Ленинский районный суд города Уфы 13 сентября текущего года вынес решение, которым частично удовлетворил требования незаконно осужденного и отбывшего 13 лет за решеткой Фатхуллы Исхакова о компенсации ему вреда за незаконное уголовное преследование. РАПСИ проанализировало практику присуждения в пользу реабилитированного лица компенсации морального вреда за незаконное уголовное преследование.

В 1959 году в одном из башкирских сел неизвестный проник в частный дом и напал на находящихся в нем женщин. Пострадавшие не разглядели нападавшего. Сотрудники правоохранительных органов квалифицировали случившееся преступление как покушение на убийство.

Под подозрение попал 22-летний Фатхулла Исхаков, проживавший в том же селе неподалеку. В ходе следственных действий несколько односельчан указали на него, заявив, что видели, как он крался к дому соседей. При обыске в доме Исхакова был обнаружен его пиджак со следами крови одной из потерпевших. Очевидно, сыграла роль и судимость, которая была на Исхакове за кражу меда, совершенную им в 15 лет. 

Исхаков утверждал о своей невиновности, но все же был арестован, и уже в октябре 1959 года в отношении его был провозглашен приговор, которым его осудили на 15 лет лишения свободы (с учетом уточнений, внесенных в ноябре 1959 г. и марте 1988 г.).

На волю он вышел условно-досрочно, отбыв в заключении долгих 13 лет. По освобождению он смог встретить лишь своего сына, жена и второй ребенок умерли, пока он находился в заключении. 

Начиная с 1990 года, производство по его делу неоднократно возбуждалось прокурором ввиду вновь открывшихся обстоятельств, но вскоре все же прекращалось.

В 2009 году односельчане, которые утверждали, что видели Исхакова в день совершения преступления, сознались в том, что оговорили мужчину.

В 2012 году в прокуратуру от одного из указанных свидетелей поступило заявление о том, что это он совершил преступление, за которое был осужден Исхаков. Казалось бы, после явки с повинной действительного преступника реабилитация Исхакова гарантирована, однако на практике для этого понадобилось еще более 10 лет, несколько судебных заседаний различных инстанций и даже обращение в Конституционный суд РФ. 

И вот 25 мая 2023 года, спустя более чем 63 года с даты оглашения обвинительного приговора, определением Верховного суда РФ имя Исхакова наконец было очищено. Суд отменил приговор 1959 года и сопутствующие ему судебные акты, уголовное преследование Исхакова было прекращено, а за самим Исхаковым признано право на реабилитацию.

Исхаков обратился в суд с требованием к Минфину РФ о компенсации морального вреда, причиненного незаконным уголовным преследованием, в размере 450 млн рублей.

Фактически же, судебным решением Ленинский районный суд города Уфы Республики Башкортостан от 13 сентября 2023 года с Минфина в пользу мужчины была взыскана сумму 31 650 800 рублей, из которых 16 млн рублей суд присудил ему в качестве компенсации морального вреда, вызванного самим по себе незаконным уголовным преследованием, 8 млн рублей в качестве компенсации морального вреда за дни борьбы за справедливость, начиная с даты освобождения из мест лишения свободы до даты оправдания, еще чуть более 6,5 млн в качестве компенсации морального вреда, вызванного потерей семейных связей, нравственными страданиями по поводу невозможностью проститься с умершими членами семьи и еще 1 млн рублей был присужден в целях обеспечения конституционных принципов уважения достоинства личности, гуманизма, справедливости, законности, презумпции невиновности, права каждого на защиту, в том числе судебную.

В сети опубликована беседа журналистов с Исхаковым. В ней мужчина признался, что на полученные в качестве компенсации деньги он планировал купить дом у моря, но на присужденный ему 31 млн рублей сделать этого не сможет, так как цены на особняки в Краснодарском крае начинаются от 100 млн. Он также указал, что сил и желания бороться дальше уже не имеет, но, видимо, ему придется судиться и дальше.

Действительно, согласно данным сайта суда, в котором рассматривалось дело о компенсации, 29 сентября ответчиком на решение суда подана апелляционная жалоба.

Напомним, на сегодняшний день мужчине 86 лет. Успеет ли он, учитывая столь почтенный возраст и инициированное ответчиком апелляционное рассмотрение этого дела, в полной мере воспользоваться присужденной ему суммой компенсации?

Правовая база

Дать безусловную гарантию от ошибок при ведении следствия и отправлении правосудия не может никто, и именно поэтому законодатель предусмотрел возможность восстановления прав, то есть реабилитацию граждан, которые подверглись незаконному уголовному преследованию.

Статья 53 Конституции РФ гласит, что каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц. В дальнейшем эти положения развиваются в федеральном законодательстве и в том числе в Уголовно-процессуальном кодексе РФ (УПК РФ), где в ст. 6 указывается, что назначение уголовного судопроизводства состоит не только в защите прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, но и защите личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод.

Основные положения о праве на реабилитацию содержатся в гл. 18 УПК РФ «Реабилитация» (ст.ст. 133-139 УПК РФ).

Согласно уголовно-процессуального законодательства право на реабилитацию включает в себя три составляющие – это (1) право на возмещение имущественного вреда, (2) устранение последствий морального вреда и (3) восстановление в трудовых, пенсионных, жилищных и иных правах. Важно, что вред, причиненный гражданину в результате уголовного преследования, возмещается государством в полном объеме независимо от вины органа дознания, дознавателя, следователя, прокурора и суда.

Право на реабилитацию, в том числе право на возмещение вреда, связанного с уголовным преследованием, имеют:

1) подсудимый, в отношении которого вынесен оправдательный приговор;

2) подсудимый, уголовное преследование в отношении которого прекращено в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения;

3) подозреваемый или обвиняемый, уголовное преследование в отношении которого прекращено по основаниям, предусмотренным п. 1, 2, 5 и 6 ч. 1 ст. 24 и п. 1 и 4-6 ч. 1 ст. 27 УПК РФ;

4) осужденный - в случаях полной или частичной отмены вступившего в законную силу обвинительного приговора суда и прекращения уголовного дела по основаниям, предусмотренным п. 1 и 2 ч. 1 ст. 27 УПК РФ;

Четыре вышеуказанные категории лиц имеют право на реабилитацию, в том числе право на возмещение вреда, по уголовным делам частного обвинения, если уголовное дело было возбуждено в соответствии с ч. 4 ст. 20 УПК РФ, а также осужденные по уголовным делам частного обвинения, возбужденным судом в соответствии со ст. 318 УПК РФ, в случаях полной или частичной отмены обвинительного приговора суда и оправдания осужденного либо прекращения уголовного дела или уголовного преследования по основаниям, предусмотренным п. 1, 2 и 5 ч. 1 ст. 24 и п. 1, 4 и 5 ч. 1 ст. 27 УПК РФ.

На реабилитацию также могут рассчитывать лица, к которым были применены принудительные меры медицинского характера, - в случае отмены незаконного или необоснованного постановления суда о применении данной меры.

Право на возмещение вреда в порядке, установленном гл. 18 УПК РФ, имеет также любое лицо, незаконно подвергнутое мерам процессуального принуждения в ходе производства по уголовному делу.

Вместе с тем к нереабилитирующим основаниям относятся случаи, когда примененные в отношении лица меры процессуального принуждения или постановленный обвинительный приговор отменены или изменены ввиду издания (1) акта об амнистии, (2) истечения сроков давности, (3) недостижения возраста, с которого наступает уголовная ответственность, или в отношении несовершеннолетнего, который хотя и достиг возраста, с которого наступает уголовная ответственность, но вследствие отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством, не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими в момент совершения деяния, (4) принятия закона, устраняющего преступность или наказуемость деяния, за исключением случаев вынесения судом постановления, предусмотренного п. 1 ч. 3 ст. 125.1 УПК.

Нюансы правоприменения

В соответствии с положениями ст. 135 и 138 УПК РФ требования реабилитированного о возмещении вреда (за исключением компенсации морального вреда в денежном выражении), восстановлении трудовых, пенсионных, жилищных и иных прав разрешаются судом в уголовно-процессуальном порядке. В части тех требований, которые были оставлены без рассмотрения в порядке, установленном ст. 399 УПК РФ, реабилитированный вправе обратиться в суд в порядке гражданского судопроизводства. А вот компенсацию морального вреда в денежном выражении можно взыскать только в порядке гражданского судопроизводства.

Казалось бы, какая разница, в рамках какого судопроизводства реабилитированному компенсируют нанесенный ему моральный вред? Но здесь надо учитывать, что общее начало института реабилитации имеет публично-правовой характер, в то время как все процессы в рамках гражданского судопроизводства – частноправовой. 

Получается, что в рамках реабилитации требования о возмещении имущественного вреда, восстановлении трудовых, пенсионных, жилищных и иных прав изначально презюмируются как законные и обоснованные, а вот в части возмещения морального вреда – еще надо доказать факт нарушения его личных неимущественных прав либо посягательства на принадлежащие ему нематериальные блага, а также то, что ответчик является лицом, действия (бездействие) которого повлекли эти нарушения, или лицом, в силу закона обязанным возместить вред (Постановление пленума Верховного суда РФ от 15 ноября 2022 г. №33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда»). 

Иными словами, реабилитируемое лицо становится обычным просителем в рамках гражданского процесса, таким же, как любой другой истец. 

Такой отход от принципов построения института реабилитации сложно признать справедливым по отношению к реабилитирующимся лицам.

Приемлемой компенсации добиваются через Верховный суд 

Одной из наиболее острых проблем института реабилитации на сегодняшний день является проблема взыскания судами компенсаций в недостаточных, по мнению участников таких процессов, размерах. 

В части несоразмерности присуждаемых сумм компенсации морального вреда за незаконное уголовное преследование, показательным является дело предпринимательницы из Екатеринбурга Фаили Исмагиловой. Ей удалось добиться более-менее приемлемой компенсации только дойдя до Верховного суда РФ и потратить на это около двух лет.

Ее незаконное уголовное преследование длилось на протяжении 3 лет и 6 месяцев. Месяц она провела в СИЗО, затем была выпущена под залог в сумме 2 млн. рублей. Как утверждала сама женщина, за этот период ей был причинен моральный вред, который выразился как в физических, так в и нравственных страданиях. Она прочувствовала на себе психологическое давление со стороны сотрудников правоохранительных органов, была дискредитирована в глазах коллег и клиентов. В результате ненадлежащего оказания медицинской помощи в период содержания под стражей у нее ухудшилось здоровье, что в будущем потребовало проведения операции. 

Кроме того, в период следствия истица была госпитализирована в стационар психиатрической больницы для проведения в отношении нее психиатрической экспертизы. За свои страдания она просила взыскать с казны Российской Федерации компенсацию морального вреда в размере 3 млн. рублей.

Суд первой инстанции посчитал, что затребованная сумма несоразмерна нанесенному вреду и удовлетворил ее требования только в сумме 50 тысяч рублей, то есть уменьшив сумму в 60 раз. Апелляционная и кассационная инстанции согласились с таким решением, посчитав, что 50 тысяч могут компенсировать 3 года жизни, проведенной в столь психотравмирующей ситуации как уголовное преследование.

Права женщины защитил ВС РФ, направивший дело на пересмотр ввиду существенного нарушения нижестоящими судами норм права. Заново рассмотрев дело, Свердловский областной суд присудил Исмагиловой компенсацию в сумме 1 млн. рублей.

Добиться более-менее адекватной компенсации морального вреда за незаконное уголовное преследование только с помощью Верховного суда России удалось и Людмиле Остапенко.

Она работала в должности заместителя главного врача по экономике в одной из городских больниц Воронежа. В июле 2016 года в отношении нее было возбуждено уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 285 УК РФ, а в ноября 2017 г. оно было прекращено, в связи с отсутствием в ее действиях состава преступления. За Остапенко было признано право на реабилитацию. 

С иском о компенсации морального вреда женщина обратилась в Коминтерновский районный суд г. Воронежа. Она просила взыскать с Минфина в ее пользу 600 тысяч рублей. Однако суд удовлетворил ее требования только в малой части, а именно присудил ей компенсацию в размере 20 тысяч рублей. Попытки оспорить столь несправедливое решение в апелляционной и кассационной инстанциях не увенчались для Остапенко успехом и тогда она обратилась в ВС РФ.

Высшая судебная инстанция состоявшиеся судебные акты отменила, указав, что суды, принимая решение, не выясняли тяжесть причиненных истице страданий, не дали оценки таким обстоятельствам, как общий срок предварительного расследования (16 месяцев), проведение следственных действий с ее участием, включая обыск в жилище, доводам истицы об ухудшении состояния ее здоровья, вызванного нервным стрессом, возникшим из-за постоянного участия в следственных действиях, не исследовали обстоятельства причинения ущерба деловой репутации истицы. Вновь рассмотрев дело, в 2020 году Воронежский областной суд взыскал в пользу женщины компенсацию в размере 300 тысяч рублей. 

Да, размер присужденной компенсации в два раза меньше того, который заявляла истица, но в 15 раз больше изначально присужденной суммы.

Житель Нижегородской области, преследовавшийся по ст. 199.2. УК РФ с 3 июля 2017 года по 28 марта 2018 года, то есть чуть менее 1 года, взыскал с Минфина компенсацию морального вреда за незаконное уголовное преследование в размере все лишь 20 тысяч рублей, хотя просил взыскать 1 млн. рублей. Более того, даже эту сумму попытался оспорить прокурор, указывая на то, что истцом не представлено доказательств, подтверждающих факт причинения нравственных и физических страданий. Тем не менее размер компенсации был оставлен судом апелляционной инстанции в прежнем размере. 

В этом деле интересна также позиция самого суда, который наравне с прочим указал, что обязанность по соблюдению предусмотренных законом требований разумности и справедливости должна обеспечить баланс частных и публичных интересов с тем, чтобы выплата компенсации морального вреда одним категориям граждан не нарушала бы права других категорий граждан, учитывая, что казна РФ формируется за счет налогов, сборов и платежей, взимаемых с граждан и юридических лиц, которые распределяются и направляются как на возмещение вреда, причиненного госорганами, так и на осуществление социальных и других значимых для общества программ.

Анализ имеющейся судебной практики по вопросу определения размера компенсации морального вреда за незаконное уголовное преследование показывает, что по первой судебной инстанции практически сложно добиться хоть сколько-нибудь адекватной суммы. Шансы на присуждение вменяемой компенсации есть только у тех, кто готов бороться за нее, дойти до высшей судебной инстанции. 

Гуманно ли и справедливо ли заставлять человека раз за разом погружаться в атмосферу судебных разбирательств, имеющих генезис в событиях его уголовного преследования? И сколько людей, получив решение суда о компенсации в 20 тысяч рублей за годы уголовного преследования, просто отказались от идеи искать правду и добиваться справедливой компенсации только потому, что такое погружение являлось для них избыточно психотравмирующим?

Впрочем, справедливости ради следует отметить, что имеется и практика, которую эксперты оценивают как положительную. Так, Свердловский районный суд города Перми взыскал с Минфина в пользу Никиты Дёмина, которого обвиняли в краже с квалифицирующими признаками и который провел в СИЗО более 1 года, а затем был оправдан, компенсацию морального вреда за незаконное уголовное преследование в размере 1,4 млн. рублей. Позднее это решение было засилено Пермским краевым судом. В целом, можно сказать, что такое решение было справедливым, учитывая, что ВС РФ согласно Определению Судебной коллегии по гражданским делам Верховного Суда РФ от 14.08.2018 №78-КГ18-38 считал разумной компенсацию из расчета 2 тысяч рублей за один день незаконного пребывания, а в указанном деле сумма компенсации за один день СИЗО составила более 3 тысяч рублей. 

Субъективные понятия 

Отсюда вытекает и вторая проблема института реабилитации, а именно, неравномерность судебной практики в вопросе определения размера компенсации морального вреда за незаконное уголовное преследование.

Если требования о компенсации имущественного вреда в виде неполученной заработной платы или пенсии можно легко вычислить, взяв за основу среднюю зарплату или среднюю пенсию, получаемую реабилитированным до начала уголовного преследования, а стоимость, например, конфискованного имущества определить на основе результатов мониторинга рынка соответствующего товара, то цена моральных и физических страданий никак не определена, да и можно ли ее достоверно и точно определить, учитывая что все люди индивидуальны, как и индивидуальна степень их страданий. Кого-то обыск в собственном жилище заставит нервничать и тревожится, а кого-то доведет до нервного срыва и истерики. Таким образом, вопрос размера компенсации за нанесенный моральный вред отнесен в полной мере на судебное усмотрение.

Безусловно, определяя размер компенсации, суды связаны определенными положениями. Так, согласно ст. 1101 ГК РФ, размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда суд должен также учитывать требования разумности и справедливости. 

Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего. Кроме того, Пленум ВС РФ в 2022 году обновил свое постановление о практике применения судами норм о компенсации морального вреда, положения которого, в том числе, применяются и к компенсациям за незаконное уголовное преследование. 

Однако наличие в норме ст. 1101 ГК РФ таких оценочных понятий как «разумность» и «справедливость» в качестве требования, которым должен руководствоваться суд при определении размера компенсации морального вреда, на практике нередко приводит к тому, что аналогичные по обстоятельствам дела оцениваются разными судами абсолютно по-разному, что порождает невероятную пестроту судебной практики по вопросу определения размера морального вреда и, как следствие, эффект непредсказуемости судебных решений по одному и тоже вопросу. 

Законодательные изменения трудной судьбы 

В 2020 году депутатами Государственной Думы С.М. Мироновым, М.В. Емельяновым, О.А. Ниловым был инициирован законопроект №990771-7 «О внесении изменений в Гражданский кодекс Российской Федерации в части установления минимального размера компенсации морального вреда за незаконное уголовное преследование». Согласно проекту, Гражданский кодекс РФ предусматривалось дополнить новой статьей 1101.1, в которой подробно изложить правила установления минимального размера компенсации морального вреда вследствие незаконного уголовного преследования и незаконного лишения свободы.

Так, за незаконное уголовное преследование на стадии предварительного расследования и судебного следствия без применения в качестве меры пресечения подписки о невыезде, запрета определённых действий, домашнего ареста либо заключения под стражу, размер компенсации не мог устанавливаться ниже, чем 1 тысяча рублей за каждый день уголовного преследования.

За незаконное применение в качестве меры пресечения заключения под стражу, незаконное назначения наказания в виде лишения свободы, а также незаконное применения мер медицинского характера и незаконного применения мер воспитательного воздействия размер компенсации должен был быть не ниже 15 тысяч рублей за каждый день заключения под стражу либо лишения свободы.

Размер компенсации морального вреда, причинённого гражданину в результате незаконного применения в качестве меры пресечения подписки о невыезде, запрета определённых действий либо домашнего ареста не мог быть ниже, чем 5 тысяч рублей за каждый день применения меры пресечения.

Предусматривал законопроект и ежегодную индексацию этих сумм в соответствии с уровнем инфляции.

Правительство отреагировало на проект отзывом, которым, с одной стороны, признало предлагаемые нормы избыточными, указав, что законодательство достаточно полно регламентирует общие принципы и нормы при определении размера компенсации, что явно не соответствует действительности, учитывая имеющуюся разрозненную практику в части размеров компенсации, с другой же стороны указало на действительно имеющиеся в документе правовые недочеты, например, отсутствие в документе указания на компенсации морального вреда, возникшего в результате назначения наказания, не связанного с лишением свободы. 

Счетная палата РФ также высказалась против законопроекта. В своем заключении она указывала, что реализация предлагаемых законопроектом положений повлечет за собой рост расходов как федерального, так и региональных бюджетов, однако в прилагаемых к законопроекту материалах расчеты, позволяющие оценить финансовые последствия принятия законопроекта, отсутствовали.

В контексте возникающих на практике сложностей с определением размера компенсации морального вреда за незаконное уголовное преследование идея установления минимальных размеров компенсации была верной, однако не совсем продуманный текст законопроекта, что называется, зарубил идею на корню. Законопроект был отклонен в апреле этого года, не пройдя даже первое чтение. 

Вместе с тем, становится все более очевидным тот факт, что оставлять вопрос без дополнительного законодательного регулирования нельзя. Понятия «разумности» и «справедливости» весьма субъективны. Судьи – живые люди, и, как и любой из нас, оценивают такие понятия субъективно. Именно поэтому важно, чтобы законодатель закрепил минимальные значения этих денежных сумм, исключив тем самым возможность взыскания в пользу реабилитированного лица чрезвычайно малых, незначительных компенсаций. 

Представляется также, что соответствующие правки об установлении минимальных размеров компенсации нужно внести именно в уголовно-процессуальное законодательство, а не гражданское, как это представлялось инициаторами вышеуказанного законопроекта. Это вернет решение вопроса о компенсации морального вреда в область публичного права, вымещенного в настоящее время в гражданский процесс. Такое законодательное решение потянет за собой необходимость внесения и других изменений, в частности, положений главы 18 УПК РФ, ст. 1070 и § 4 лл. 59 ГК РФ.

Вместе с тем, если реабилитированное лицо захочет добиться компенсации нанесенного ему морального вреда в размере большем, нежели минимальный, например, в случае, когда незаконное уголовное преследование вызвало утрату здоровья, утрату родственно-семейных отношений, данный вопрос можно было бы оставить в рамках гражданского судопроизводства. 

Безусловно, найдется немало противников инициативы установления минимальных размеров компенсации морального вреда. Их доводы о том, что такая компенсация по своей природе изначально является оценочной категорией, тесно связана с личностью потерпевшего, его индивидуальными особенностями, в связи с чем не может быть единой формулы расчета ее размера, с одной стороны логичны и справедливы, с другой же стороны упускается из вида тот факт, что кем бы не являлось реабилитированное лицо, какой бы статус, семейное положение оно не занимало, необоснованное уголовное преследование изменило его жизнь в худшую сторону.