Первая глава историко-правового проекта РАПСИ посвящена правам крестьян и земельному вопросу. В 1918 году новая власть, официально именовавшая себя «рабоче-крестьянской», не сумела организовать снабжение городов продовольствием. После чего фактически объявила войну крестьянам, отбирая продукты их труда и убив 10-20 тысяч сопротивлявшихся. 

Про декрет о введении госмонополии на хлеб, обман с раздачей помещичьей земли и нарушение большевиками в первый же год правления всех прав крестьян рассказывает в восемнадцатой части своего расследования кандидат исторических наук, депутат Госдумы первого созыва Александр Минжуренко.

Состоявшийся в российской деревне в 1917-1918 годах «черный передел» не оправдал надежд крестьян. Оказалось, что от тех вожделенных помещичьих угодий, составлявших в 1861 году более 121 млн. десятин, к 1917 году во владении дворян осталось менее трети. Остальное было раскуплено у них крепкими крестьянами во время реформ. К тому же в продажу как раз были пущены главным образом пахотные земли, а оставшиеся площади были во многом заняты лесами и рощами.

Лозунг «Всю помещичью землю крестьянам!» по инерции и привычке имел большую политическую силу и привлекательность, но его содержание, или точнее материальное наполнение, сильно изменилось. Правда, в различных регионах Европейской России конкретная ситуация с удельным весом помещичьих угодий в общем земельном фонде могла заметно различаться. 

Когда крестьяне разделили между собой те самые 40 млн. десятин дворянской земли (из которых надо ещё вычесть лесные территории), то оказалось, что на 5,5 десятин крестьянской земли пришлось всего по 1 десятине помещичьей. Нужно иметь в виду, что эта средняя цифра получилась в основном за счет многоземельных северных губерний, а там, где царило малоземелье, крестьяне получили и того меньше. Следовательно, ощутимого прироста своих наделов сельские хозяева не ощутили. 

Большевики, осуществившие вековую мечту российского крестьянства и реализовавшие самую радикальную аграрную программу, сами признавали, что лозунг захвата помещичьих земель не имел «серьезного экономического значения», а был поднят для привлечения крестьян на свою сторону против политических противников. 

Обманувшись в надеждах по поводу количества доставшейся им помещичьей земли крестьяне России получили за поддержку большевиков взамен очень жесткую продовольственную политику новой власти. Разумеется, эта политика, как говорили ленинцы, была во многом вынужденной. Но права и интересы крестьян она задела в очень большой степени. 

Кризис в промышленности и на транспорте, усугубившийся в связи с государственным переворотом и полным сломом прежней государственной машины, привел к тому, что деревня практически перестала получать от города промышленные изделия. Из-за гиперинфляции деньги настолько обесценились, что крестьяне вообще перестали обменивать на них произведенные ими сельхозпродукты. 

Таким образом, нормальное товарно-денежное обращение было нарушено. Хлеб оставался в деревне, а в городах наступил голод. Предпринятые правительством попытки наладить прямой товарообмен промышленных изделий на продовольствие не увенчались успехом.

Надуманный большевистский лозунг о «союзе рабочего класса с крестьянством» не выдержал проверки на практике. Крестьяне не видели для себя никакого резона везти хлеб в город и отдавать его за бумажки, на которые они ничего не могли купить для семьи и своих хозяйственных нужд.

Ситуация со снабжением городов продовольствием резко осложнилась с началом гражданской войны, в ходе которой от промышленных центров были отрезаны основные хлебопроизводящие районы. Положение с хлебом в областях, оставшихся под контролем советской власти, сложилось критическое.

И тогда большевики прибегли к крайним мерам. 9 мая 1918 года выходит декрет, подтверждающий государственную монополию хлебной торговли и запрещающий частную торговлю хлебом. Это сильно ударило по интересам крестьян, для которых торговля хлебом – основной товарной продукцией в России – была главным источником получения средств существования и поддержания своих хозяйств в рабочем состоянии. 

Права крестьян были нарушены в очень болезненной для них сфере: в части свободного распоряжения результатами своего труда. Поэтому вполне естественно, что они выражали свое недовольство проводимой государством политикой и стали оказывать ей противодействие как в пассивной, так и в активной формах.

В ответ на сопротивление крестьянства ВЦИК и Совнарком 13 мая 1918 году выпускают декрет «О предоставлении народному комиссару продовольствия чрезвычайных полномочий по борьбе с деревенской буржуазией, укрывающей хлебные запасы и спекулирующей ими». 

Это было объявление войны всему крестьянству, из политических соображений поименованному в декрете «буржуазией». На самом деле «излишки» зерна, подлежавшие изъятию государством, имелись почти у всех крестьян. Этим законом Наркомпрод получил неограниченные полномочия при заготовке продуктов питания. Все крестьяне, не сдававшие добровольно хлеб, объявлялись «врагами народа», и Ленин требовал отправлять их в тюрьму «сроком не меньше 10 лет».

Отметив объявление «войны» советской власти крестьянству, мы не прибегли к гиперболе. На самом деле решениями правительства создавались вооруженные продовольственные отряды, направлявшиеся в деревню для насильственного изъятия зерна. Каждый такой отряд должен был состоять не менее чем из 75 человек и иметь 2-3 пулемета. А так как хлеб повсеместно приходилось брать «с боем», то подобных отрядов пришлось создавать множество. Все такие отряды были объединены в особую Продармию.

О том, что это была настоящая война государства со всем классом российского крестьянства, говорят официальные цифры потерь Продармии в личном составе. Только за полтора месяца 1918 года погибло 4 100 продармейцев. О числе убитых крестьян мы не имеем точных цифр, но отрывочные данные позволяют утверждать, что в столкновениях их обычно погибало примерно в три-четыре раза больше, чем продармейцев. Термины и тональность правительственных документов говорят об этом же. Так, Ленин предписывал: «Мобилизовать армию…для систематических военных действий по завоеванию, отвоеванию, сбору и свозу хлеба».

Несмотря на жесткость и даже жестокость практики изъятия хлеба, глава советского правительства постоянно требовал от местных работников еще большего ужесточения этих мер. Руководителям Пензенской губернии он прямо приказывает: «1) Повесить (непременно повесить, дабы народ видел) не меньше 100 заведомых кулаков, богатеев, кровопийц. 2) Опубликовать их имена. 3) Отнять у них весь хлеб. 4) Назначить заложников». 

Но на деле-то под удар советской власти попадали не какие-то мифические «кровопийцы», а рядовые крестьяне-середняки, добывшие этот хлеб исключительно своим трудом. И Ленин это прекрасно понимал. Однажды он прямо сказал в своем выступлении: «Если вы будете называть трудовым крестьянином того, кто сотни пудов хлеба собрал своим трудом и даже без всякого наемного труда…», а теперь отказывается сдавать его бесплатно, то «такой крестьянин превращается в эксплуататора, хуже разбойника».

О каком соблюдении гражданских прав могла идти речь в описанных выше условиях проведения «продразверстки»?! Глава правительства называет «разбойниками» не тех, кто насильственно отнимает у крестьян принадлежащую им по праву собственность, а самих этих простых сельских тружеников, попытавшихся отстаивать свои права на распоряжение собственным имуществом. 

Новая власть, официально именовавшая себя «рабоче-крестьянской», в первые же месяцы своего существования вступила в острый конфликт с основным отрядом производящего населения – с крестьянством. Ею были приняты противоправные законы, нарушающие естественные права крестьян, в том числе и самое главное – право на жизнь. Тысячи крестьян без суда и следствия были расстреляны только за попытку сохранить от реквизиций плоды своего труда. 

Обжаловать действия властей в защиту своих прав у крестьян не было никаких возможностей, да и механизмов такого обжалования в этом государстве не существовало. В подобном бесправном положении крестьяне России уже давно не оказывались.

Продолжение читайте на сайте РАПСИ 23 января.