособность государства.
Напомним, 7 мая 2012 года одним из первых на новом президентском посту Владимира Путина был издан указ с прямыми указаниями по совершенствованию системы размещения судебных решений и организации трансляции судебных заседаний в сети Интернет. Более того, свою предвыборную кампанию в феврале 2012 года Путин фактически начал программной статьей «Демократия и качество государства», в которой прямо предложил содействовать возрождению «судебной журналистики» в качестве одного из инструментов повышения открытости судопроизводства. По мнению Путина, это «позволит шире и глубже обсуждать правовые проблемы общества, повышать уровень правосознания граждан».
Таким образом, именно проект «открытости правосудия» и развития взаимоотношений между журналистами и судебной властью стал одним из краеугольных положений новой стратегии Путина по развитию государства. Попытка вывернуть его наизнанку в такой кульминационно напряженный для страны момент выглядит едва ли ни как государственная диверсия.
Причем интерес вызывает не только источник этих перемен, возводящий стену между судами и СМИ; не меньше вопросов – и к контролерам за исполнением указов первого лица в администрации президента.
Также хочется узнать о самочувствии Дмитрия Медведева, который шесть лет назад стал инициатором появления Федерального закона от 22.12.2008 № 262-ФЗ "Об обеспечении доступа к информации о деятельности судов в Российской Федерации". Неужели головная боль о хозяйственных проблемах страны на посту премьер-министра вынудила кандидата юридических наук позабыть об одной из главных своих инициатив на президентском посту? А ведь профессиональный юрист не только Медведев, но и Путин – так что идея о потребности судебной власти в открытости, наверняка, родилась в их головах в результате собственного анализа положения дел.
Так что же послужило причиной столь наглого демарша против президентской воли? Можно было бы предположить, что дело в качестве работы СМИ. Такой решительный шаг был бы вполне оправдан, если бы действующие журналистские проекты профессионально не удовлетворяли бы судебную власть.
Однако послушаем последние высказывания ведущих юристов и служителей Фемиды, к примеру, о главном правовом агентстве страны.
Валерий Зорькин, председатель Конституционного суда РФ: «Развитие гласности и открытости судопроизводства неразрывно связано с дальнейшим совершенствованием форм и методов работы отечественной судебной журналистики. Для этого необходимо тесное взаимодействие соответствующих служб судов и судов в целом, с одной стороны, и СМИ и отдельных журналистов, с другой стороны… РАПСИ стало значимым фактором в освещении судебных дел, так же как и иных правовых событий. А значит - и в повышении правосознания граждан, в повышении открытости судебной власти».
Александр Гусев, директор Судебного департамента при Верховном Суде РФ: «Участие в проекте РАПСИ высших судебных инстанций России позволило сформировать единую информационную и дискуссионную площадку для обсуждения актуальных правовых и юридических проблем, что содействует открытости и прозрачности судебной системы».
Михаил Барщевский, полномочный представитель правительства РФ в высших судах: «Не хочу употреблять такие слова как «катастрофа», но потерять РАПСИ будет колоссальнейшей ошибкой с точки зрения правового воспитания граждан. РАПСИ работает очень профессионально и дает очень широкую палитру юридических событий. Они ведь не только о судебных процессах рассказывают. Они и аналитику нормотворчества давали, и какие-то интересные интервью. Все это было очень-очень здорово! И это потерять нельзя ни в коем случае».
Все эти заявления были сделаны примерно год назад, т.е. непосредственно перед началом процесса одностороннего «развода» высших судов со СМИ. Вряд ли за считанные месяцы и даже недели могли появиться объективные поводы для кардинального изменения мнения о качестве работы журналистов. Получается, дело не в журналистах, и, возможно, даже и не во мнении руководства Конституционного суда, Судебного департамента и других первых лиц судебной власти.
Так в чем же тогда дело? При освещении судебной жизни создается ощущение, что абсолютное большинство судей вовсе не боятся открытости и даже пытаются проявить личную инициативу по более быстрому и масштабному внедрению в жизнь президентских инициатив. Значит это не цеховое решение, и даже не план группы «заговорщиков». Возможно, вся проблема упирается в личные интересы некоего лица, которое пытается манипулировать всеми участниками процесса, возводя барьеры между обществом и государством? Чем-то это напоминает стратегию управляемого хаоса, именно к которому вот такими шагами и подталкивается общество.
Как заметил полномочный представитель Совета Федерации в Генеральной прокуратуре РФ и Следственном комитете РФ Андрей Клишас: «Любое информационное агентство, освещающее деятельность органов государственной власти, выступает в качестве связующего звена между обществом и государством». Ликвидация такого агентства – это ликвидация контакта между обществом и государством, т.е. сознательная дестабилизация положения в стране.
Африканский прецедент
Пока у нас нет ответа на вопрос, кому выгодна профанация проекта открытости российского правосудия. Остается надеяться только на то, что развитие этого сюжета пойдет не по африканскому сценарию. Чтобы не сглазить, сегодня мы даже не станем детально расписывать познавательную историю о приходе к власти людоедов в конголезском племени после ограничения доступа к «правосудию».
О ней нам рассказал дипломат, проработавший в том регионе почти десять лет. В девяностые годы в стране, которая тогда еще называлась Заир, одним из самых влиятельных было племя, возглавляемое отучившимся в Париже сыном бывшего командира партизанского отряда. Одной из его знаменитых «причуд» были открытые суды.
Конечно, эти «процессы» проводились не по писанным кодексам законов, без участия прокурора и адвоката, однако послушать оправдания обвиняемого и объяснения, за что именно его обвиняют, приглашались все желающие. Суды проводились на открытом пространстве и слышать аргументацию вынесенного вердикта (а выносил его почти всегда сам глава племени, подробно объясняя свою логику) мог любой прохожий.
В точности неизвестно, что произошло, но в какой-то момент вождь отошел от дел, и судить стали люди из его окружения. Наш знакомый полагает, что это было одно из проявлений его просветительского проекта – поучившись в Европе, он пытался и своих соплеменников обучить цивилизованным нормам поведения. Доверие вождя оказалось настолько широко, что его помощники даже возвели специальное здание для судов, попасть внутрь которого российскому дипломату, когда он приехал в Заир с визитом, не удалось. Якобы оно было переполнено зрителями, но наш знакомый заметил там только кучку прислужников высоких племенных чинов.
После этого в заирской прессе появились статьи о вожде-«людоеде», который якобы придумал закрытый судебный театр, чтобы издевательски приговаривать людей своего племени к извращенным пыткам. Поползли слухи и в племени, где многие даже не знали, что вердикты выносит уже не вождь. Число казней заметно увеличилось, люди начали убегать в соседние деревни.
Вскоре в племени произошел переворот. Вождя убили люди из его окружения. Народ радостно принял новых лидеров. Судебные «процессы» исчезли из племенной практики. Всякая информация о жизни этого племени исчезла даже из местной прессы на несколько лет, никто ничего не знал, что там происходит, ведь новые вожди никого не пускали в деревню. И только ближе к середине нулевых дипломату удалось найти короткое сообщение о военной операции против этого племени национальной армии/полиции в связи с чередой убийств жителей соседних деревень и даже зафиксированными случаями каннибализма.
Об этой истории так почти никто и не узнал за пределами страны, поскольку контакты с зарубежными СМИ после гибели прогрессивного вождя у местных племен практически полностью оборвались.
Конечно, эта ситуация мало похожа на то, что происходило с судебной властью в нашей стране в 2014 году. Например, в отличие от Заира наш главный судья вовсе не сменился. Так что начало сворачивания проекта «открытое правосудие» и утверждение Вячеслава Лебедева на пост главы нового Верховного суда РФ – вряд ли что-то иное, чем просто хронологическое совпадение. Однако все-таки хочется, чтобы в нашей жизни не было даже случайных перекличек с африканскими людоедскими практиками.
