Должен ли суд учитывать испорченное настроение при определении размера морального вреда, как пострадавшим доказывать свои страдания и нужна ли судам «вилка», рассказал в Открытой студии РАПСИ судья Верховного суда РФ Михаил Кротов.

— Михаил Валентинович, добрый день. У наших читателей самый популярный вопрос о компенсации морального вреда. Правда ли, что надо заявлять сразу огромную сумму, потому что ее обязательно снизит суд и вообще максимально можно выиграть только пять тысяч рублей?

— Про пять тысяч рублей это, конечно, не соответствует действительности. Это не максимальная сумма, которую можно выиграть: присуждаются гораздо большие суммы.

Давайте начнем с того, что понятие компенсации морального вреда нашему законодательству известно относительно недавно. Прошло в историческом контексте еще немного, порядка 35 лет, с того момента, когда в законодательстве впервые вообще встал вопрос о компенсации морального вреда. Это произошло в основах гражданского законодательства СССР и республик, которые, к сожалению, так и не вступили в полную силу в связи с распадом Советского союза.

Но, тем не менее, те идеи, которые были заложены в этом законодательном акте, продолжали развиваться. И в последующем, и в Гражданском кодексе, и в других актах появилась возможность компенсации морального вреда.

Спустя почти 30 лет с момента начала применения, 15 ноября 2022 года мы приняли постановление Пленума Верховного суда, посвящённое компенсации морального вреда. На самом деле, действительно, накопилось очень много вопросов, связанных с этим аспектом. И связано это с тем, что у нас сегодня есть несколько, скажем так, подпроблем, которые имеют отношение к компенсации морального вреда.

Это, собственно, моральный вред, когда действительно гражданин испытал какие-то физические, нравственные страдания в связи с преступлением, в связи с причинением вреда его здоровью и так далее. И здесь как бы очевидно, что человек испытал страдания не только в связи с потерей имущества, но и в связи с повреждением, которое теми воздействиями на него как на человека произошло.

Вопрос о компенсации морального вреда в отношениях, связанных с имущественными отношениями, то есть тогда, когда речь идет о договорных отношениях, имущественных спорах, у нас зависит исключительно от того, когда законодатель предусмотрел такую возможность.

В частности, это сфера потребительских отношений: здесь действительно суммы компенсации морального вреда очень разнятся и зависят от конкретной ситуации. Иногда пытаются привязать это к сумме спора, что неправильно. Конечно, это абсолютно не связанные вещи.

Давайте представим себе: вы заказали свадебное платье, которое, может быть, стоило не очень дорого, но только к сроку его не пошили или испортили. Наверное, нравственные и физические страдания, которые человек испытал, были достаточно серьезными для возможности компенсации.

Или ситуация, когда человек пришел за покупкой какой-то мелкой канцелярской принадлежности, она оказалась неисправной, а он шел сдавать государственный экзамен. И оказалось, что надо было срочно как-то искать замену. Понятно, что в этот период у него нравственные страдания будут достаточно сильные, эмоциональное волнение, и это может действительно отразиться на сдаче его экзаменов. Как компенсировать такие суммы и какие суммы могут быть присуждены?

Нужна ли судам «вилка»

Когда мы работали над Пленумом, было очень много предложений: со стороны депутатского корпуса нам предлагалось и со стороны юридического сообщества достаточно много, иногда вообще звучали радикальные предложения: «Давайте шкалу введем, вот график, вот сколько кому». Подобная история вообще невозможна, потому что, на самом деле, все будет зависеть действительно от индивидуальной ситуации. Все-таки в данном случае спор рассматривается индивидуально и разрешается индивидуально, конечно, какой-то ориентир для судебной практики, примерное соотношение могло бы иметь место, но мы не можем записать вилки как в уголовном законе «от и до» — это невозможно и неправильно.

Скорее это вопрос, который, наверное, надо формировать через судебную практику. Мы просто видели, какие суммы присуждаются и каким образом практика идет, вне зависимости от региона или вне зависимости от конкретных фирм, с которыми судятся.

Действительно, у нас бывают такие дела, когда судебная коллегия обращает внимание на вопрос о том, что размер морального вреда был снижен, и мы в данном случае в большей части отталкиваемся не столько от того вопроса, сколько заявлялось самим заявителем, а от того, какая сумма была присуждена судом первой инстанции и по каким мотивам апелляция снизила этот размер. Вот на эти вопросы мы действительно обращаем существенное внимание, потому что необходимо мотивировать: почему вы снизили, в связи с чем вы посчитали, что здесь страдания были недостаточно значимы для того, чтобы компенсировать именно в том объеме, который присудил суд первой инстанции? Или апелляция, когда кассация вмешивается в подобные дела.

Право выбрать 1 рубль

Но и более того, мы, когда готовили Пленум, постарались заложить определенные принципы и, прежде всего, опирались на ту позицию, которая высказана была Конституционным судом о том, что размер компенсации не должен быть настолько низким, что как бы исключал возможность защиты самого права.

Например, если за повреждение здоровью присуждается условно 2 рубля, то и говорить об этом неправильно, то есть это явно нарушение.

Но, с другой стороны, мы сами сталкиваемся с ситуациями, когда сам заявитель говорит о том, что «вы знаете, а мне дело принципа, и я хочу, чтобы вот присудили 1 рубль по делам о защите чести и достоинства». То есть тут важен не сам факт компенсации, а важна сама фиксация юридическая того, что было оскорбление, и я хочу это зафиксировать.

На самом деле, в этом случае закон не содержит указания о необходимости: если человек отказывается от компенсации морального вреда, то и не надо рассматривать этот вопрос, это ситуация, при которой все-таки это его право выбора.

А вот то, на что мы обратили действительно внимание, это когда по делам, например, о защите прав потребителей законодательство предусмотрело, что в случае установления факта нарушения права (можно взыскать - прим. ред.) и возмещение убытков, и штраф, и пени за просрочку, и компенсацию морального вреда.

Мы несколько раз сталкивались с ситуацией, когда суд решает выбрать: «Мы штраф не будем взыскивать, считаем, нарушения не было, а вот компенсацию морального вреда взыщем». Здесь ситуация уже иная, потому что законодатель не предусматривает права суда выбрать. То есть вы можете обосновать, почему вы снизили, но не отказать в компенсации морального вреда.

Я не буду затрагивать сферу отношений, связанных с лишением свободы, с уголовным преследованием. Тут тоже достаточно очевидно: когда человек был незаконно осужден и сумма по делам, по которым мы обычно напоминаем судам о том, что надо мотивировать, почему вы такую сумму определили и снизили ее по сравнению с запросом гражданина, если он был незаконно осужден там и три года провел в местах лишения свободы. Там вопрос даже не «аппетитов»: человек все-таки пострадал достаточно сильно и необходимо компенсировать ему подобную ситуацию.

Санкции к чиновникам

А вот применительно к действиям государственных органов и должностных лиц у нас действительно происходит определенная трансформация в понимании того, что вот тут компенсация морального вреда выступает скорее особым публичным штрафом. Гражданин, с одной стороны, вправе претендовать на компенсацию — это верно. Но, может быть, все-таки для действий госорганов не потому, что они государственные органы, а просто это сфера именно публичных отношений, то есть ненадлежащего выполнения должностных обязанностей. И, может быть, иногда надо ставить вопрос о том, что нужно вводить именно штрафную санкцию, а не оставлять на усмотрение суда. Но это пока вопрос, который в обществе не до конца сформирован. Это вопрос законодателя. Ну а практика развивается, и этот институт сегодня очень востребованный.

— А как доказывать нравственные страдания? Надо ли собирать все чеки из аптеки?

— На самом деле это и плюс, и минус. То есть и достоинство, и недостаток компенсации морального вреда. Потому что, действительно, здесь зафиксировать какими-то устоявшими и объективными представлениями достаточно сложно. Но бывают ситуации, когда человек говорит: «Я вот испытал такое страдание, заболел, попал в больницу и так далее». А если начинаете более глубоко изучать проблему, то оказывается, у него просто обычная плановая госпитализация была. Такое тоже бывает, к сожалению.

Ну а с другой стороны, действительно, человек, попадая в непривычную для себя ситуацию, когда его там где-то оскорбили или отказались продать товар, он отстаивал свои права, и у него там подскочило давление, он переживает. Или пример, который я приводил, например, с ЕГЭ, то доказывается это, конечно, в данном случае теми моментами, которые он может представить. Что он шел на экзамен, вот объективно там сдача экзамена была гораздо хуже, чем он всегда учился в школе, что там был предварительный экзамен, который он написал гораздо лучше. Ну и так далее. То есть здесь очень много оценочных обстоятельств, которые могут быть.

Иногда, конечно, суд упрощает для себя ситуацию: что никаких повреждений здоровья не зафиксировано, значит, страданий истец тоже не доказал. Страдания вещь очень индивидуальная, и мы говорим именно о нравственных, физических страданиях, которые достаточно сложны. Этот институт в большей степени ведь развивался как защита чести и достоинства, где в принципе зафиксировать какие-то нравственные страдания достаточно сложно.

И не случайно мы говорим, что мы ждем, как будет складываться судебная практика, как нарабатывается по крупицам. Мы выявляем такие обстоятельства, которые могут дополнить или, наоборот, устранить какую-то форму при доказывании или какое-то основание доказывания. Или, наоборот, ввести, что действительно такой факт доказывания существует.

Мы стараемся обращать внимание на это, когда рассматриваем такие дела. Но оценка доказательств не входит в функции Судебной коллегии, поэтому мы имеем дело с тем, что посмотрела первая инстанция, апелляция. Это вопрос того, что не всегда гражданин может сам определить, что именно надо сказать, какие обстоятельства донести судьям первой инстанции, может быть, в крайнем случае, в апелляции для того, чтобы действительно была возможность оценки того или иного доказательства. Человек приходит и говорит: «А вот я пострадал!» Суд говорит: «Ну Вы же должны доказать это — как, что?». То есть вот тут все-таки вопрос профессионализации, по определенным уровням помощи правовой, он необходим. Со стороны адвокатов. Сегодня у нас допускаются не только адвокаты, но любое лицо, имеющее юридическое образование, то есть юридический диплом. Ну, может быть, этого и недостаточно. По крайней мере нужна действительно профессиональная поддержка.

Спасибо Вам большое за интересную беседу.