В 1936 году в Советском Союзе были опубликованы новая Конституция и Правила регистрации ремесленников – так существование в СССР мелкого крестьянского и кустарного хозяйства было официально признано, а их права номинально закреплены. На практике же явное превалирование запретов над правами частных ремесленников при дефиците товаров в стране привело к формированию «теневой экономики».

В двенадцатом эпизоде своего расследования кандидат исторических наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко рассказывает о том, как Советское государство использовало правовые нормы для принуждения ремесленников отказаться от частного производства.

В 1936 году в СССР было объявлено о том, что социализм в стране победил полностью. Все капиталистические элементы и уклады были ликвидированы. Крестьянство поголовно, за небольшими исключениями, включено в состав колхозов и совхозов. 

Однако, кустари-единоличники оставались востребованы широкими слоями населения, так как социалистическая промышленность далеко не полностью удовлетворяла спрос жителей сел и городов на многие товары широкого потребления, крайне необходимые в быту.

В итоге складывается впечатление, что советская власть к этому времени потеряла надежду полностью «извести» кустарей как класс. Коммунистам пришлось признать неистребимость слоя мелких ремесленников и смириться с их существованием. Соответственно, надо было определить их место в социальной структуре социалистического общества и очертить их права. 

Конституция 1936 года и вышедшие в этом же году Правила регистрации некооперированных кустарей и ремесленников официально закрепили существование в СССР мелкого крестьянского и кустарного хозяйства. 

Перечень промыслов, которыми занимались некооперированные кустари и ремесленники, был достаточно широк. Это были сапожники, жестянщики, гончары, пимокаты, портные, фотографы, слесари, бондари, зеркальщики, часовщики, шорники, точильщики, корзиночники, извозчики и др. Но не менее длинным был и список тех производств, которыми частникам было запрещено заниматься.

Правила регистрации кустарных и ремесленных промыслов, утвержденные Совнаркомом 26 марта 1936 года предписывали: «Лица, занимающиеся без применения наемного труда кустарными и ремесленными промыслами, извозом и обслуживанием личных и хозяйственно-бытовых нужд населения (как-то: плотники, столяры, маляры, печники, кровельщики, водопроводчики, слесаря, электромонтеры, стекольщики, трубочисты, полотеры, обойщики, водовозы, прачки, носильщики, переплетчики, парикмахеры, фотографы, оптики), обязаны ежегодно до начала года (или до начала промысла, если он начинается среди года) выбирать на свои промысла регистрационные удостоверения в рай(гор)финотделе».

Без регистрационных удостоверений разрешалось работать лицам, «занимающимся обслуживанием домашнего хозяйства населения (как-то: пилкой и колкой дров, стиркой белья без устройства специальных прачечных, уходом за детьми и больными)».

Целым рядом промыслов вообще было запрещено заниматься частникам-ремесленникам. Соответственно, не выдавались регистрационные удостоверения на переработку купленного зерна, конопли, льна, шерсти, табака, масличных семян, хлопка-сырца, кожевенного и овчинно-шубного сырья. Запрещалось единоличникам производить лакокраски, олифы, мыло, парфюмерно-косметические изделия и еще многое другое. 

В перечень запрещенных производств попало даже «производство из своих материалов для продажи на рынке готового платья, белья, трикотажа, головных уборов, кожаной обуви, галантереи (в том число кожаной), шорных изделий и изделий из цветных металлов». Нельзя было производить из покупного сырья пищевые продукты: хлеб, булочные, кондитерские, молочные, колбасно-ветчинные и плодоовощные изделия, «кушанья», кофе, перец, горчицу, вина, алкогольные и безалкогольные напитки и т.п.

Ясно, что все перечисленные запреты оказалось невозможным соблюдать на практике. В условиях характерного для социалистической формации дефицита многих нужных вещей и продуктов, для ремесленников фактически оставалось еще большое поле деятельности. 

Но это в рыночном смысле слова, а согласно законам СССР, многие виды деятельности были запрещены. Поэтому указанные законодательные ограничения привели к уходу значительной части ремесленников «в тень». Наверное, с этого времени и стоит отсчитывать появление и начало существования «теневой экономики» в СССР.

Своеобразным вариантом «ухода в тень» было и создание фиктивных кооперативов. Те самые «лжекооперативы», с которыми власти жестоко расправлялись в годы коллективизации, никуда не исчезли, а по нашим подсчетам, даже расплодились. 

Делалось это следующим образом: все бумаги относительно «создания кооператива» оформлялись как было положено по закону, но фактически единоличные кустари как трудились частным порядком, так и продолжали это делать. Отсюда точно подсчитать число таких ремесленников не представляется возможным. 

Есть данные по послевоенному периоду: в конце 1940-х годов в РСФСР было зарегистрировано примерно 80 тысяч кустарей. В 1959 году их насчитывалось уже 150 тысяч. Однако большая часть ремесленников уклонялись от регистрации, что показывали результаты контрольных проверок. Поэтому предположительно реальное число людей, занятых в этой сфере было намного большим — около 600-800 тысяч человек.

Кстати, в годы войны и в первые послевоенные годы число кустарей-ремесленников значительно выросло, так как вся промышленность работала на оборону, и производство товаров народного потребления резко сократилось.

Практика «огосударствления» промысловых кооперативов продолжалась и после объявления победы социализма. Особенно это проявилось в предвоенные годы. 26 июня 1940 года вышел известный Указ президиума Верховного Совета СССР «О переходе на восьмичасовой рабочий день, на семидневную рабочую неделю и о запрещении самовольного ухода рабочих и служащих с предприятий и учреждений». 

Отдельным документом положения указа применялись и для тех, кто был членом промысловой кооперации. Самовольные уходы из артелей были запрещены, председатели артелей были обязаны «дела о членах артелей, самовольно ушедших с предприятий промысловой кооперации, а также о членах артелей, совершивших прогул без уважительных причин, немедленно передавать органам прокуратуры для привлечения виновных к судебной ответственности».

Даже надомников коснулся этот указ. В нем говорилось: «Членов артелей, работающих на дому, привлекать к судебной ответственности в случае самовольного прекращения работы для артели». 

Но кооперированные кустари имели и льготы. В этой части они тоже сближались с рабочими, которые считались в Советском Союзе привилегированным классом. В законе говорилось, что ремесленники в кооперативах «и находящиеся на их иждивении дети принимаются во все учебные заведения (кроме рабочих факультетов) наравне с рабочими и детьми рабочих». И это была существенная льгота. 

Приравнивались кооператоры к рабочим и по оплате жилой площади и коммунальных услуг. С большими оговорками рабочим при выходе на пенсию могли засчитать стаж работы в артелях, если «работа производилась в условиях, сходных с условиями работы в государственных производственных предприятиях».

Таким образом, в правовом отношении кустари в кооперации все более приближались к рабочим в социалистической промышленности. Все своеобразие, характерное для кооперации вообще, в СССР исчезало. Права же ремесленников-единоличников по-прежнему существенно ограничивались. 

Власти не скрывали, что ущемление в правах частников имеет целью побудить их включиться в рамки социалистического сектора, то есть вступить в кооператив или пойти на работу на государственное предприятие.

Продолжение читайте на сайте РАПСИ 12 ноября