Одним из важнейших российских "достижений" последнего десятилетия стала ликвидация такого явления как дискуссия. На примере ситуации вокруг Химкинского леса мы можем наблюдать как принципы "вертикали насилия" уничтожают в обществе навыки построения диалога.

Аркадий Смолин, обозреватель РАПСИ

Избиение журналистов, оппозиционеров, скрытые и явные угрозы расправы из уст чиновников разного ранга, бесперспективность расследования заказных убийств вовсе не являются признаками бандитизма и нигилизма. Наоборот, итогом десятилетней мутации общественных отношений стало формирование жесткого кодекса силы как альтернативы закона.

Основное отличие пресловутых "бандитских девяностых" от нашего времени в том, что тогда вектор насилия имел горизонтальное направление. Бандиты на "стрелках" убивали других бандитов, предприниматели заказывали других предпринимателей, фанаты до крови и сломанных костей дрались с поклонниками других футбольных клубов.

Даже единичные случаи убийства журналистов были "оправданы" весомостью собранного ими материала, что превращало их во влиятельные политические фигуры. Собирая сенсационный компромат, они как бы негласно подписывались на соответствующий риск, что, к слову, никак нельзя отнести к Олегу Кашину или Михаилу Бекетову.

При желании, девяностые можно отнести даже к военному времени, но тогда воевали только с равными себе. В целом же, горизонтальное насилие – признак незрелого общества, болезнь роста, излечение которой сопровождается формированием в социальном организме антител под названием правовые отношения.

Как же получилось, что выздоравливающее общество вместо "правовой горизонтали" построило "вертикаль насилия"?

Происхождение вертикали

Возможно, причина в курсе легализации, который пришел на смену эпохе первичного накопления капитала. Выбор или отказ от этого пути разделил большинство социальных групп на два полюса. Силовые предприниматели, выбравшие легализацию, стали бизнесменами и чиновниками, отказавшиеся – бандитами и заключенными. Часть молодежных группировок (фанаты, РНЕ и пр.) пошла на службу государственным структурам, другая превратилась в гопников и экстремистов, и т.д.

Легализовавшись самостоятельно, они сделали легитимными и свои излюбленные методы, а также образ мышления. Как следствие, параллельно с правоохранительными органами были полуофициально сформированы карательные органы в виде молодежных движений. А ряд демократических институтов был на местах заменен принципами субординации, характерными для боевых и криминальных структур.

Как известно, пренебрежение критикой приводит к деградации. В данном случае бесправие оппозиции привело к возвращению ряда чиновников к своему полукриминальному прошлому.

Здесь надо заметить, что принципиальным отличием девяностых от нулевых была практически неограниченная свобода слова. Многие еще помнят, как на центральных площадях столицы собирались баркашовцы, как зажигательно Анпилов призывал к свержению власти. Возникает вопрос: куда подались бойцы РНЕ после запрета этой организации? В каком направлении канализируют разрушительную энергию маргинальные слои?

Ликвидация площадок для дискуссий оставляет спорящим сторонам только одну возможность выразить свое мнение: насилие. Пока силы заинтересованные в строительстве дороги через Химкинский лес объясняют свою позицию с помощью бит и арматуры, оппозиция приводит контраргументы в виде нападения на мэрию.

Отказ от дискуссии не может закончиться ничем, кроме новой крови, уничтожения независимой журналистики, а также другими формами запугивания общества. Надо понимать, что законы тоже состоят из обычных слов. Когда в обществе цена слова падает со скоростью зимбабвийской инфляции, такое общество не может уважать закон – оно уважает лишь силу.

Химкинская модель

Не смену недействующим законам и дискредитированным во время "беспредела" девяностых "понятиям" приходит регламентированный набор насильственных методов подавления. Моделью их согласованного применения сегодня способна выступить ситуация в Химках. Процесс институциализации принципа насилия  в качестве основы общественного порядка здесь проходит на трех уровнях.

На физическом насилии специализируются молодежные группировки, которые выступают в роли "государственных псов". Их периодически спускают для физической расправы со слишком громкими голосами – будь то журналист Михаил Бекетов, оппозиционер Константин Фетисов или просто группа экологов.

Социальное насилие проявляют милиция и следствие. Не предпринимая необходимых действий по обеспечению безопасности оппозиционеров, они фактически зачисляют их в класс парий. За два года следствия по делу Бекетова нет ни одного подозреваемого, хотя на него было совершено два покушения, поступали звонки с угрозой добить. Расписка следователей в собственном бессилии очень похожа на сигнал о безнаказанности устранения несогласных. Такой социальный статус оппозиционеров и журналистов можно охарактеризовать как "расстрельный список".

Действия городских властей Химок давно уже принято расценивать не иначе как политическое насилие. Пренебрежение любым диалогом, критикой, принципиальный отказ от попыток объяснить свои действия населению, нежелание аргументировано отвечать на предъявленные обвинения – все это свидетельствует либо о профессиональной несостоятельности  химкинских чиновников, либо об авторитарной природе их политики, которая может скрывать под собой что угодно – как коррумпированность, так и беспрекословное выполнение приказов сверху.

Принцип безнаказанности

Стержнем "вертикали насилия" является принцип безнаказанности. Безнаказанность молодежных группировок. Безнаказанность следствия, занимающегося профанацией работы. Безнаказанность милиционеров, нападающих на оппозиционеров и пренебрегающих защитой журналистов. Безнаказанность чиновников, угрожающих расправой.

Уничтожить "вертикаль насилия" можно только сломав принцип безнаказанности. А это не так сложно. Для начала, например, достаточно начать следственные действия в отношении основных подозреваемых в заказе нападений на оппозиционеров и независимых журналистов: глав федеральных ведомств, мэров, губернаторов…

Даже в случае их невиновности, показания высокопоставленных чиновников тех же Химок могут многое объяснить федеральному следствию. Почему, например, органы внутренних дел не стали разыскивать лиц, совершивших поджог автомобиля Бекетова. Почему никто не отнесся всерьез к первому нападению на Фетисова. А также прокомментировать этот занимательный список:

2006 год

Нападение на двух журналистов газеты "Гражданский форум". Юрию Гранину проломили голову, Юрию Слюсареву сломали челюсть. Газета прекратила свое существование.

2007 год

Взорван автомобиль главного редактора газеты "Химкинская правда" Михаила Бекетова.

2008 год

Руководителю фонда "Гражданское согласие" Анатолию Юрову нанесено 8 ножевых ранений.

Организатор митинга против повышения цен на услуги ЖКХ Артем Буслаев избит предположительно милицией и осужден на 15 суток.

Михаил Бекетов найден возле своего дома в состоянии комы, с проломленным черепом. На следующий день неизвестные позвонили в больницу с угрозой добить Бекетова.

2009 год

Избит защитник Химкинского леса Александр Парфенов.

После жестоких побоев умер верстальщик газеты "Гражданское согласие" Сергей Протазанов.

Руководителя местного фонда "Против коррупции, обмана и бесчестья" Альберта Пчелинцева избили и выстрелили в рот из травматического пистолета.

На защитника Химкинского леса Виталия Капытцева совершено два нападения: неизвестные пытались его зарезать, устроить взрыв в его доме.

2010 год

23 июля на экологов нападают около 50 человек с масками на лицах. С причинением телесных повреждений защитников леса и журналистов задерживает ОМОН.

В сентябре происходит первое нападение на Константина Фетисова, он избит. В ноябре Фетисова избивают повторно, уже более тяжело.

Предложение

С учетом российской традиции чинопочитания вполне рациональным в нынешней ситуации может стать внедрение презумпции виновности в отношении чиновников в ходе следствия по уголовным делам, имеющим политическую окраску. Это может стать первым шагом для усиления социального статуса независимых журналистов, которые, к слову, ни раз в критические для государства периоды становились важнейшей модернизационной силой.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.