Аркадий Смолин, специальный корреспондент РАПСИ
Во всем мире термин хулиганство обычно применяется по отношению к футбольным фанатам. И лишь только в странах бывшего СССР это слово означает административно и уголовно наказуемое правонарушение. Получается, хулиганство как форма бытового преступления является специфически русской национальной особенностью.
На этот казус мало кто обращает внимание, как и на парадоксальное (поскольку она целиком дублирует имеющиеся нормы УК) существование соответствующей статьи УК РФ. Не помогает даже расширение поля ее правоприменения вплоть до олигархов и владельцев оппозиционных издательских домов.
Из детективной литературы широко известно правило: надежнее всего прятать важную улику на самом заметном месте. Судя по всему, по аналогичному принципу присутствие хулиганства в УК РФ и специфичная форма официальной трактовки этого понятия до сих пор не стала объектом широкого обсуждения.
По сути, юридическое толкование хулиганского поведения в России выглядит как диагноз всей существующей правовой структуры страны.А исследование метаморфоз этого явления за последние сто лет может служить удобным ключом к пониманию сути перемен в среде законов и понятий.
Зарождение
Появление законодательного понятия хулиганство стало одним из первых нововведений экспериментального советского государства. В официальных документах его можно встретить, начиная с 1918 года. Причем сразу же без пояснений, как давно вошедшее в юридический обиход или общеизвестное.
Таким образом, вера в существование хулиганства как социального явления у нас сразу приняла религиозный характер. Секуляритивное советское государство, призвав просто поверить в существование хулиганских побуждений у преступников, (даже не удосужив себя объяснением, что следует понимать под этим термином) фактически заменило данным абстрактным понятием веру в дьявольское искушение, овладевающее душами преступников.
Такое требование принять на веру хулиганскую мотивировку почти любого мелкого преступления в официальных документах позволило свести правовую работу к софистике. Эксперимент прошел удачно, что позволило отечественным законодателям в дальнейшем повторить этот опыт на таких важнейших правовых понятиях как коррупция, экстремизм, свобода личности, лишив их конкретного определения и тем самым превратив в абстрактные категории, трактовку которых можно беспрепятственно искажать в каждом случае в собственных интересах.
Процесс размывания смыслового содержания законодательной базы с помощью чрезмерно расширенных формулировок законов можно объяснить двумя способами.
В первые годы существования советского государства это объяснялось потребностью легализации в глазах мирового сообщества правосудия военного времени. Для чего откровенно террористические установки были заменены продуманно невнятными формулировками статей УК.
Впоследствии отказ от юридических абстракций объяснялся низким уровнем профессионализма новых представителей юридического сословия, которые были лишены времени и возможностей для повышения квалификации.
При этом советское определение термина "преступление" было новаторским: он был определен вне термина "закон". Стало быть, правоприменители могли по своему произволу решать, что за действия преступны или не преступны в случаях, не предусмотренных законом.
Важно заметить, что специальный законопроект о хулиганстве инициировался еще в дореволюционный период через Минюст. Эксперты уже тогда объясняли эту инициативу желанием упростить работу. Ведь факт правонарушения требовалось установить, подтвердить свидетельствами, надлежащим образом документировать все следственные действия. Гораздо удобнее было, объявив такого рода случаи хулиганством, ввести для них сокращенную процедуру следствия и суда.
Государственная дума такую инициативу в царские времена пресекла, однако столкнувшийся с дефицитом опытных кадров союз рабочих и крестьян вынужден был использовать этот законодательный фантом. Его появление, как отмечали уже в двадцатые годы прошлого века российские юристы (например, В.А.Ширяев), свидетельствует о нежелании и неумении местной администрации готовить материалы следствия для суда.
На самом деле правительство боролось не столько с преступностью, сколько с негативной статистикой. Обвинение в хулиганстве с одной стороны повышает раскрываемость преступлений (что сегодня выродилось в быстрый сбор "палок"). С другой стороны классово чистое государство не могло себе позволить рост преступности по сравнению с царским режимом, поэтому серьезные преступления выдавались за незначительное хулиганство.
Благо, такая подтасовка фактов была на руку всем участникам дела: следователи получали раскрытое дело без траты времени и сил на сбор улик и доказательств, судья выносил идеологически верное решение в результате упрощенной процедуры, привлеченные к ответственности не особо спорили с обвинением, поскольку получали значительно меньшие сроки, чем заслуживали. В результате, статистика большинства преступлений росла очень медленно или даже сокращалась, кроме хулиганства, которое никто не воспринимал как угрозу государству.
Пренебрежительное отношение общественности к хулиганству как правонарушению позволяло подавать под таким соусом и политические преступления. Например, известно, что инициированная Николаем Бухариным дискуссия о "есенинщине" как пропаганде хулиганства преследовала цель ограничить влияние и отстранить от работы ставленников Льва Троцкого в СМИ и даже политических кругах.
Впоследствии практически вся оппозиционная активность в СССР стала трактоваться как хулиганство (обычно вызванное психическими отклонениями, что привело к массовому лечению диссидентов в психиатрических лечебницах).
Думается, здесь надо особо остановиться на причинах такой политизации хулиганства. Вряд ли руководители нашего государства от Сталина до XXI века когда-либо целенаправленно предполагали использовать юридическую абстракцию под названием хулиганство в форме репрессивного инструмента по борьбе с инакомыслящими. Скорее всего, такая форма патологического правоприменения стала результатом халтурного отношения к работе следователей и судей, а также автоматического перехода формулировок законов из одного кодекса в другой по принципу "памяти жанра".
Страна хулиганов
Надо признать, что факт абсурдности присутствия хулиганства в УК РФ пока не имеет абсолютного статистического подтверждения. По сути, нет никаких твердых аргументов, чтобы опровергнуть тезис, что население Россия якобы имеет специфическую тягу к хулиганским поступкам.
Например, в Энциклопедии государства и права (1926 года) сообщается: "Если в 1923 г. по РСФСР было рассмотрено судами всего 428 уголовных дел, а в 1924 г. — 763, то в 1925 г. — 1661, и за три квартала 1926 г. — 2438". Заметим, что рост в геометрической прогрессии уголовных дел по обвинению в хулиганстве привел к предложению ввести высшую меру наказания (расстрел) по этой статье.
Информационные сводки ОГПУ в различных регионах пестрели схожими сообщениями: "…в отдельных районах население настолько терроризировано, что опасается вечером выходить на улицу", "за последнее время участились случаи хулиганства на окраинах города, даже ходить вечером не безопасно" и т.д.
Всплеск хулиганских правонарушений в первые годы существования Советского Союза можно объяснить идеологической причиной. Внушение рабочим представлений о том, что именно они являются фундаментом нового общества способствовало развитию у них т.н. пролетарского чванства (которое историк Станислав Панин трактует как чувство вседозволенности и безнаказанности). В результате, рабочие считали себя вправе без причины избивать специалистов, инженеров и даже директоров, а также ломать технику.
Другая важная причина распространения моды на хулиганское поведение имеет психологический характер. Известно, что агрессивное поведение чаще всего является результатом превалирования провоцирующих сигналов над влиянием сигналов сдерживающих. Алкоголь, наркотики, психические отклонения или попросту недостаточная интеллектуальная развитость сокращает количество сигналов, доступных для восприятия, в результате чего человек начинает интерпретировать действия окружающих неадекватно.
При этом давно доказано, что люди, детство и переходный возраст которых совпали с периодом социальных потрясений, проявляли повышенную нервозность, истеричность, склонность к патологическим реакциям. Панин приводит результаты проведенного в 1927 году обследования среди пензенских подростков. 31,5 % его участников оказались неврастениками. Более четверти (28 %) оказались умственно отсталыми. По результатам исследования А. Мишустина почти треть хулиганов (32%) является неврастениками и истериками.
Отметим, что сходное воздействие на детскую и подростковую психологию оказали 80-е и, особенно, 90-е годы. Психиатр Иван Иванов в "Медицинской газете" два года назад писал, что численность умственно отсталых непрерывно растет, а меры по предупреждению этого весьма негативного явления остаются недостаточными и не поставлены на должный государственный уровень. По некоторым данным, в отдельных регионах страны за последние десять лет число детей с психическими отклонения выросло на порядок.
Кроме того, если всплеск хулиганства в СССР был особенно замечен после легализации в 1925 году советской водки "рыковки", то его нынешний ренессанс можно связать с распространением в низах общества дешевых наркотиков.
Потребность в борьбе
Все это факты достаточно неприятные, однако не патологичные. Чем знаменательно хулиганство в российских условиях, так это тем, что методы борьбы с ним приводят к значительно более плачевным результатам.
Историки отмечают, что панический страх горожан перед хулиганами стал во многом результатом нагнетания истерии в центральной и региональной прессе. Например, пресса в 1926 году сообщала, что в Пскове хулиганы случали с собакой 11-летнюю девочку. При этом новость журналист заканчивал сомнительным тезисом: "подобные случаи наблюдаются в том или ином месте каждый день". Подобные катастрофические формулировки встречались в большой части новостей по теме хулиганства. В результате граждане стали требовать от властей ужесточения наказания для хулиганов, вплоть до расстрелов.
Подобный механизм разжигания общественной истерии по тому или иному уголовно наказуемому поводу наблюдался в нашей стране с тех пор неоднократно.
Впрочем, наиболее популярным судебным вердиктом в отношении хулиганов все же стало краткосрочное заключение. Весьма познавательно будет вспомнить, к чему привела такая политика пенитенциарного перевоспитания общества.
Получая до года лишения свободы, хулиганы почти не боялись наказания, при случае используя время с пользой – обучаясь в тюрьме новым преступным навыкам. Выходившие на свободу хулиганы ежедневно передавали свой опыт не сидевшим, что, в конце концов, привело к демонстративному безразличию к органам правопорядка и угрозе судебных наказаний.
Таким образом, социализация беднейшей и малообразованной прослойки городских низов прошла в тюрьмах. Тем самым, процессы отмены крепостного права и урбанизации вылились в формирование нового криминогенного социального класса – т.н. гопников.
Наследие Сталина
Интересно, что развенчание культа личности после смерти Иосифа Сталина почти никак не затронула такое воплощение репрессивной машины как абстрактную статью о хулиганстве. Изменилось только определение этого термина: в статье 206 хулиганством полагалось считать "умышленные действия, грубо нарушающие общественный порядок и выражающие явное неуважение к обществу".
В ныне действующем УК РФ формулировка опять изменилась. Однако назвать ее конкретной и осмысленной пока не получается. К хулиганству ныне отнесены действия, совершенные "а) с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия: б) по мотивам идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды, либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы".
Таким образом, хулиганством сегодня можно считать что угодно. И одновременно с этим самые страшные преступления (например, расистские избиения), при необходимости легко трактовать как бытовое хулиганство.
Понятно, что хулиганство достигает угрожающего размаха в любом обществе, переживающем структурные изменения. Поэтому причины эскалации молодежного хулиганства в постсоветской России выглядят вполне объективно и требуют лишь терпения, а также активной образовательной и просветительской политики.
С другой стороны, криминальная трактовка бытовой потасовки миллионеров Лебедева и Полонского, ставшей элементом телешоу, показывает чрезмерную размытость границ статей УК РФ. Что приводит как к избирательности правоприменения, так и к ограничению возможностей борьбы с коррупцией (поскольку нет жестких критериев недобросовестной работы следователя или судьи).
Свобода в трактовке любого юридического понятия вынуждает субъективно оценивать качество работы всех чиновников, ими руководствующихся. В результате чего борьба с халтурной работой госслужащих, а следовательно – и с коррупцией, превращается в выявление слепцов по форме носа.
