Первая глава историко-правового проекта РАПСИ посвящена правам крестьян и земельному вопросу. Одну из наиболее перспективных и справедливых попыток его решения предпринял премьер-министр Российской империи Петр Столыпин. В пятнадцатой части своего расследования кандидат исторических наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко описывает правовой контекст проекта переселения крестьян на свободные земли Сибири.
Многовековая мечта российских хлебопашцев о земле и воле осуществилась в начале XX века, по крайней мере, для части из них. Речь идет о тех крестьянах, которые рискнули принять участие в мощном переселенческом движении в Сибирь, организованном правительством премьера Столыпина. Реформаторы предоставили переселенцам широкий круг прав и постарались максимально обеспечить и соблюсти их интересы.
Переселенческий аспект столыпинской аграрной реформы также, как и ее другие составляющие части, с легкой руки Ленина надолго получил отрицательные оценки в отечественной исторической литературе, которые по инерции господствуют и поныне.
Главный упрек исследователей марксистской школы состоит в том, что массовое переселение крестьян в Сибирь было якобы задумано коварным царским правительством не в целях облегчения положения крестьян России, а исключительно в классовых интересах помещиков-дворян. Этим способом царизм, мол, пытался предотвратить аграрную революцию в центре страны, перебросив часть избыточного сельского населения в многоземельную Сибирь, и ослабив таким образом давление на помещичьи имения в европейской России.
Ну что ж, очень даже возможно, что авторы реформ думали и об этом. Однако, вряд ли можно обвинять царские власти в том, что они пытались сохранить стабильность в империи. Для власти это вполне естественно. На наш взгляд, для правительства было вполне логичным и разумным предпринять все возможные шаги для предотвращения социального взрыва на почве крестьянского малоземелья. Что же здесь плохого?
Отрицательно оценивать данную реформу могли только те люди, для которых революция была самоцелью. И это были радикально настроенные профессиональные революционеры, которые давно действовали исходя из принципа «чем хуже – тем лучше».
Не будем, однако спорить, что доминировало в замыслах инициаторов переселения: соблюдение интересов помещичьего класса или удовлетворение потребностей крестьян России в земельных просторах. Главное, что эта реформа позволила многим крестьянам воспользоваться своими правами на свободные казенные земли. А земля в Сибири была именно в государственной собственности, помещичьих землевладений здесь практически не существовало, за небольшим исключением в Тобольской губернии.
Итак, содержание переселенческой политики Столыпина заключалась в том, что государство предоставляло переселившимся крестьянам по 15 десятин на одну мужскую душу удобных для земледелия угодий. Наделялись и малолетние мальчики, таким образом на семью могло приходиться 60-90 десятин пригодной для пашни земли. Если сравнить эти цифры с тем, что имела средняя крестьянская семья в Европейской России – 7 десятин, то становится понятным, что новоселы получали несравненно больше земли, чем на родине.
Причем это была целинная, т.е. не истощенная и выпаханная, а плодородная земля. Такие размеры земельных угодий вполне можно назвать изобилием, так как переселенцы поначалу были не в состоянии освоить и распахать даже четверти своего семейного надела.
Кроме отведения больших земельных наделов, крестьянам предоставлялось большое число льгот, субсидий и других мер, обеспечивающих им переселение на новые места. Так, стоимость билета на проезд по железной дороге была в четыре раза меньше, чем для других пассажиров. Дети до 10 лет следовали бесплатно. Малоимущим предоставлялся бесплатный проезд. Выдавались и путевые ссуды, которых было вполне достаточно для продовольствования крестьянских семей в пути.
По прибытии на место поселения переселенцы получали приличные «домообзаводственные» ссуды, составляющие 100 и более рублей на семью. При том, что цены на рабочий скот в Сибири были баснословно низкими из-за отсутствия здесь широкого рынка сбыта и соседства кочующих народностей, занимающихся главным образом скотоводством. Рабочую лошадь можно было купить на станции прибытия за 20 рублей, а в «глубинке» и того дешевле. Ссуда давалась на пять лет, а возвращаться должна была затем на протяжении десяти лет. Никаких процентов и пеней за просрочку возврата ссуд не взималось. И очень часто их потом списывали. А затем всю вообще задолженность «списала» революция.
Лес для возведения построек предоставлялся новоселам бесплатно. А ведь прибывали в Сибирь далеко не безденежные семьи хотя бы потому, что на родине они продавали свои земельные наделы. Цена же за одну десятину пахотной земли могла составлять и 200, и 300 рублей.
Но мало того, что новоселы получали землю и лес бесплатно: все перебравшиеся в Сибирь крестьяне освобождались от казенных платежей и земских денежных сборов на пять лет, а в последующие пять облагались этими сборами лишь в половинном размере. Все переселенцы мужского пола получали отсрочку от призыва на военную службу на три года.
В целях планомерного расселения прибывавших крестьян правительство организовало беспрецедентную по масштабам землеустроительную работу. Землемеры загодя нарезали переселенческие участки. Причем эти земли предварительно исследовались агрономами и почвоведами на пригодность их к земледелию. Попавшие в общий надел «неудобицы» исключались из расчета, т.е. они не включались в те самые 15 десятин на мужскую душу.
Также предварительно проводились мелиоративные работы, рылись колодцы, строились дороги к переселенческим участкам. То обстоятельство, что переселение в Сибирь было любимым детищем самого премьер-министра приводило к тому, что финансирование переселенческого дела было щедрым и приоритетным.
Для того, чтобы переселение совершалось крестьянами обдуманно и со знанием местности и обстоятельств было организовано так называемое «ходаческое движение». Каждая семья или группа семей имела право отправлять заблаговременно ходоков в Сибирь для выбора участков. Они ехали также по льготному тарифу и могли очень долго заниматься поисками подходящих земель.
Переселенческие чиновники на местах обеспечивали им показ всего заготовленного земельного фонда. Если ходок выбирал для себя устраивающее его место поселения, то эти земли за ним «зачислялись». Теперь, вернувшись на родину крестьянин имел два года на сборы в дорогу, «зачисленные» за ним участки никто не мог занять в течение этого времени. Такой срок, по мнению крестьян, был вполне достаточным для спокойной неторопливой ликвидации хозяйства на старом месте, распродажи земли, жилища, скота и инвентаря.
Отдельно следует упомянуть о контингенте переселенческих чиновников, которые существенно отличались в лучшую сторону от представителей других звеньев бюрократического аппарата.
Так получилось, что на службу в Переселенческое управление пошли люди, побуждаемые искренним желанием помочь крестьянам. На этой почве образовалось даже некое движение интеллигенции. Служить в переселенческих структурах стало престижно среди людей народнических взглядов, туда охотно шли люди с университетским образованием. Они превратились в крестьянских заступников и решительно отстаивали их права и интересы.
Тех, кто служил в корпусе переселенческих чиновников, пожалуй, можно назвать подвижниками: настолько самоотверженным был их тяжелый труд по организации расселения крестьян на новых землях. Переселенческое управление было единственным ведомством в российских министерствах, которое не было поражено коррупцией. Здесь трудились не за страх, а за совесть.
Однако, воспользоваться предоставленным земельным изобилием смогли далеко не все крестьяне. Лишь около трех миллионов крестьян воспользовались этой возможностью. Они оказались владельцами необъятных земельных просторов на территории, свободной от помещиков и под защитой на редкость особого отряда российского чиновничества.
Права крестьян здесь в вольной Сибири соблюдались и грамотно защищались квалифицированными сотрудниками Переселенческого управления, зачастую имевших высшее юридическое образование.
Продолжение читайте на сайте РАПСИ 26 декабря
