Продолжаем совместный проект с историографическим сообществом «Политика на сломе эпох» под общим названием «Парламентаризм новой России». В рамках этого проекта наши читатели смогут прочитать интервью с депутатами Госдумы России первого созыва, узнают, как строилась работа в парламенте и какие они, народные избранники, лично.

Наш очередной гость – политик, член Совета Федерации, депутат Госдумы РФ с первого по третий созыв Алексей Александров.

- Алексей Иванович, какие пути Вас вывели в первый парламент новой России?

- Я пришел в политику в самом начале перестройки, а до этого занимался адвокатской деятельностью в Ленинграде-Петербурге. В самом начале пути я стал депутатом райсовета. Потом городского совета. Должен заметить, что в те времена адвокатов очень редко выдвигали в депутаты. Но я занимался пропагандой права, так как в тот период начинало строиться новое демократическое и правовое государство, тогда же часто обсуждался вопрос активизации общественной жизни. И так получилось, что меня выдвинули в Ленсовет, куда я прошел под флагом «адвокат народа».

Октябрь 1993 года я встретил в США, где я возглавлял делегацию юристов Петербурга. И, когда я вернулся из поездки, мне питерские общественные организации предложили активно включиться в избирательную кампанию по выборам в Госдуму первого созыва. Тогда, к слову, с октября по декабрь была маленькая по времени, но очень жесткая и насыщенная избирательная кампания, поскольку я избирался от довольно большого округа, в котором меня поддерживали все, включая «Выбор России». В результате выборов, я получил довольно большое количество голосов, несмотря на то, что у меня было что-то порядка 16 конкурентов, с которыми я до сих пор поддерживаю добрые отношения, так как это были и есть достойные люди.

- Вы все время избирались по одномандатному округу?

- Нет, только в первую Думу. Во вторую я уже шел и по списку, и по округу, но в округе занял второе место, поэтому прошел по списку, где я был первым в регионе. Кстати, мне тогда оказал поддержку Путин, который возглавлял избирательный штаб «Наш дом – Россия» (НДР) в Петербурге.

Избравшись, я был во фракции «Выбор России» Егора Гайдара и занимал пост заместителя руководителя фракции. Потом у меня появились более центристские позиции, и я создал свою депутатскую группу «Стабильность», в которой я был политическим координатором. После этого группа «Стабильность» и общественно-политическая организация «Стабильная Россия» вошли в НДР.

А в третью – по списку

- Как пришла идея создания малочисленной депутатской группы, отказавшись от участия в самой крупной фракции в Думе, которой был «Выбор России»?

- Дело в том, что у нас тогда появились разногласия в плане идей. Между, скажем так, сверхлиберальной идеей и вопросом государственного строительства. В этом плане мы – я с фракцией – разошлись во мнениях, сохранив дружеские отношения. Мы разошлись с концепцией развития «Выбора России», так как эта политическая организация была чрезмерно либеральной для меня, не очень подходящей для государственного строительства в огромной России. Для либерального строительства в маленьком европейском государстве эта партия очень подходила, а для огромной территории, как Россия – нет. Параллельно формировался центристский блок, с которым я начал сотрудничество, из которого, впоследствии вылупилась НДР. Тогда, кстати, я и еще несколько человек были приглашены к Ельцину, который сделал нам предложение занять активную позицию в демократическом центристском партийном строительстве. Кроме того, он предложил нам выбор, с кем идти дальше: с Черномырдиным или с Рыбкиным. Ну, мы и пошли с Черномырдиным, так как Рыбкин был представителем левых сил.

- Создание депутатской группы было не после того, как «Выбор России» стал непримиримым противником Чеченской войны, после чего он начал рассыпаться, так как из него начали выходить депутаты, партийцы и так далее?

- Да, в том числе.

- Вы участвовали в трех избирательных кампаниях, скажите, они менялись как-то технологически, становились скучнее или интереснее?

- Скучнее – однозначно. Кроме того, это все были не просто выборы, а партийное строительство. С одной стороны жесткая и стабильная позиция КПРФ, которая так и сохранилась, а с другой – формирование демократической центристской команды. Это привело к тому, что сегодня существуют четыре парламентские партии, это довольно стабильная парламентская политическая организация.

Однако хотелось бы больше разумной и справедливой критики со стороны оппозиционных организаций и партий. Сегодня это несколько заорганизовано, а я считаю, что нужно больше споров, больше остроты в них. Это ни в коем случае не подрывает основы государства и не вредит государственному строю. Это обыкновенный парламентаризм.

И, я думаю, что так и будет, что тенденция развития парламентаризма такова, что она будет более яркой и оппозиционной. Хотя и сегодня довольно активную позицию занимает и КПРФ, и ЛДПР. И сам факт, что у нас четырехпартийный парламент – это уже хорошо, так как того однопартийного режима, который был в СССР, уже нет, он сам себя убил. Кроме того, я считаю, что Дума должна быть разнопартийная, в отличие от Совета Федерации, который должен быть беспартийным, однако, у нас, в верхней палате парламента, запрещены партии и фракции, но члены Совета Федерации являются членами той или иной партии. Здесь это не ощущается, но ощущается в округе.

- Самым удивительным на первых выборах в первый парламент стало то, что по спискам выиграла ЛДПР. Почему так произошло, как Вы думаете?

- Дело в том, что ЛДПР была первой партией, альтернативной КПСС. Она появилась еще до Госдумы, в конце 80-х годов прошлого века. Ее сделали, в том числе, смелые и яркие выступления Жириновского, человека незаурядного. Конечно, у него сегодня есть выступления и слова, которые маститому и опытному политику не стоило бы говорить, но то, что это очень умный и образованный человек – факт. У него, кстати, есть очень интересные выступления. Если бы он еще был менее эмоционален и без заносов…

- Вы считаете, что ему пора остепениться?

- Да, несомненно.

- Существует мнение, что Борис Ельцин дистанцировался от выборов Госдумы РФ первого созыва, из-за чего демократические партии в первом парламенте были многочисленны и разобщены. Вы согласны с этим?

- Мне кажется, что, помимо всего прочего, он сосредоточился на принятии Конституции, за которую народ голосовал в один день с выборами депутатов Госдумы первого созыва. Кроме того, я думаю, что политическая команда в Кремле и окружении Ельцина недостаточно занималась этим вопросом, так как это все требует повышенного профессионального внимания. Тогда шел процесс строительства нового демократического и правового государства, совсем необычного, поэтому, я уверен, что им надо было кого-то поддержать, но они этого не сделали.

- Мало кто знает и помнит, но в новейшей политической истории России есть такое понятие, как «предпарламент», введенное Вашим коллегой по Госдуме и фракции Михаилом Митюковым. Это Комиссия законодательных предложений при Президенте РФ, которая подготовила для первой Госдумы солидный пакет законопроектов первоочередной важности. Как Вы оцениваете ее, Комиссии, работу? Насколько ее законодательные предложения были проработаны?

- Вклад, безусловно, был большой. Но вопрос даже не в этом, а в том, что мы с Михаилом Александровичем Митюковым тогда не довели до конца (и это не сделано до сих пор) идею принятия закона о законах. То есть мы тогда обсуждали некий порядок подготовки законопроектов и приведение всего законодательства в единую систему. В силу разных обстоятельств этот вопрос до сих пор не решен. Поэтому, в том числе, у нас существуют законодательные вбросы в парламент, неподготовленные тексты, не обсужденные с экспертным сообществом предложения, из-за чего люди часто смеются над депутатами и ни во что не ставят парламентскую деятельность. Законопроект, который рассматривается в Думе должен быть безупречен.

- То есть Вы обсуждали свод формальных правил, которым должен соответствовать законопроект, чтобы быть внесенным на рассмотрение Госдумы?

- Да, совершенно верно.

- Интересная мысль, так как в законотворчестве много мусора, который эти же депутаты потом за собой подчищают.

- Конечно. Это отвлекает людей, они не понимают, что происходит в законодательстве и к парламенту возникает неуважительное отношение. Это неправильно. Парламент – это очень серьезный институт, который очень нужен избирателям. А избиратели до сих пор не очень понимают, что их жизни зависят от того, кого они выберут, кто будет в парламенте и какие законы он будет принимать. Люди до сих пор очень легкомысленно к этому относятся.

Не говоря уже о том, что ЛДПР, например, очень часто выступает с предложениями ввести правило, чтобы выгонять из парламента каких-то проштрафившихся депутатов. Это тоже неправильно и вредно: не вы дали мандат, не вам его отнимать. Это значит, что вы плохо подбирали команду, это проблема партии, которая выдвинула и предложила такого кандидата, который потом нарушает дисциплину. Иными словами, когда зачали ребенка, можно спорить и решать, делать аборт или нет, а когда он родился, его убивать нельзя.

- В своем приветственном выступлении на первом заседании первой Госдумы тогдашний премьер, Черномырдин, призвал депутатов исключить из лексикона народных избранников слова «нетерпимость» и «нетерпение». Депутаты были терпимы, они толерантно относились друг к другу?

- Нет, было много обычных драк. Депутаты частенько элементарно дрались. В основном отличалась ЛДПР. Были недопустимо жесткие споры между «Выбором России» и той же ЛДПР. Интересно это вспоминать.

- Ваш коллега по фракции и по Думе Александр Минжуренко в интервью говорил, что это неотъемлемый атрибут парламентской деятельности, Вы согласны?

- Наверное.

- Руководителем нового парламента новой России стал рядовой член не самой большой фракции – Иван Рыбкин. Почему, как Вы думаете?

- Я думаю, что это была договорная фигура. Он был именно результатом договоренности президента Ельцина с тогдашней оппозицией в лице коммунистов. Он был не резкий, был именно председатель, спикер, и он вполне справлялся со своими обязанностями, был мягок и устраивал всех.

- Почему первая Дума была избрана всего на два года?

- Чтобы сложилась палата парламента, чтобы понаблюдать за процессом. Это был эксперимент, первый шаг в новых условиях и авторам этой идеи не хотелось его затягивать, чтобы чего плохого не вышло.

- Но если посмотреть на состав второй Думы, то левые силы вместе с ЛДПР значительно превышали центристские и правые силы, эксперимент не удался?

- Трудно сказать. Ведь количество той или иной фракции – это результат настроений в обществе. Это всегда результат отношения избирателей к действительности.

- В первой Думе, как и во второй, у ЛДПР довольно легко получалась кооперация с КПРФ для проваливания или принятия того или иного законопроекта. Почему демократам тандемы для принятия нужных решений давались с большим трудом?

- Кстати, Ельцин был очень недоволен и ЛДПР, и КПРФ. Он не рассчитывал, что в Думу придет так много представителей этих партий. Поэтому, в том числе, так и сложилось, что парламент существует в абсолютно не предусмотренном для парламентской деятельности здании. И это уже продолжается на протяжении более чем 20-ти лет. Сначала мы вообще были в здании мэрии Москвы, потом нас перевели в здание Госплана на Охотном ряду, где Дума обитает до сих пор, но это здание не приспособлено для законотворческой деятельности. Нигде, ни в какой стране, нет таких плохих условий для парламента. Хотя исполнительная власть обитает в очень хороших условиях. Расстреляв парламент в 1993 году, она въехала в парламентское здание. Это тоже имеет значение для парламентаризма, но в этом нет чего-то уж особенного, всегда и во все времена исполнительная власть пыталась пожрать и принизить власть законодательную.

Возвращаясь к вопросу, скажу, что отношения между демократическими партиями были связаны с личными отношениями ее лидеров. В частности, Гайдара и Явлинского. Они никогда не могли сотрудничать и их фундаментальные позиции не сочетались. Доходило до того, что когда в Москве был либерально-демократический клуб (он располагался на Большой Никитской), вместе эти два лидера демократических сил страны там никогда не встречались. До такой степени между ними были непростые отношения. Таким образом, они ставили личное отношение превыше общественного и государственного интереса.

- Есть мнение, что со стороны исполнительной власти на депутатов оказывалось давление. Некоторые Ваши коллеги по первой Думе утверждают, что давления не было, но был подкуп. Что-то из этого было?

- Меня ничего из этого не коснулось. Я конечно, об этом слышал, но всегда даже обидно было: на меня и не давили, и не подкупали. Лишь однажды на меня оказывалось давление, но внутрифракционное, когда за один законопроект вся фракция голосовала «за», а я – «против». Тогда было, конечно, трение, но это было исключительно внутри фракции.

- Первая Госдума была местом для дискуссии?

- Да!

- Парламент сохранил в последующем этот статус?

- Нет, стало меньше дискуссий. И совсем не из-за высказывания Грызлова, которое обыграли журналисты, так как он был вполне демократическим спикером Думы. Другое дело, что Дума должна быть и является местом для дискуссий, но для этих дискуссий должен существовать определенный порядок. Кстати, Совет Федерации является более дискуссионным местом, чем нижняя палата парламента. Прежде всего, потому, что здесь гораздо меньше людей, а там, из-за большого количества людей, на дискуссии остается слишком мало времени.

- Вы предлагаете сократить количество депутатов?

- Отнюдь, но больше времени давать для обсуждения вопросов, больше времени для обсуждения законопроектов. Чтобы в зале заседаний было больше времени для политических заявлений, при этом заявлений не только лидеров фракций, но и рядовых членов той или иной фракции. А непосредственно законы надо больше обсуждать в комитетах, но политические вопросы – в зале пленарных заседаний. Вот это бы я поменял.

- Традиционный вопрос, который я задаю всем, с кем беседую. Продолжите фразу: «Госдума России первого созыва – это: …»?

- … Это начальная школа парламентаризма.

Справка: АЛЕКСАНДРОВ АЛЕКСЕЙ ИВАНОВИЧ

Родился 3 мая 1952 года в Ленинграде.

В 1974 г. окончил юридический факультет Ленинградского государственного университета (ЛГУ). Доктор юридических наук, профессор, специалист в области уголовного процесса и криминалистики.

В 1974-1980 гг. - следователь, старший следователь в органах внутренних дел Ленинграда.

В 1980 г. - адвокат городской коллегии адвокатов, преподаватель, затем - заведующий кафедрой уголовного процесса и криминалистики ЛГУ - Санкт-Петербургского университета.

В 1988-1990 гг. избирался депутатом районного Совета.

В 1990-1993 гг. - народный депутат Ленинградского, затем - Санкт-Петербургского городского Совета.

В 1993-1995 гг. - депутат Государственной Думы Федерального Собрания РФ первого созыва, заместитель председателя фракции «Выбор России», председатель подкомитета по законодательству в сфере национальной безопасности Комитета по безопасности.

В 1995-1999 гг. - депутат Государственной Думы ФС РФ второго созыва, член президиума совета фракции «Наш дом - Россия», председатель подкомитета по законодательству в сфере государственной безопасности и внешней разведки Комитета по безопасности.

В 1999-2003 гг. - депутат Государственной Думы ФС РФ третьего созыва, член Комитета по безопасности, заместитель председателя Комиссии Государственной Думы по борьбе с коррупцией.

Избирался вице-президентом Ассоциации юристов Санкт-Петербурга и Ленинградской области, президентом Санкт-Петербургского отделения международной общественной организации «Фрэндшип-Форс», президентом Санкт-Петербургского общественного фонда «Стабильность». Заслуженный юрист РФ.

Беседовал журналист, исполнительный директор историографического сообщества «Политика на сломе эпох» Артем Амелин