Аркадий Смолин, обозреватель РАПСИ
События на Манежной площади дали повод говорить о появлении в РФ первой реальной "народной" политической силы. При этом ее анализ в СМИ и экспертном сообществе сводится к этническому контексту: одни говорят о "становлении национального самосознания", другие в панической тональности вещают об опасности фашизма.
Таким образом, интеллектуальные усилия россиян канализируются в русле поиска методов предотвращения мифической угрозы раховы (англ. racial holy war – расовая священная война). Что позволяет полностью игнорировать более страшную трагедию российского общества – институциональный коллапс.
Кризис идентификации всех слоев общества принял тотальный характер: граждане РФ лишены критериев для причисления себя не только к определенной социальной группе, но и даже классу. Отсутствие единых социальных механизмов солидаризации приводит к качественному снижению требований людей к себе и окружающим, и объединению на основании наиболее примитивных принципов: в частности, распад и маргинализация пролетариата приводит к переходу рабочего класса в разряд сталинистов и националистов.
Затруднения с личной идентификацией в контексте социальных прослоек лишает граждан определенности в отношении выбора типичных стратегий и ожидаемых перспектив развития. Люди не только испытывают проблемы в поиске дружественных и полезных гражданских сообществ, но и даже не представляют, какого именно уровня доходов, условий жизни и прав достойны на самом деле. Такая дезориентация ведет к дальнейшему упрощению критериев солидаризации – вплоть до самого примитивного, национального и этнического признака.
Симптоматично, что сильнее всего национализм распространен в наименее развитых областях страны и архаичных народов. В том числе, в республиках Северного Кавказа. Там этнические и родовые правила часто заменяют законы и гражданские права. Таким образом, пособствуя усилению роли национализма, Россия сближается с Кавказом, где особое внимание уделенное равноправию населяющих республику национальностей и кланов, часто приводит к решению споров между ними с помощью оружия и терактов. Дифференциация общества по национальному признаку заставит все государственные институты работать по законам этнополитики.
Этнополитика подразумевает мобильные правовые нормы (т.е. продавливание различными группами своих представлений о праве силовыми методами), политическое правосудие (т.е. на принятие по каждому конкретному делу решения решающее воздействие оказывают сферы интересов задействованных структур и авторитетов), борьбу за сферы влияния в государственных институтах между различными этническими группами.
Таким образом, у различных интеллектуальных слоев страны сложилось впечатление, что российское общество атомизировано настолько, что находится в состоянии клинической смерти. Нынешний вариант гражданского общества в России не устраивает уже, кажется, никого. Нежели пытаться вдохнуть жизнь в искусственный проект, легче создать новый.
В этом контексте уместно вспомнить определение фашизма, данное английским исследователем Р.Гриффином как "палингенетического ультранационализма", т.е. идеологии, нацеленной на "сотворение общества заново".
Российские элиты и широкие слои социума сегодня формируют запрос на переформатирование общества. Это приводит к росту национальной активности, которая в ближайшем будущем может быть ассимилирована в правовое поле двумя способами: либо власти возглавят националистические процессы – что приведет к усилению фашистких правовых норм, либо жестко пресекут их – что проще всего сделать с помощью инструментов полицейского государства.
Здесь надо учесть, что коллапс гражданских социальных институтов синхронизируется с приватизацией государственных институтов. Большая часть сотрудников правоохранительных и силовых структур, региональных правительств обслуживает личные и корпоративные интересы, часто в ущерб интересов общества.
Это противоречит конституционной сути государства, определяемого как структура, обеспечивающая безопасность граждан, охрану их жизни и собственности. "Синдром Кущевской", теракты, летние пожары показывают, что российские институты власти выполняют эту функцию не совсем добросовестно.
Существуют также сомнения, насколько успешно справляется государство со своими вторичными задачами: строительством дорог, социальным обеспечением нуждающихся, обеспечением медицинской помощью, качественным образованием... Такое положение дел позволяет поставить вопрос о существовании в России государства. Закон и правовые нормы позволяют обществу выдвинуть властям различного уровня вотум недоверия. Блокировка правовых механизмов лишь только повышает градус насилия в обществе, который сейчас находится на грани критической отметки.
Не приходится сомневаться, что если бы имелись реальные механизмы разрыва контракта с властью (описанного в Конституции РФ), народ бы давно отозвал большую часть чиновников. В этой ситуации, по закону, власти нужна новая легитимизация. Она может состояться двумя путями: через "футурологию" (проекты модернизации, будущее детей), либо через военную напряженность. Внешняя или внутренняя угроза сделает действующий формат власти и его ключевых исполнителей безальтернативными по закону. Таковой угрозой вполне может стать напряжение отношений с жителями Кавказа.
Отношение к кавказцам в современной России весьма напоминает восприятие евреев немцами в период между двумя мировыми войнами. Здесь интересна причина выбора сынов израилевых в качестве врагов немецкого народа. Проживая в Германии многие века, еврейское население было успешно германизировано. Многие евреи приняли протестантизм и стали гораздо больше немцы, нежели коренной этнос.
Однако после революции 1918 года были отменены законы, которые создавали черту оседлости. После чего всему населению Восточной Германии (нынешней Польше) были предоставлены все политические права. Волна молодых, энергичных людей, которым раньше не давали возможности себя реализовать, захлестнула Западную Германию. Немцы столкнулись с новым явлением: люди, которые были непохожи на немцев по внешности, говорили с сильным акцентом, гораздо более эффективно реализовывали свои права, чем коренные жители, евреи успешно работали и обогащались, на основании чего безработные немцы обвиняли их в заговоре. При этом, надо заметить, что евреи, так же как и многие кавказцы в современной Москве, отказывались ассимилироваться, демонстрируя свою избранность.
Однако не следует демонизировать фашизм, представляя его в виде некой античеловеческой идеологии. Опасность фашизма как раз в том, что это весьма эклектичное явление, очень успешно мимикрирующее. Некоторый период фашизм может быть даже чрезвычайно эффективен как в экономической, так и в социальной сфере. Доказательством чему служат режимы Маргарет Тэтчер и Аугусто Пиночета. Успешные реформы этих политиков базировались на принципиальном отказе признавать существование общества, что является прямым заимствованием из доктрины итальянского фашизма.
Историки определяют классические фашизмы как движения "среднего класса", предъявляющего претензии на политическую власть в ущерб традиционным элитам. Чаще всего фашизм становится востребован в условиях ускоренной модернизации.
Фашизм может быть законным, может быть чрезвычайно эффективным, но он никогда не бывает правовым. Главный опознавательный знак и зло фашизма – пренебрежение правами меньшинств. Когда власти пособствуют обывательскому культурному примитивизму, выражающемуся в неприятии интеллектуально сложных проявлений искусства (часто заканчивающегося погромом неугодных выставок, судебным преследованием их организаторов), религиозному экстремизму, культе здоровья и силы – это непременный спутник конфликтов на национальной почве. Невозможно привить гражданам культуру мультикультурализма, запрещая гей-парады.
Альтернативой фашизму является полицейское государство, для появления которого в следующем году подготовлена даже лексическая база (замена "милиции" на "полицию"), а теперь появился и повод в виде массовых уличных столкновений, угрозы, описанной Гоббсом как "война всех против всех". Эта угроза рассматривается не просто как иллюстрация нулевой степени социальной организации, но и как модель легитимации, с которой соотносится полицейское государство.
В среде сотрудников силовых и правоохранительных органов все чаще звучит мысль о переводе страны на полувоенную модель управления, как единственный метод противодействия распространению этнополитики. Нормы полицейского государства, по их словам, не позволят преступникам укрываться в республиках Северного Кавказа, окажут эффективное воздействие на проблему специфических представлений о законах и праве в нацреспубликах, а также на милицейскую коррупцию, распространяющую нормы этого произвола по всей России.
Циркулируют слухи о возможности введения чрезвычайного положения в связи с угрозами безопасности государства, поводом для которого может стать новая акция футбольных фанатов или кавказцев.
Не имеет принципиального значения, какие именно радикальные методы будут узаконены в России после прецедента на Манежной. Важно, что в любом случае пострадают гражданские контролирующие институты. В первую очередь, будут сведены к минимуму любые возможности для выражения протеста. А также радикальные методы воздействия на недобросовестные государственные институты.
В этой связи симптоматичным выглядит тот факт, что столкновениям на Манежной предшествовали заявления социологов и политологов (по итогам акций арт-группы "Война"), признававшими за художниками право выразить свой протест в противоправной форме, поскольку иначе "власть не слышит". Теперь показательный судебный процесс над активистами "Войны" может надолго выхолостить актуальное искусство до безобидного развлечения.
Относительно же перспектив оппозиции многое становится понятно уже из слов депутата Госдумы от "Единой России", лидера движения "Россия молодая" Максима Мищенко: "Часть вины лежит на них. В оформлении массового протеста в этом виде, как это произошло в историческом центре Москвы, у стен Кремля – в этом виновата наша внесистемная оппозиция, которая приучала наше общество, что несанкционированные акции протеста – это нормально", - заявил 13 декабря.
Тем временем, конкретные насущные требования (пересмотр правоприменения статьи 282 УК РФ; не переименование, а полноценная реформа правоохранительной системы) потонули в медиаэффекте, произведенном Манежной площадью. Также рухнули надежды на зарождение гражданского общества в молодежной среде. После избиения Олега Кашина появились признаки первичной солидаризации на базе необходимости запрета экстремистских прокремлевских молодежных движений. Теперь они могут быть признаны защитниками от фашистской или кавказской молодежи.
Правовые запросы общества о переносе трассы через Химкинский лес, о запрете нашистов, о расследовании ДТП с участием Баркова фактически игнорируются государственными институтами. В этой ситуации молодежи остается только этнополитический сценарий действий – акции насилия. Пока их не услышат.
