Аркадий Смолин, собственный корреспондент РАПСИ

Московский районный суд Казани 7 июля вынес приговор по делу о крушении теплохода "Булгария". Он затонул 10 июля 2011 года в Куйбышевском водохранилище в Татарстане в трех километрах от берега. По данным Следственного комитета России, на судне в момент крушения находился 201 человек, из которых 122 погибли.

Институт персональной ответственности. Теплоход "Булгария"

Это крупнейшая катастрофа на воде в новейшей российской истории. Однако, при всей своей экстраординарности, состояла она из набора типичнейших элементов коррупции и халатности, благодаря которым экстремальность нашего туристического судоходства можно было приравнять едва ли ни к филиппинскому.

Три года назад эксперты не сомневались, что вся вина за крушение "Булгарии" будет свалена на капитана и его помощников, и их показательно накажут. Оставался один принципиальный, без преувеличения жизненно важный вопрос: что же будет с чиновниками, которые в лучших традициях Майкла Бэя создают сценарии будущих катастроф, обеспечивают функционирование системы распределенной ответственности, где никто не заинтересован в результате?
Катастрофический конец, построенной в 1955 году в Чехословакии "Булгарии", был предсказан еще за три месяца до трагедии.  24 апреля 2011 года на специализированном форуме владельцам судна и контролирующим органам было адресовано послание: "Все технические проблемы "Булгарии" известны… Если судовладелец вместо того, чтобы решить эти проблемы в межнавигационный период, выйдет с ними в новую навигацию - вся вина за возможные последствия лежит на судовладельце".

Для того, чтобы предотвратить катастрофу, достаточно было взглянуть на технические документы теплохода. "Капремонт на нем был проведен 30 лет назад, в 1980 году. Лицензия на перевозку пассажиров отсутствовала. Имелась неисправность левого двигателя, допущена перегрузка судна", - озвучила после катастрофы известные факты представитель Генпрокуратуры Марина Гриднева. Кроме того, на "Булгарии" отсутствовали внутренние переборки, которые в случае пробоины должны удерживать судно на плаву.

Однако Минтранс признал корабль абсолютно исправным. "Очередное освидетельствование теплохода "Булгария" было проведено 15 июня 2011 года. Техническое состояние судна по всем элементам признано годным. Спасательное снабжение отвечало требованиям правил Российского речного регистра", - говорится в сообщении министерства.

Даже пассажиры и экипаж теплохода "Булгарии" пытались уговорить капитана прекратить рейс, говоря о поломках в двигателе и указывая на крен судна, но капитан настоял на продолжении плавания, - рассказал радист экипажа прессе. Но никто и ничто не могло предотвратить катастрофы. Спрашивается, почему, какова истинная природа этого рока?

Все просто: капитан не мог принять решения отправиться в рейс, как и прекратить его, без указания владельцев компании и теплохода. "Кто-то дал ему указание отправиться дальше", - рассказал СМИ один из членов экипажа. И перегрузка – один из факторов, приведших к кораблекрушению, стала прямым следствием указания, предъявленных капитану завышенных требований по достижению нормы выручки с эксплуатации судна, исчисляемой путем вычитания стоимости ремонта из суммы проданных билетов. По техническому регламенту на борту теплохода могли находиться не более 120 человек. На деле их оказалось едва ли не вдвое больше.

Отсутствие института персональной ответственности не только позволяло владельцам эксплуатировать неотремонтированные суда без спасательных средств (насколько известно, на “Булгарии” было всего два самораскрывающихся плота, число которых должно измеряться десятками), а капитанам соглашаться на смертельно опасный круиз. Она же позволяло членам команды, в нарушение всех писанных и неписанных правил, спасаться самим (из 33 членов команды спасено 23), бросив на погибель пассажиров и детей.

Что же мы имеем в итоге?

Возможно благодаря грандиозному резонансу в СМИ вокруг катастрофы, на этот раз суд принял поистине революционное, с точки зрения актуальности и реформирования правосознательности, решение. Фактически это прецедент внедрения в России института персональной ответственности.

Гендиректор ООО "АргоРечТур", компании-субарендатора затонувшего теплохода "Булгария", Светлана Инякина приговорена к 11 годам колонии общего режима. Начальника Казанского линейного отдела Волжского управления Госморречнадзора Ространснадзора Ирека Тимергазеева и бывшего главного госинспектора этого же отдела Владислава Семенова суд приговорил к 6 и 5 годам колонии общего режима соответственно. А старшего эксперта Камского филиала Российского речного регистра Якова Ивашова – к 5 годам лишения свободы, однако освободил его в зале суда по амнистии.

А вот бывшего первого помощника капитана затонувшего теплохода "Булгария" Рамиля Хаметова суд признал виновным только в нарушении правил безопасности эксплуатации водного транспорта, а вовсе не к непредумышленному убийству, и приговорил его к 6,5 годам колонии общего режима.

Капитаны: ответственность по умолчанию. Теплоход «Александр Суворов» и пароход «Адмирал Нахимов»

До этого решения суда практически всегда ответственность за любое происшествие на воде несли вовсе не владельцы, отправившие в плаванье непригодное судно, а именно капитаны. Так, например, к десяти годам лишения свободы был приговорен капитан "Александра Суворова" Владимир Клейменов.

Теплоход потерпел крушение на Волге 5 июня 1983 года. При ясной видимости, хоть и в сумерках в 22 часа 45 минут, «Александр Суворов» на предельной скорости 25 километров в час вошел в непригодный для крупногабаритного судоходства пролет железнодорожного Ульяновского моста. Удар срезал ходовую рубку и всю верхнюю палубу вместе с кинозалом. Число погибших, по разным данным, составило от 176 до 600 человек. Такая неопределенность связана с тем, что теплоход был перегружен.

Эксперты пришли к мнению, что причиной катастрофы стали четыре фактора: халатность первого штурмана, халатность рулевого, отсутствие сигнальных огней на мосту, а также то, что на пролете, через которое судно пройти не могло, стояла будка путевого обходчика, напоминавшее своими очертаниями щит судового пролета. Кроме того, капитаны судов к тому времени уже несколько месяцев жаловались на аварийное состояние моста и прилегающего участка, однако железнодорожники так и не приняли необходимых мер.

Изучив все эти факторы, следствие предпочло возложить всю вину на капитана, который во время столкновения отдыхал в каюте. Поскольку на капитане не было обнаружено телесных повреждений, а команда судна не проявила никаких признаков дисциплины после катастрофы, на Клейменова также была возложена ответственность и за самоустранение от спасения пострадавших. На седьмом году заключения капитан “Александра Суворова” потом был освобожден по состоянию здоровья и через несколько месяцев умер от инфаркта.

Схожие обстоятельства сопутствовали «преступлению» капитана парохода «Адмирал Нахимов» Вадима Маркова. Собственно, его вина, за которую он был осужден на четыре года, заключалась в том, что капитан, задав обороты и курс судна, в 23 часа направился в свою каюту. На мостике остался второй помощник Чудновский, который 31 августа 1986 года обнаружил у выхода из порта Новороссийск опасное сближение с сухогрузом «Пётр Васёв». Он вышел на связь с ним и уточнил порядок расхождения, на что получил подтверждение, что сухогруз пропускает пароход.

В итоге, «Пётр Васёв», успев погасить скорость лишь до 5 узлов, вошел в середину правого борта парохода. По официальной версии, в результате катастрофы погибло 423 пассажира и членов экипажа. В марте 1987 года капитанов Маркова и Виктора Ткаченко («Пётр Васёв») признали виновными по статье 85 УК РСФСР («Нарушение правил безопасности движения и эксплуатации транспорта»): первый получил четыре года, второй – десять лет лишения свободы (по другим данным, они оба получили по 15 лет лишения свободы). В ноябре 1992 года указами президентов Украины и России оба капитана были помилованы и выпущены на свободу.

Таким образом, вместо разбора всех причин, создавших предпосылки для возникновения трагедии (аварийный мост, непродуманная система указателей, сбои в правилах движения по бухте…), поиска ответственных (при риске выйти на слишком высокое начальство), следствие зачастую проявляет аналогичную халатность, сбрасывая всю вину на капитана, даже если никак не мог совершить ошибку, находясь в тот момент во сне.

Капитаны как прикрытие. Лайнер Costa Concordia и линкор «Новороссийск»

Впрочем, в ХХI веке даже в европейских странах ситуация изменилась не сильно. Как и в Средние века, ответственность за все несут капитаны, а политика судовладельческих компаний и действия чиновников практически никогда не принимаются судом к рассмотрению. Даже такая громкая история как крушение Costa Concordia, «нового Титаника», очевидно, закончится приговором одному капитану. Удивить может, разве что, только рекордный срок заключения.

Представитель обвинения предложил дать капитану Франческо Скеттино 15 лет лишения свободы за причинение смерти по неосторожности, 10 лет за крушение лайнера, по 8 лет за каждого из более чем 300 пассажиров, оставшихся на борту Costa Concordia, после того как Скеттино успешно завершил операцию по спасению себя, и по столько же лет за каждого погибшего. В общей сложности Скеттино грозит 2697 лет тюремного заключения.

В этом можно найти определенную логику, гораздо сложнее обнаружить ее признаки в действиях следствия. Изучив многочисленные случаи нарушения правил судоходства, допущенные Скеттино, следователей и суд так и не заинтересовал парадоксальный факт: как это Скеттино удалось, начав свою карьеру в компании Costa Cruises (дочка Carnival Corporation & plc) в 2002 году в качестве главы службы безопасности, уже четыре года спустя получить назначение на должность капитана Costa Concordia, при том, что, по правилам, для этого требуется двадцатилетний профессиональный стаж?

По данным Der Spiegel, компания прощала Скеттино многочисленные выходки и закрывала глаза на нарушения, поскольку фирма Costa Cruises использовала его лицо в маркетинговых целях. Рекламные картины недавнего прошлого показывали Скеттино, стоящим на капитанском мостике и уверенно проводящим свой корабль через Гудзон на фоне силуэта Манхеттена. Вот такой образцовый капитан признался, что уже неоднократно совершал тот самый фатальный маневр: подводил судно ближе к берегу острова Джильо, чтобы поприветствовать проживающего там своего знакомого, бывшего капитана Costa Concordia. Трудно поверить, что об этом не знал никто из руководства компании.

Катастрофа произошла близ острова Джильо в Средиземном море 13 января 2012 года, когда на борту лайнера находилось 3216 пассажиров из 62 стран и 1023 члена команды. Судно отклонилось от курса на 3-4 мили и наскочило на каменный риф, получив пробоину длиной 53 метра и шириной до 7,3 метра. Экипаж Costa Concordia провалил спасательную операцию. Почти час после столкновения капитан препятствовал эвакуации, дважды объявив, что у судна просто небольшие проблемы с генератором. Сам Скеттино, по данным следствия, покинул судно одним из первых, так и не послав сигнала бедствия. Так он избежал паники и давки, которая началась ближе к 23 часам, когда крен достиг 30 градусов и раздался сигнал, означавший, что пассажирам надо покинуть судно.

После того как стало известно о 32 погибших, капитан Скеттино дал новые показания, обвинив менеджера компании Carnival Corporation & plc, которой принадлежало судно, в том, что он ему указывал куда плыть и заставил его подойти слишком близко к берегу. Однако судебного никакого продолжения эта информация не возымела. Получается, российское правосудие, посадившее в тюрьму руководство компании, которое, по некоторым данным, заставило капитана неисправной «Булгарии» выйти на рейс, оказалось более прогрессивным, чем итальянское.

Другой занимательная история катастрофы на воде, еще теснее связывающей Россию с Италией, загадка затопления линкора «Новороссийск», спустя более полувека, возможно, получила неожиданную развязку.

Вечером 28 октября 1955 года линкор вернулся с мероприятий по празднованию столетия обороны Севастополя и занял место на «бочке». В полвторого ночи под корпусом корабля в носу раздался взрыв, эквивалентный 1000-1200 кг тротила. Он насквозь пробил корпус линкора, вырвал часть палубы и пробил в подводной части дыру в 150 кв.м. Поскольку в месте взрыва находились носовые кубрики, сразу погибло от 150 до 175 человек.

Оперативно прибывший на корабль командующий Черноморским флотом вице-адмирал Виктор Пархоменко приостановил начатую буксировку линкора на мелководье. Когда же он решил уже лично отдать аналогичное приказание, оно уже оказалось бессмысленным: носовая часть села на грунт. Не сразу адмирал позволил и эвакуировать незанятых в спасательных работах моряков, которых на юте скопилось до тысячи человек. Когда решение об эвакуации было принято, крен корабля начал стремительно нарастать. Линкор лег на левый борт, уткнулся мачтами в грунт и вскоре полностью исчез под водой. В катастрофе погибло 604 человека, включая аварийные партии с других кораблей эскадры.

Согласно официальной версии, выдвинутой правительственной комиссией, линкор подорвался на донной магнитной мине, установленной немцами в 1944 году при уходе из Севастополя. Уже тогда эта версия вызвала большие сомнения у специалистов: источники электропитания вытраленных пятидесятых годах донных мин оказывались разряженными, а взрыватели – неработоспособными.

В результате расследования оказались понижены в звании и должности, с вынесением выговора: адмирал, главнокомандующий ВМФ СССР Николай Кузнецов, вице-адмирал, командующий Черноморским флотом Виктор Пархоменко, вице-адмирал Николай Кулаков, контр-адмирал Анатолий Галицкий, контр-адмирал Николай Никольский. Поскольку капитана в данном случае обвинить было никак нельзя, никто не сел.

И только в августе 2013 года бывший диверсант итальянского спецподразделения боевых пловцов Уго Д'Эспозито рассказал изданию 4Arts, что «взрыв советского линкора Черноморского флота в 1955 году в порту Севастополя был делом рук итальянского ВМФ. Командование 10-й флотилии не желало видеть "Новороссийск" в качестве советского линкора. Судно до 1949 года под именем "Джулио Чезаре" принадлежало итальянскому флоту».

После этого заявления российские ветераны-моряки, многие из которых стали после инцидента инвалидами, потребовали провести международное расследование по факту уничтожения корабля.

XIX век как точка отсчета. Пароходы Atlantic и Princess Alice

Нынешнее законодательство Западного мира, заточенное на капитанов, видимо, наследие XIX века, когда кодекс морских традиций был редуцирован устремившимися в погоню за первичным накоплением капитала компаниями до единоличной ответственности капитана, во избежание риска выплаты компенсаций.

Череде грандиозных кораблекрушений того века, число жертв которых исчислялось сотнями, посвящено множество книг. Из десятка примеров можно выделить два, характеризующих три главных причины «беспредела на воде»: завышенные требования экономической эффективности, слабая изученность морского дна, непроработанность законов и правил. Перед всеми тремя капитаны оказались бессильны, что не уберегло их от несправедливых обвинений.

Так, например, считается, что английский пассажирский пароход Atlantic погиб на скалах у побережья Новой Шотландии 1 апреля 1873 года из-за навигационной ошибки капитана Уильямса. Катастрофе, унесшей жизни 547 человек, предшествовал длившийся несколько дней сильный шторм. Он вынудил капитана сбавить ход и идти со скоростью пять узлов. Непогода плохо подействовала на команду и пассажиров: участились случаи драк, матросы начали воровать со склада спиртное.

Капитан же перед выходом в море получил от владельцев компании White Star строгое требование прибыть в Нью-Йорк точно в назначенное время. White Star боролась за контроль над «голубой лентой Атлантики», ради чего набирали молодых капитанов, готовых рисковать, и заставляли их нарушать требования безопасности и здравого смысла. Однако в этом рейса из-за шторма Atlantic настолько выбился из графика, что в его бункере оставалось угля на 15-20 часов, а воды и продовольствия хватило бы на двое суток, а идти предстояло еще 740 км.

Капитан Уильямс принял решение идти в ближайший порт Галифакс, где он еще ни разу не был. За несколько десятков метров до берега судно наскочило на подводные камни. Atlantic накренился на левый борт, и все шлюпки этого борта смыло огромными волнами. Через двадцать минут судно переломилось, носовая часть Atlantic опрокинулась на левый борт, а корма, где находились почти все женщины и дети, быстро утонула. Капитан Уильямс и старший помощник Ферт оставались на судне до конца.

При расследовании причин кораблекрушения выяснилось, что Atlantic наскочил на камни острова Марс за маяком Самбро, огонь которого так и не разглядел сквозь туман второй помощник капитана. Он искал огонь маяка с левого борта, а на самом деле Atlantic должен был оставить его справа. Во всем обвинили капитана, однако наказали относительно легко: Уильямса лишили капитанского диплома.

В еще более безысходную ситуацию попал капитан Princess Alice Уильям Гринстед. 3 сентября 1878 года этот английский речной экскурсионный пароход затонул на Темзе после столкновения с грузовым судном Bywell Castle. В результате «Великой темзенской трагедии» погибло более 700 человек, большую часть которых составили женщины и дети.

Заметили эти два судна друг друга еще в полвосьмого вечера, когда видимость была отличной, а ширина Темзы в месте встречи судов равнялась примерно 500 метрам. Единственной проблемой стало то, что в те годы в Англии еще не существовало единых правил расхождения морских и речных судов на фарватере реки.

Пока пароходы сблизились, наступила темнота, и каждый из капитанов смог судить о курсе встречного судна только по положению ходовых огней. Они не поняли маневров друг друга, угольщик своим прямым форштевнем ударил в правый борт Princess Alice чуть позади гребного колеса. Нос парохода вместимостью разрушил машинное отделение и фактически разрезал корпус судна пополам.

Столкновение еще можно было списать на случайность. При том, не совсем фатальную. После удара нос Bywell Castle некоторое время оставался в пробоине борта Princess Alice, которая еще держалась на плаву. Однако главную ошибку совершил капитан угольщика Томас Харрисон, который он дал команду «задний ход». Форштевень парохода освободился из пробоины, куда потоком хлынула вода. Корпус Princess Alice почти сразу переломился на две части и затонул.
Дело пересматривалось в Адмиралтейском суде, который пришел к выводу, что вина полностью лежит на погибшем капитане Princess Alice. Харрисон и законодатели оказались непричастны к трагедии.

Переломные процессы. Лайнеры Empress of Ireland и La Bourgogne

Ну рубеже XIX и XX веков катастрофы на воде стали настолько часты и приняли такие грандиозные масштабы, что дальше закрывать глаза на антигуманную политику компаний могло подорвать общественное доверие к водному виду транспорта в принципе, не говоря уж об ответных акциях и превращении некоторых кораблей в зоны свободного от права и законов поведения.

Важным прецедентом стал процесс по делу Empress of Ireland. Этот канадский пассажирский лайнер 29 мая 1914 года во время своего регулярного рейса столкнулся с норвежским углевозом Sturstadt на реке Святого Лаврентия. Через 14 минут он затонул, погубив 1014 человек из 1477. Детали катастрофы сильно напоминают происшедшее с Princess Alice – только произошло столкновение чуть позже, в 2 ночи, и при сильном тумане.

Sturstadt сделал ту же ошибку, дав задний ход, но канадский суд, возможно, во избежание дальнейшего дублирования этого рокового промаха все-таки обвинил лоцмана углевоза в гибели лайнера. В число подозреваемых попал и выживший капитан Empress of Ireland. Канадская компания выиграла судебное дело против А. Ф. Клавенесса, владельца Sturstadt. Суд обязывал владельца выплатить Канаде 2 миллиона долларов США. Неспособный заплатить по счетам, Клавенесс был вынужден продать нуждавшийся в ремонте Sturstadt за 175 тысяч долларов и объявить себя банкротом. Тем самым, был создан прецедент привлечения к материальной ответственности владельца, а не только капитана или лоцмана.

Это был крайне актуальный прецедент, поскольку фактическая безответственность остальных членов команды, кроме капитана, привела к тому, что экипажи судов забыли обо всех традиционных нормах поведения на корабле и стали даже потенциально опасны для пассажиров.

После трагедии La Bourgogne 4 июля 1898 года стало очевидно, что если дальше продолжать сваливать всю вину на капитанов, то пассажирский флот, в конце концов, превратится в пиратский.

La Bourgogne вышла из Нью-Йорка с более чем 597 пассажирами и 128 членами экипажа на борту, и около 5 часов утра, недалеко от острова Сейбл, в густом тумане столкнулся с барком Cromartyshire. Шлюпки с правого борта лайнера оказались разбиты, капитан La Bourgogne принял решение выбросить судно на песчаную отмель, но затопление шло быстро и менее чем через час после столкновения лайнер затонул.

Однако это была только прелюдия к настоящей катастрофе гуманизма. Как только корабль начал тонуть на палубе воцарилась кровавая вакханалия. Многие пассажиры были убиты в борьбе за место в шлюпках, в драках за спасательные жилеты, и даже после погружения корабля в пучину. Зачинщиками беспорядков выступили австрийские матросы. Они начали стрелять в других пассажиров, прокладывая себе путь к шлюпкам. Их примеру последовали и пассажиры третьего класса: выходцы из низов пустили в ход ножи. Когда лайнер затонул, люди подплывали к шлюпкам или плотам, но сидевшие в них били тонущих веслами по голове, резали хватавшиеся за борта пальцы.

Из пассажиров спаслось всего 10%, в то время как из экипажа – около 80%. Погибли все дети и почти все женщины, за исключением одной – всего 538 пассажиров. По результатам расследования виновных в убийстве моряков и эмигрантов под конвоем отправили во Францию. А единственным виновным в кораблекрушении, несмотря на то, что La Bourgogne в течение всей ночи шла в тумане полным ходом, неся включенными ходовые огни и все время подавая гудки, полностью возложили на капитана Делонкле, который погиб вместе со своим судном.

Смена парадигмы. Теплоход «Полесье-8»

Ни одна катастрофа до сих пор так и не сумела изменить отношение международного права к более справедливому и тонкому распределению зон ответственности за кораблекрушения.

К сожалению, ни резонанс, ни масштаб трагедии, ни общественное и экспертное осуждение ошибок и пороков системы не способны самостоятельно изменить деструктивную традицию. Пока шел процесс по делу «Булгарии» произошло еще несколько схожих аварий (не только на речном транспорте). Однако среди них можно выделить крушение теплохода «Полесье-8» 17 августа 2013 года на реке Иртыш под Омском, поскольку расследование этой аварии продемонстрировало определенную смену парадигмы восприятия принципов ответственности за катастрофы на воде в российской правовой системе.

Во время круиза по маршруту Омск-Ачаирский монастырь теплоход столкнулся с грузовой баржей. 6 человек погибло, 47 получило ранения. Было возбуждено два уголовных дела по статьям "Нарушение правил безопасности, повлекшее смерть более двух лиц" и "Халатность". Поначалу вся вина по традиции была возложена на капитана «Полесье-8» Юрия Ратько. Благо, экспертиза показала, что на момент столкновения в у него в крови было около 2,12 промилле, что соответствует тяжелой степени алкогольного опьянения.

Однако Ространснадзор на своем официальном сайте опубликовал результаты собственной проверки, которые называли причинами аварии не только невыполнения правил эксплуатации судна командным составом, но и халатное отношение своим обязанностям судовладельца («Омский речной порт») и береговых работников, не проведших на должном уровне предрейсовую подготовку и не выполнивших требований, установленных в нормативных документах по безопасности судоходства.

Впрочем, осужден был пока только капитан судна, приговоренный к лишению свободы на 4,5 года. Видимо, все-таки местные суды до громкого прецедента опасались брать на себя ответственность по решительному расширению судебной практики по такого рода делам на бизнесменов и чиновников. Вердикт Московского районного суда Казани может придать им необходимую степень уверенности.

На наш взгляд, вердикт по кораблекрушению «Булгарии» мог бы стать образцом для подражания как в каждом из перечисленных случаев, так и, благодаря изменению судебной практики, предотвратить новые катастрофы, стимулируя чиновников и бизнесменов личной ответственностью.