Творцами судебной реформы Александра II зачастую выступали люди, не имевшие формального правоведческого образования, фактически юристы-самоучки. Одним из них был Николай Андреевич Буцковский, окончивший полный курс наук Главного инженерного училища и проработавший в молодые годы несколько лет преподавателем математики. Сегодня мы продолжаем серию публикаций о знаменитых деятелях судебной реформы Александра II.
В 1839 году он получил в Министерстве юстиции должность старшего помощника столоначальника и уже спустя несколько лет обрел известность как вдумчивый и профессиональный знаток права, не раз спасавший людей от несправедливого наказания. Приведу один из примеров его благой деятельности на юридическом поприще. В 1850-х годах за убийство жены на каторгу отправили мужчину, который, как говорится, «по документам» вроде бы сознался в ужасном преступлении. Но разбирая это дело Буцковский выяснил, что Калужская палата и Сенат осудили невинного человека, потому что после приговора признанная убиенной жена внезапно обнаружилась вполне себе живой и здравой, а при детальном рассмотрении протокол, в котором несчастный якобы признавался в душегубстве, оказался поддельным. Но сложность была не только в развенчивании ложного обвинения, но и в признании властью в лице министра юстиции катастрофической ошибки. Граф Панин слыл человеком категорически не признававшим своих промахов и требовавшим ужесточения наказания по любым незначительным проступкам. Буцковский выступал в данном деле за полное оправдание невиновного. В результате подготовленного корпуса доказательств и аргументов он сумел убедить министра публично признать ошибку. Несчастного мужчину в итоге вернули из сибирской каторги.
В качестве председателя уголовного отделения Николай Андреевич принимал активное участие в редактировании текста статей Судебного устава – основного документа реформы. Совершенствовал юридические знания и набирался опытом Буцковский в зарубежной командировке 1864 – 1865 годов, где знакомился с лучшими образцами права и судебного устройства европейских стран.
Для обоснования внедрения в России суда присяжных Буцковский провел глубокий анализ проекта графа Блудова по этой теме. Судебная практика в Российской империи середины XIX века оставляла желать лучшего. Судьи могли ужесточить наказание преступнику, если своим поведением он вызывал у них презрение или гнев, а могли и, наоборот, оправдать полностью изобличенного негодяя в силу различных, зачастую субъективных обстоятельств. Фактически, судьба человека зависела не от буквы закона, а от личных предпочтений и желаний судьи.
«Действительно, трудно или даже почти невозможно представить себе какое-либо существенное улучшение в уголовном судопроизводстве, не прибегая к присяжному началу. Многие из наших юристов убеждены, что введение у нас суда присяжных возможно и принесло бы большую пользу поднятием судебной власти на подобающую ей степень достоинства, силы и уважения и распространением в народе здравых юридических понятий и чувства законности. Но существует и противное тому мнение, в подкрепление которого приводятся обыкновенно два возражения: во-первых, что суд присяжных есть суд общества, несовместный с правами самодержавной власти, а во-вторых, что общество наше недостаточно развито, для того чтобы входить в судейские соображения, требующие и тонкого анализа, и юридических выводов», - писал Буцковский в записке «Об основных началах уголовного судопроизводства», обосновывающей введение совершенно нового юридического института в стране.
Противники суда присяжных, коих было немало в высших кругах империи, утверждали, что его будет крайне сложно внедрить, поскольку подобного опыта в стране никогда не было.
Но на самом деле уже в эпоху средневековых правовых документов «Русской правды» и «Судебники» важнейшие разбирательства по уголовным преступлениям осуществляли только выборные люди, губные старосты и целовальники. К тому же свод законов 1857 года говорит о присяжном начале как о вердикте, выносимом 12 лицами, по делам о членовредительстве, приговорам мещанских обществ о порочных или оставленных в подозрении судом членах. Поэтому исходя из собственно российского опыта Буцковский отмечал в записке «Ввиду этих данных можно ли утверждать, что суд присяжных не применим у нас?» И предложил полностью отделить в уголовных делах вопрос о виновности или невинности подсудимых от вопроса об определении наказания, где на первый вопрос должны давать ответ присяжные, на второй – судьи. В Записке был прописан и сам проект организации суда присяжных. В итоге этот детальный и наполненный неопровержимыми аргументами документ Буцковского оказал громадное влияние на внедрение и развитие суда присяжных в России.
После смерти Николая Андреевича все его состояние в 50 тысяч рублей было по завещанию передано в фонд помощи оправданным судом людям и тем, кто совершил преступление по драматическому стечению обстоятельств и получил возможность вернуться к нормальной жизни. Таким образом, выдающийся русский юрист стал первым человеком в российской истории, кто внедрил форму финансовой поддержки безвинно привлеченных к суду.
Андрей Кирхин
*Мнение редакции может не совпадать с мнением автора
