Аналитики газеты «Московские ведомости» предупреждают читателей о возможных худших сценариях для России, и оба впоследствии сбудутся: журналисты опасаются, что кровавые события в Петрограде лишь «первая пробная репетиция грядущих осложнений» и «режиссеры постановки приложат все усилия для того, чтобы спектакль удался на славу». Также газета предсказывает Вторую мировую войну: «если оставить Германию такой, как теперь она пока есть, это значит иметь в будущем еще одну грандиозную войну».

Пресса также обеспокоена насилием солдат, избивающих до смерти посмевших их ослушаться, голодом и повальным пьянством, а также попытками отдельных уездов объявить автономию. РАПСИ продолжает знакомить читателей с правовыми событиями столетней давности. На дворе конец апреля 1917 года.

24 апреля

Последние дни Мясоедова.

Об обстоятельствах, предшествовавших суду над Мясоедовым, и о последних часах изменника обществу известно сравнительно мало.  «Солдатское слово» знакомит с сообщением по этому вопросу человека, видевшего Мясоедова перед судебным разбирательством, а затем за полчаса до смерти. Офицер, по дисциплинарному делу заключенный в одной из камер Александровской гауптвахты в Варшаве, ныне восстановленный новым Правительством во всех правах, рассказывает следующее:

Накануне суда. В половине февраля 1915 года в Александровскую гауптвахту в Варшаве был привезен Мясоедов, о котором мы, заключенные здесь по делам дисциплинарного характера офицеры, знали только, что он был начальником контрразведки 10 армии. Все были возмущены тем, что человек, тогда уже скомпрометированный, помещен с нами, не только еще не осужденными, но ни в чем антипатриотическом не заподозренными.

Мало того, в то время, как мы не имели права выходить из своих камер никуда, даже в уборную, без часового, Мясоедов свободно разгуливал по коридору следственного отделения и держался более чем развязно.

Свобода, которой пользовался Мясоедов, была все-таки ограничена через 3-4 дня; к нему был приставлен жандармский караул, не оставляющий его ни на минуту. Еще через несколько дней Мясоедов был переведен в варшавскую тюрьму и вернулся к нам через 2 недели. Его привезли к нам для исполнения приговора военно-полевого суда, вынесенного на заседании в Александровской цитадели.

Осужденный. Дверь моей камеры выходила на небольшую площадку, с одной стороны которой шла лестница в нижний этаж, а с другой находился небольшой коридор, на который выходили двери других камер.

Во всех камерах двери были совершенно глухие, а в моей раньше, по-видимому, было проделано небольшое отверстие, затем заколоченное. В этой новой обшивке двери образовалась щель, дававшая мне возможность видеть Мясоедова в последние часы и минуты его жизни.

Однажды около 11 часов вечера на лестнице раздался шум, и скоро снизу показалось несколько человек: вели Мясоедова.

Он был совершенно не похож на того щегольски одетого, развязного, типично-жандармского офицера, которого мы видели недели две тому назад. Бледный, со смутным взглядом, с низко опущенной головой, в расстегнутом кителе, Мясоедов тяжело поднимался по лестнице в сопровождении нескольких жандармов и смотрителя гауптвахты, капитана Е.

Не глядя по сторонам, он прошел мимо меня в камеру, помещавшуюся против моей, и через открытую настежь дверь этой камеры мне было видно, как он тяжело опустился на стоявший возле стола табурет и схватился руками за голову.

С этого момента дверь камеры Мясоедова не закрывалась до отправки его к месту казни, которая состоялась на рассвете. Тюремная администрация, боясь попытки на самоубийство, оставила двери его камеры открытыми, дабы при первом движении Мясоедова могла быть оказана извне помощь жандарму, стоявшему в дверях камеры с шашкой наголо.

Покушение на самоубийство. Минут через 20 после прибытия Мясоедова он в сопровождении жандарма прошел мимо моей камеры в уборную, находившуюся в нескольких шагах от площадки, и скоро я услышал шум, грохот, возню и доносившиеся из уборной крики:
 - На помощь! Доктора, доктора!

Прибежало несколько человек, шум продолжался еще минут пять, а затем все затихло, и из уборной несколько человек пронесли Мясоедова в его камеру.

Чтобы узнать о причине переполоха, я направился в уборную. Здесь, на полу, я увидел лужу крови, что явилось результатом, как потом выяснилось, покушения Мясоедова на самоубийство.

Войдя в уборную, Мясоедов захлопнул за собой дверь и закрыл ее на крючок, прежде чем жандарм успел опомниться. Сняв затем оставленное при нем пенсне, он переломил пополам стальную пружинку и попытался перерезать ей сонную артерию.

На крики жандарма прибежал смотритель, дверь была сломана, и после недолгой борьбы Мясоедов был отнесен в Камеру, где ему была сделана перевязка.

Перед казнью. Часа через полтора Мясоедов был выведен из камеры двумя жандармами.

От сильной потери крови он, по-видимому, сделался очень ослаб и на заданный ему вопрос, может ли он идти, ответил отрицательно. Его положили на носилки и на руках отнесли за Михайловские ворота Александровской гауптвахты к месту казни.

Между Михайловскими воротами и Вислой есть небольшая площадка, обычно служащая местом казни. Здесь, между прочим, в 1905 – 1906 гг.  было умерщвлено слугами старого правительства много политических.

Очевидцы затем рассказывали, что Мясоедов перед самой казнью оказал сильное сопротивление, причем кричал:

- Не хочу умирать такой позорной смертью.

Четыре жандарма с трудом справились с ним.

(вечерняя газета Время)

25 апреля

Обстоятельства гибели дредноута «Императрица Мария».

Во время недавнего посещения Одессы военный министр А.И. Гучков беседовал с командующим черноморским флотом адмиралом Колчаком об обстоятельствах гибели дредноута «Императрица Мария».

Гучков нашел нужным опубликовать новое официальное сообщение о причинах катастрофы, но оказалось, что расследование их еще не закончено. «Одесский Листок» приводит со слов членов следственной комиссии некоторые данные, касающиеся обстоятельств, сопровождавших взрыв. Толки о том, что корабль погиб от злого умысла, не явились вымыслом обывателя. Это мнение серьезно и определенно высказывается многими специалистами, членами комиссии, проводящими в виде подтверждения ряд доводов.

Сама обстановка гибели корабля и сопровождавшие ее обстоятельства дают серьезные основания предполагать предумышленность катастрофы. Гибель «Марии» на самом жизненном пункте Севастопольской бухты, так что затонувший корабль закрыл совсем вход в нее, роковое совпадение, выбытие дредноута из строя накануне морской констанцкой операции, вход в Черное море турецкого флота в день взрыва на «Марии» - все эти обстоятельства, которые переплелись в тяжелый клубок, заставляют относиться к предположению о злом умысле с особым вниманием.

Обследующие этот вопрос члены комиссии натолкнулись, между прочим, на следующее обстоятельство. Корабль стоял на рейде, на цепи, которая шла с берега на нос и была прикреплена таким образом, что ее можно было в любое время, в случае надобности, опустить и привести корабль в свободное состояние. Когда на корабле начался роковой пожар и взрыв, оказалось, что цепь была кем-то прикреплена таким образом, что что быстро разорвать ее не было никакой возможности. Время, потраченное на то, чтобы разорвать цепь, оказало, быть может, роковое влияние на судьбу корабля.

Вопрос о поднятии «Марии» явился также предметом расследования особой комиссии. Результаты не подлежат пока оглашению.

(вечерняя газета Время)

Ленин. Ленин, вынужденный покинуть Петроград, собирался было остановиться в Москве. Однако, приехав третьего дня в Москву и посетив кружки своих единомышленников, он убедился, что настроение московского населения к его идеям глубоко несущественно. Поэтому Ленин уехал в Иваново-Вознесенск, там образовал «гвардию» из 500 приверженцев и, пока что, по-видимому, выжидает хода событий.

(вечерняя газета Время)    

Горький осадок.

Конфликт между Временным Правительством и Советом солдатских и рабочих депутатов, возникший из-за ноты министра иностранных дел, считается улаженным, но ни у кого на сердце нет спокойствия и уверенности в завтрашнем дне. Данный конфликт кое-как разрешился, но и то, если вглядеться поглубже в такое его разрешение, то окажется, что мирный исход его есть не что иное, как фасад, как декорация, за которой, может быть, спешно заготовляются поводы все к новым и новым конфликтам. Совет рабочих депутатов остался совершенно на той же позиции, на какой он стоял до столкновения: с его стороны выказано – и то еле-еле – такое же кислое полудоверие, каким оно и раньше дарило правительственную власть. Стало быть, мы вернулись к той же печке, от которой только что был исполнен роковой танец Саломеи.

Повод, по которому возник конфликт, был ничтожен. Даже можно ли назвать поводом какую-то игру словами или, лучше сказать, чисто канцелярскую придирку к словам? Зато последствия конфликта оказались чрезвычайными. Государственный корабль России был поднят на гребне высокой волны разнуздавшихся страстей и, правда, короткое время, но он находился в весьма критическом положении. Страсти разыгрались настолько, что дело дошло до уличной схватки. Часть войск обратилась в янычар и стала штыками грозить законной власти. Но – что хуже всего – была пролита русская кровь, и убийцы до сих пор остаются безнаказанными. Совет солдатских и рабочих депутатов ссылается на то, что явились какие-то «безответственные вдохновители» уличных выступлений а, стало быть, и убийств; он проговорился даже, что имена этих вдохновителей ему известны… Почему же эти презренные имена сохраняются в тайне, почему они не пригвождены к позорному столбу, как имена изменников отечества?

Да, горький осадок сохранился после петроградских событий. Желчью напоили страну господа контролеры Временного Правительства… Правда, эта горечь несколько смягчается всеобщим единодушным взрывом негодования, который всколыхнул всю страну от края до края и вылился в Петрограде в ряде грандиозных манифестаций сочувствия правителям. Но что же из этого? Народ безусловно верит Правительству, а представители отдельных групп населения развешивают аптекарские дозы своего доверия и готовят запас палок для колес государственной колесницы. С этим далеко не уедешь.

Ветер посеян, и мы видели только первые всходы бури… Перед нами прошла только первая пробная репетиция грядущих осложнений, но уже из нее видно, что режиссеры постановки приложат все усилия для того, чтобы спектакль удался на славу. Ясно одно: люди, лакомые до власти, убедились, что виноград, до которого они добираются, слишком зеленый и им не по зубам. Теперь невыгодно брать власть в свои руки, когда Россия находится в отчаянном положении, когда война стоит над нею черной грозовой тучей, когда экономическое состояние государства дошло до крайней степени расстройства. Поэтому пусть Временное Правительство все это устроит, наладит, приведет в порядок – и тогда… тогда будет другой разговор. Тогда Правительству за его самоотверженный труд можно будет объявить всю полноту недоверия и приняться за смачное пенкоснимательство.

Но все же петроградские события наглядно показали нам, как зло сорганизовано и сильно: по первому знаку на улицы высыпают стройные ряды манифестаций, является «красная гвардия», отлично вооруженная, кем-то раздаются по телефону распоряжения о забастовках, и эти распоряжения принимаются даже без проверки. Боевой материал для нового государственного переворота оказывается в полной готовности. Если на прошлой неделе была только пробная стрельба, то что же будет, когда начнется стрельба настоящая?

Поэтому-то нам, лояльным гражданам, нельзя оставаться пассивными и безучастно созерцать, как злые силы организуются и готовятся. Мы не можем быть равнодушными к тому, кто будет управлять нами завтра. Мы не должны позволять всякому воображать, будто ему достаточно взять в руки палку, чтобы гнать нас, как бессловесное стадо, куда ему будет угодно. Нам надо всем неусыпно стоять на страже законности и порядка и тесно сплотиться вокруг Временного Правительства, как единственного воплощения народной воли.

(Московские ведомости)

26 апреля

Французы о русских событиях.

Париж. Новая нота Милюкова, назвавшая бессмысленными слухи о возможности сепаратного мира в России, произвела здесь прекрасное впечатление. Конечно никто здесь не считал возможным такой мир. Однако французское общественное мнение, очень мало осведомленное о русских событиях, переживало в последнее время некоторую тревогу. Если люди, составляющие Временное Правительство, здесь очень известны и пользуются всеобщим уважением, то никто здесь не знает тех, которые направляют деятельность Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. Не известна также организация этого Совета, ровно как и его отношение к правительству, между тем очевидно, что Совет играет временно большую роль. Если известно о проезде Ленина и его друзей через Германию, то ничего не знают о том, что такое ленинские тенденции и какую роль они играют в русском общественном мнении.

Не известно также, какие меры приняты для внутренней реорганизации русской армии, и как отражается революция на наших войсках, которые сражаются на фронте. Если к этому прибавить, что общественное мнение здесь было недостаточно осведомлено об ошибках и преступлениях, совершенных в области национальной обороны старым режимом, то легко будет понять чувствительность французского общественного мнения ко всякого рода преувеличенным, а иногда и фантастическим слухам относительно событий и настроений умов России.

(вечерняя газета Время)

Шлиссельбургская «автономная республика».

ШЛИССЕЛЬБУРГ, 24 апреля. Шлиссельбургский уездный комитет, председателем которого является Кузнецов, а исполнителем постановлений – шлиссельбургский уездный комиссар, инженер П.П. Сытенко, не признавая Временного Правительства, объявил себя автономной единицей и учредил в уезде отдельные комитеты, которые, не признавая частной собственности, решили немедленно реквизировать у местных владельцев живой и мертвый инвентарь.

Были арестованы председатель земской управы Пыхачев и два бывшие члена той же управы, доктор медицины Всеволжский и др. Было решено арестовать также петроградского губернского комиссара Е.И. Яковлева и граждан: барона С.П. Корфа и барона М.М. Модема. Был арестован также член земской управы Ерофеев. Просидели они в заключении несколько дней.

Петроградского губернаторского комиссара Е.И. Яковлева решено было арестовать за то, что он не прислал в Шлиссельбургский уезд овса для обсеменения полей. Между тем, овес этот еще даже не прибыл в Петроград.

Барон М.М. Модем и барон С.П. Корф, которых также решено было подвергнуть личному задержанию, проживают в настоящее время в Петрограде. Шлиссельбургские милиционеры явились в Петроград для ареста барона Модема и пришли к нему на квартиру. Барон Модем в это время отсутствовал и тем избежал ареста.

Телеграмма председателя Совета министров князя Львова. Осведомившись о происшедшем в Шлиссельбургском уезде, председатель совета министров, министр внутренних дел кн. Львов отправил местному комиссару Сытенко телеграмму следующего содержания: «Ознакомившись с вашими депешами губернскому комиссару, сообщаю, что все сообщенные решения уездного комитета, как незаконные, совершенно несоответствующие указаниям правительства, сим отменяются и никакой силы иметь не могут. Так как, по-видимому, вы не считаете возможным быть представителем Правительства в уезде для проведения его указаний, считаю вас отрешенным от должности уездного комиссара».

(Петроградская газета)

Убийство начальника станции.

Министром путей сообщения Н.В. Некрасовым, Советом Рабочих и Солдатских Депутатов и военной комиссией Государственной Думы получена от служащих станции Сакольн телеграмма с обращением, что солдатами, следовавшими в поезде, избит начальник станции Щавинский за задержание на 30 минут поезда с солдатами. Задержка вызвана сокращением поездов. Щавинский скончался.

Сообщая о факте, служащие заявляют, что принуждены будут отказаться от дальнейшей работы, ибо подобные насилия вносят дезорганизацию в работу дороги и нарушают неприкосновенность личности.

Щавинский пользовался большой популярностью среди служащих и рабочих. В 1905 году Щавинский стоял во главе железнодорожного забастовочного комитета Псковского уезда.

В.Н. Некрасов отправил семье Щавинского телеграмму с соболезнованием и назначил пенсию в исключительном размере.

(Утро России)

27 апреля

Казнь на Семеновском плацу.

Один из очевидцев в петроградских газетах описывает подробности казни над членами партии «Народной Воли» - Перовской, Желябовым, Кибальчичем, Михайловым и Рысаковым, приведшими в исполнение приговор партии над Александром II.

Эшафот. Черный, почти квадратный помост эшафота обнесен был выкрашенный черной краской перилами. На помост вели шесть ступеней. Против входа возвышались три столба с цепями на них и наручниками. У столбов – небольшое возвышение, на которое вели две ступени. Посредине была подготовлена подставка для казненных. По бокам платформы – два высоких столба с перекладиной, имевшей шесть железных колец для веревок. Это была общая виселица для «первомартовцев»: шестое кольцо предназначалось для помилованной Гельфман.

Позади эшафота можно было видеть пять черных гробов, со стружками в них и парусинными саванами для казненных. Там же стояла подставная лестница.

Приготовления. По прибытии ген. Баранова палач, стоя на лестнице, стал прикреплять к пяти кольцам привычною рукою веревки с петлями. Фролов был одет в синюю поддевку, как и два его помощника. К ним на помощь были прикомандированы четыре солдата арестантских рот.

Для представителей судебного и полицейского ведомств устроена была особая небольшая платформа на расстоянии 1,5 сажени от эшафота. Кроме них, здесь находились представители русской и иностранной печати, младшие чины посольских миссий и итальянский военный агент.

За платформой находились представители офицеров разного рода оружия.

Колесницы с осужденными прибыли на плац в 8 ч. 50 мин. Раньше их прибыли священники в каретах.

Когда колесницы остановились, палач отвязал Желябова и Рысакова, а помощник ввел их под руки по ступенькам на эшафот и поставил рядом. Тем же порядком были развязаны и поставлены остальные.

На спокойном, бледном лице Перовской был румянец. Желябов казался нервно-возбужденным и все смотрел в сторону Перовской. Совершенно спокоен был Кибальчич, менее Рысаков и Михайлов.

Когда казнимые привязаны были к столбам, раздалась военная команда «на караул», и градоначальник доложил прокурору фон-Плеве, что все готово для последнего акта царского правосудия. Обер-прокурор Попов стал читать приговор. Все присутствовавшие обнажили головы.

По прочтении приговора забили мелкой дробью барабаны, а священники в полном облачении взошли на эшафот. Осужденные почти одновременно подошли к священникам и поцеловали крест. Желябов что-то шепнул священнику, тряхнул головой и улыбнулся.

Казнимые отведены палачами обратно к виселице. Осенив осужденных крестным знанием, священники сошли с эшафота.

Казнь. Вплоть до надевания белых саванов с башлыками Желябов, Кибальчич и Перовская сохранили видимую бодрость. Желябов и Михайлов облобызались с Перовской.

Палач, сняв поддевку и оставшись в красной новенькой рубахе, принялся за дело, начав с Кибальчича, все время не терявшего бодрости, словно желая продлить предсмертные муки более его взволнованных товарищей.

Надев на Кибальчича саван и наложив вокруг шеи петлю, палач притянул крепко веревку, завязав конец к правому столбу виселицы. За Кибальчичем Фролов принялся за Михайлова, Перовскую, Желябова и, наконец, за Рысакова, у которого, при виде готовых к казни товарищей по виселице, подкосились колени. Палач быстрыми движениями натянул на Рысакова саван и башлык.

Окончив все приготовления, Фролов подвел Кибальчича к высокой черной скамье и помог ему взойти на две ступеньки, отдернул затем веревку, и Кибальчич повис в воздухе.

Смерть последовала мгновенно. Тело Кибальчича, сделав несколько слабых кружков, вскоре повисло без всяких движений и конвульсий.

После Кибальчича были казнены Михайлов и Перовская. Последняя, упав со скамьи, от которой, не ожидая палача, сама оттолкнулась, вскоре повисла без движений. Четвертым казнили Желябова, а пятым – Рысакова, который будучи сталкиваемым палачом со скамьи, несколько минут старался ногами удержаться на ней. Видя отчаянные движения Рысакова, помощник палача быстро стал отдергивать скамью, а Фролов дал ему сильный толчок  в спину. И Рысаков повис в воздухе.

В 9 ч. 30 мин. казнь окончилась Фролов и его помощники сошли с эшафота, барабаны перестали бить. Толпа, притаившая раньше дыхание, пришла в движение. Трупы казненных висели около 20 минуи. На эшафот были внесены пять черных гробов. Военный врач, в присутствии двух членов прокуратуры, осмотрел снятые тела. Гробы были закрыты, заколочены и отвезены на ломовых телегах под сильным конвоем на станцию Николаевской жел. дор.  Для предания земле на Преображенском кладбище в братской могиле. «Заплечных дел мастера», с Фроловым во главе, были отвезены в фургоне тюремного ведомства в Литовский замок.

Толпа стала постепенно расходиться. Приступлено было к разборке эшафота, куда не подпускали «безбилетных», т.е.  почетных гостей расправы царского правительства с теми, кто жертвовал жизнью за народное благо. «Привилегированные» зрители казни норовили добыть себе «кусок веревки», которая, по их поверию, должна принести им счастье.

(Московский листок)   

Ходатайство о воспрещении денатурата.

По сведениям из Богодухова, в уезде за последнее время идет страшное пьянство, при чем население употребляет почти исключительно денатурат.

В связи с этим, уездный комитет общественных организаций отправил на имя министра финансов следующую телеграмму:

«Богодуховский уездный общественный комитет Харьковской губ., в видах предупреждения злоупотреблений населением денатурированного спирта для питья данная продажа коего необычайно увеличивается, и, считая такое положение в государственных интересах абсолютно недопустимым, уездный комитет, единогласно постановил срочно ходатайствовать перед вами о немедленном и повсеместном запрещении продажи денатурированного спирта за исключением отпуска его для больниц, госпиталей и аптек».

(вечерняя газета Время)

28 апреля

Расследование событий 21 апреля.

Из вполне достоверного источника, авторитетность которого не подлежит никакому сомнению, мы получили точные данные о ходе следствия по поводу стрельбы на Невском проспекте 21 апреля.

Свидетели устанавливают, что первая противоправительственная демонстрация с вооруженными лицами появилась на Невском в 3 часа дня. Встреченная возгласами негодования со стороны публики, стоявшей на тротуаре, демонстрация спокойно прошла вперед по направлению к Мариинской площади. Вслед за нею появилась вторая противоправительственная демонстрация довольно внушительных размеров. Во главе этой демонстрации шли вооруженные лица в количестве не менее 100 человек. Когда они подошли к магазину Кузнецова, здесь они столкнулись с демонстрацией, выражавшей доверие Временному Правительству. Как утверждают свидетели, эта последняя демонстрация была организована тут же, на улице, после того как прошла первая противоправительственная демонстрация.

Выстрелы со стороны правительственной демонстрации последовали после того, как солдаты и офицеры бросились к знаменам с надписью «Долой Временное Правительство» и пытались вырвать их из рук знаменосцев. По словам свидетелей, среди первых рядов вооруженных лиц произошло замешательство, они отступили несколько назад. Тогда вперед вышли задние ряды, и раздалось 7 – 8 выстрелов. По словам одних, выстрелы были произведены одновременно, залпом, по словам других, - выстрелы были беспорядочные.

В результате было ранено 3 – 4 человека, в том числе рабочий, участник противоправительственной демонстрации. Последний оказался раненным в голову холодным оружием. Это обстоятельство дало повод утверждать некоторым свидетелям, что были также вооружены и офицеры, и некоторые лица правительственной демонстрации. На это было обращено серьезное внимание следственной властью. Следствием установлено, что холодным оружием были вооружены участники противоправительственной демонстрации. Что касается вооружения офицеров правительственной демонстрации, то свидетели, допрошенные до сих пор, утверждают, что при них никакого оружия не было, и в доказательство ссылаются на то, что в настоящее время у большинства офицеров нет шашек.

Следствием установлено, что в состав первой противоправительственной демонстрации, производившей стрельбу, входили рабочие заводов Выборгского района. Судебным следователем по особо важным делам Середою были допрошены рабочие, на которых ссылались свидетели, как на участников противоправительственной демонстрации. Рабочие не отрицали своего участия в противоправительственной демонстрации, равно, как и участие рабочих тех заводов, где они работают. Рабочие указали, что в течение всего утра на всех фабриках и заводах Выборгского района шла нормальная работа. Днем их вызвали на демонстрацию против правительства. Кто их вызвал, рабочие затруднялись сказать. Не знают ли они, кто их вызывал, или не хотят сказать, судить трудно.

По словам рабочих, каждый завод, выступавший на демонстрации, шел вместе со своей заводской милицией, которая была вооружена винтовками. Что же касается второй противоправительственной демонстрации, стрелявшей на Невском, то о ней следственной частью собраны следующие данные. Часов около 9 по Невскому проспекту от Мариинской площади шла колоссальная демонстрация с плакатами «Долой Временное Правительство». Шествие было построено в таком порядке: рабочие шли группами по заводам; впереди каждого завода шли вооруженные лица человек по двадцать, а затем все остальные были безоружными; за ними от следующего завода опять вооруженная группа впереди и т.д. Демонстрация сопровождаемая криками протеста, свернула с Невского проспекта на Садовую по направлению к Итальянской улице.

Когда головная часть дошла до гостиницы «Дагмара», с Невского проспекта раздались со стороны демонстрантов крики «Товарищи, отнимают знамя!» В этот момент произошли смятение и паника. Первая вооруженная группа повернула назад; раздались выстрелы. Стреляли по направлению к Невскому проспекту, Итальянской улице и в обратном направлении. Установить, кто здесь стрелял, следственной власти пока не удалось.

Установлено только, что стрельба производилась беспорядочно и было дано не менее 50 выстрелов. Здесь было убито 4 солдата, 1 рабочий и ранено 10 человек. Стрельба происходила около 10 минут.

На основании данных, которые имеются в распоряжении следственной власти об этой последней стрельбе, следственной властью делаются выводы, что в замешательстве стреляли, не разбирая, куда и в кого. Некоторые выстрелы были даны в воздух. Одна из пуль, пробив окно в 5 этаже гостиницы «Дагмара», застряла в потолке. По исследованию оказалось, что это – разрывная пуля. По исследованию некоторых ран также установлено, что они причинены разрывными пулями.

По данным из авторитетных источников, следствием установлено, что вооруженным демонстрантам при их выступлении директив о стрельбе не было дано, и что стрельба возникла совершенно стихийно. На это указывает и самый порядок построения шествия и растерянность стрелявших.      

(Утро России)

29 апреля

Первый клуб анархистов.

В настоящее время, когда чувствуется настоятельная и существенная потребность выяснения своего миросозерцания, группа московских индивидуалистов проявила инициативу к объединению всех сочувствующих идеям анархизма. Первым шагом в этом направлении явилась организация «Клуба анархистов». Задачей этого клуба является углубленная разработка проблем анархизма, осуществляемая в непосредственном обмене мнений, в диспутах, лекциях, докладах, издательстве и т.п. В качестве руководителей клубной работы будут приглашены соответствующие силы.

Что касается до состава участников, то членами клуба могут быть как анархисты по убеждению, так и лица, сочувствующие анархизму.

В качестве гостей приглашаются все так или иначе интересующиеся анархизмом, причем особенно желательны убежденные противники анархизма, к какой бы политической партии они не принадлежали.

Более подробно задачи и деятельность клуба определяется самими участниками клубной работы. Помещение для клуба предоставляет пока университет Шанявского, где и будет происходить заседание клуба.

Будущих членов и гостей клуба просят сообщать свои адреса (и телефоны) тов. Успенскому в помещении университета Шанявского от 10 час. утра до 10 час. вечера лично и по телефону университета. Адрес для письменных сношений: главный штаб, Лефортовский дворец, Владимиру Ивановичу Успенскому.

(вечерняя газета Время) 

Наши злобы дня.

Немцы опять наточили зубы и заявляют о своих условиях мира, рекомендующих, что тевтонский аппетит вырос с тех пор, как у нас начались некоторые настроения.

Чего же хотят они? Да пустяков, знаете: отрезать кусочек у Франции (в Вогезах), взять под свой военный контроль Бельгию, отнять у России Курляндию, часть губерний Виленской и Ковенской и т.д.

Словом, из этой свыше трехлетней бойни Германия хочет выйти «совсем чистенькой».

Вильгельм II, конечно, не забывает и своих союзников: Болгарии он сулит Добруджу, часть Македонии и доступ к Адриатическому морю, а Турции – обратно Армению и Месопотамию.

Только Киао-Чао и Циндао немцы оставляют во власти Японии. Они бы и не оставили, да «руки коротки». Не дотянешься!

Относительно контрибуции дело обстоит еще проще: ни Германия таковой никому не платит, ни ей никто не платит. Всякий оставайся при своем!

Вы видите, что «скромность» немцев пишется так, а читать надо по другому:

- Нахальство!

Все понимают, что если оставить Германию такой, как теперь она пока есть, это значит иметь в будущем еще одну грандиозную войну.

Вот почему теперь как раз во время раздался голос военного министра, призывающего к последней борьбе с внешним врагом.

- Не опоздали ли мы? Спрашивает он. – Нет. Но если еще промедлить – то да, мы опоздаем!
 Итак, надо напрячь все усилия для того, чтобы сломить свирепого врага. Надо добиться результатов, которые дадут возможность нам диктовать мир Германии, а не выслушивать ее развязные условия.

(Московские ведомости)

Ограничить въезд в Москву.

Хотят ограничить въезд иногородних в Москву, желающих поселиться в Белокаменной.

Это пока не закон (и жаль, что не закон!), а просто рекомендация.

Комиссар города Москвы всем рекомендует временно, впредь до улучшения положения, воздержаться от переезда на жительство в Москву.
 Действительно, мы задавлены пришлым элементом. «От него все качества».

То, что делается теперь в Москве, не поддается описанию. Квартир вовсе нет. Квартирный голод превратился в целое бедствие.
 Затем, у нас нет мяса и хлеба.

Скоро будут выдавать по 0,5 фунта на человека в сутки. Спрашивается, где же достать хлеба для новых кадров жителей?

Нет, я опять скажу свое: пора разгрузить Москву от человеческого излишка!

Поверьте, для самих беженцев это будет лучше. Ведь эти пришлецы испытывают у нас такие лишения, о каких они раньше и предположить не могли. Они обносились, изголодались. Мест службы они не находят. Ютятся в отвратительных трущобах. Словом, эти несчастные вызывают истинное сострадание, и надо во имя пользы им же скорее расселить их по провинциям.

Тогда вздохнет более легко вся Москва.

(Московские ведомости)

30 апреля

Секретный кабинет.

В России впервые была учреждена перлюстрация писем (при петроградском почтамте) особым секретным высочайшим повелением императора Александра II.

Как это ни странно, он выказывал к этой области большой интерес. Александр II лично знакомился с перепиской и знал по фамилиям не только петербургских, но даже и всех провинциальных цензоров, перлюстраторов. Секретные доклады о деятельности кабинета делались императору довольно часто. Большинство сановников, министров, представителей родовитой аристократии, совершенно и не подозревали о существовании у них перлюстрации, в этом вполне убеждала их переписка.

Покойный царь Александр III вообще чтения не любил, он интересовался перлюстрацией лишь временами и редко просматривал отчеты и специальные труды гг.  цензоров при Черном кабинете…

Любопытно, что еще 2-го марта Черный кабинет продолжал функционировать, т.е. когда фактически старая власть была уже свергнута.

«Секретная часть Империи», перлюстрация, политический сыск, охранные отделения и особый корпус жандармов в царствование Николая II достигли своего полного расцвета. Все эти организации принимали размеры, которых не знали ни метерниховские, ни наполеоновские времена. Русских и русскую бюрократию всегда упрекали в неумении и отсутствии организации. Удивительно поставленный в России политический сыск может, однако, служить этому полным опровержением. Вся система охватывала своими невидимыми щупальцами страну. На жандармском дозоре у нас была построена вся система управления государством. Она, конечно, глубоко отравляла и развращала все слои населения, но встречала безмерную поддержку у бывшего царя Николая II.

Секретная часть в Империи, как рентгеновскими лучами, освещала даже то самое затаенное в глубине обывательской души в чем люди боялись признаться самим себе и что только случайно, под влиянием минуты, выливалось на бумагу в письмах к друзьям или близким родственникам.

От недреманного всевидящего ока цензоров ничто не могло укрыться.

О том, как относился к перлюстрации Николай II свидетельствует, между прочим, следующий случай.

Генерал Л. написал однажды письмо и, по преклонности своего возраста, забыл заклеить письмо. Получивший письмо в раскрытом конверте пожаловался бывшему государю, заподозрив, что его письма читают на почте. Тогда Николай II, во время доклада министра внутренних дел, обратил внимание последнего на эту оплошность персонала Черного кабинета…

Министр счел долгом выступить за любимое детище своего министерства и тотчас-же предложил бывшему государю написать что-нибудь своею рукой, вложить в конверт, запечатать сургучною печатью и отправить на почту, обещав на следующий день принести ему точную копию с письма, вложенного государем в конверт.

Нечего и говорить, что кабинет выполнил свою задачу блестяще: конверт и печать оказались не поврежденными, а содержание письма было сфотографировано и представлено государю.

Чиновники получили, конечно, благодарность. Вообще, они получали крупные награды, повышения, чины и ордена при каждом случае, когда им удавалось добыть «полезные» сведения.         

А. Гр-ский.

(Петроградская газета) 

Подготовил Евгений Новиков